Стилет - Обратный отсчет
Шрифт:
– Падлы, они похитили мою Кристинку, твари...
– Твою малышку?
– Так, Игнатка.
– Кто?
– Я знаю.
– И?.. Чего хотят?
– Игнат, они уже прислали ее локон...
– Хотят денег?
– Не только. Очень много обязательств придется нарушить. Тогда я смертник. Я - хер с ним, но семья... Это просто сделают другие.
– РУОП...
– Забудь. Я... мог бы замочить их всех, но девочка...
– Я всего этого не слышал.
– Суки, предупредили: дернешься, Лютый, прощайся с дочкой... Падлы, ей всего пять лет, Игнат. Ребенок здесь при чем? Я их живьем зарою! Игнат, она такая красивая...
– Ну, успокойся.
– Мне нужна помощь,
– Наше место помнишь?
– Дурак ты!
– Через полчаса сможешь?
– Я уже там!
Через полчаса они встретились. Стоило не видеться несколько лет, чтобы беда толкнула их друг к другу. А еще через полчаса Игнат Воронов был уже убежден, что старый друг нуждается именно в ЕГО помощи.
– Но два условия, Рыжий!
– Что угодно!
– Я не смогу пользоваться табельным оружием, а мне надо будет кое-что.
Рыжий усмехнулся:
– Получишь то, чего даже у вас нет. Это туфта. Второе?
– О моем участии никто не знает! Даже твоя жена, Рыжий. Это главное.
– Я вообще тебя никогда не видел.
– Об этом уже поздно говорить.
– А, ну да...
– Рыжий снова усмехнулся, и Стилет с удовлетворением отметил, что Ильич теперь в нормальной форме.
– Понятно. Здесь я тебе ручаюсь. Так, а?..
– Это все, Рыжий.
– Ладно, потом поговорим.
– Теперь к делу: где, кто и когда?
* * *
Миша Багдасарян по кличке Монголец очень любил все черное. "Цвет классического благородства", - говаривал Миша, и даже в эпоху, когда вся братва нарядилась в красные, затем малиновые, бордовые, серо-голубые и иные экстравагантно-цветные пиджаки, Миша Монголец остался верен черному.
"Во всем должна присутствовать доля здорового консерватизма" - это была еще одна максима Миши, коих насчитывалось немало, но и не настолько много, чтобы создавались пестрый бардак и неразбериха. Их число являлось достаточным для существования жесткого каркаса, в пределах которого действовали Миша и его команда.
"Если каждый день верно и спокойно делать одно и то же, то в конце концов мир изменится" - именно эта фраза как бы рождала из себя весь жесткий каркас, именно она давала ему право на жизнь, и, надо сказать, мир действительно изменился. Миша Монголец, выросший в нищете захолустья, смог отобрать или купить куски окружающего пространства, сложить их в конвертик и запихнуть себе в карман. Миша Монголец, контролировавший когда-то большую часть палаточной торговли города да ночных проституток с их сутенерами, имел совсем недавно встречу с высоким правительственным чиновником, очень высоким, и, когда эта встреча завершилась, Миша понял, что становится птицей совсем другого полета.
"Лиса всегда идет под крыло Дракона", - глубокомысленно изрек Миша, подводя итог встречи. И единственным препятствием на этом пути, по крайней мере в данное время, являлся Лютый Владимир Ильич, который тоже, и весьма успешно, придавал своему бизнесу респектабельное лицо. Миша предложил Лютому договориться, намекая на совместное перекрытие кислорода для всех остальных. Лютый, указывая на несколько лисьи повадки Монгольца, где хитрость и коварство сочетались с весьма умелой комбинаторикой, заявил, что в подобном партнерстве не нуждается.
"Что ж, реку переходят вброд", - подвел итог Миша, прекрасно понимая, что является этим бродом. О странной, на взгляд Миши Монгольца, несколько патологической страсти Лютого к своей дочери, когда тот бросал все дела, чтобы отвезти малышку в дельфинарий, цирк или просто погулять по Измайловскому парку в окружении невидимой охраны, было известно давно. У всех это вызывало лишь слезы сентиментального умиления. Теперь Монголец понял, как надо действовать. Через несколько дней после встречи, предусмотрительно заручившись
– Лютый, я очень уважаю тебя, и мне вовсе не нужна твоя жизнь, ответил на это Монголец.
– Ты меня не так понял... Мне только нужно твое согласие.
Еще через несколько часов Мише сообщили, что Лютый согласен, но просит о встрече один на один.
– Хер ему, а не один на один, - бросил Миша.
– Ответьте, что Монголец не изменяет своим привычкам... А вот Лютому, учитывая, что я его сделал, действительно придется быть одному. Только это... Ответьте вежливо и извинитесь, что не смог с ним лично переговорить...
На следующее утро черный "линкольн" и черный же джип "Гранд чероки" с охраной ждали у подъезда Мишиного дома, чтобы отвезти его в офис. Миша Монголец находился в прекрасном расположении духа, устраиваясь на удобной глубокой белой коже заднего сиденья своего "линкольна" и положив на колени компьютер-ноутбук.
– Осваиваем оружие новых времен, - заявил Монголец, поглаживая темно-серый пластиковый чемоданчик, так-то, братва...
Водитель поглядел на него через зеркало заднего обзора и ничего не сказал.
– Не ссы, Гиря, - усмехнулся Монголец, - тебе ничего осваивать не надо. Баранка как была круглой, так и осталась.
– Это да, - серьезно ответил водитель, а в это время рядом усаживался телохранитель с портативной рацией в руках.
– Поехали!
– бросил Монголец.
Телохранитель поднял рацию, связывающую его с джипом охраны, и проговорил:
– Начинаем движение.
"Линкольн" плавно двинулся с места, следом, держа минимальную дистанцию, шел "Гранд чероки". Стекла в "линкольне" и в джипе охраны были затемнены. Автомобили свернули с Рублевского шоссе на Кутузовский, прошли Триумфальную арку, прошли дом, где когда-то жил Брежнев, вот уже вдалеке показались шпиль гостиницы "Украина" и здание СЭВа, нынешней мэрии. Все было в порядке. Решись Лютый на какую-либо глупость, это бы случилось у дома Монгольца, возможно, конечно, и у подъезда офиса. Хотя подобное исключено на 99,9 процента, потому что означало бы, что Лютый подписал приговор своей малышке. Конечно, все возможно, но на то мы и играем.