Стилист
Шрифт:
– А ты не пугай, – усмехнулся Соловьев, – тогда и бояться не буду.
Настя предупредила его о своем визите заранее, вероятно поэтому в доме не было ни Марины, ни помощника Андрея. И вообще все в этот раз было как-то по-другому. Сначала Настя подумала, что такое ощущение возникло у нее из-за отсутствия помощника, чье плохо скрываемое негативное отношение было весьма явственным. Но потом она поняла: дело не в помощнике, а в самом Соловьеве. Он был каким-то потерянным, удрученным и ужасно одиноким.
– Что с тобой, Володя? – спросила она, когда поняла, что разговор не клеится, за какие бы темы они ни брались. – Чем ты так расстроен?
Он
– Все в порядке. Не обращай внимания.
– Но я же вижу, что не в порядке. Тебя раздражает мое присутствие? Извини, но мне придется побыть у тебя, пока наш сотрудник осматривает коттеджи.
– Я тосковал без тебя, – выпалил он неожиданно. – Я даже представить себе не мог, что буду так тосковать.
Он взял ее руку и поднес к губам, потом прижал ее прохладные пальцы к пылающей щеке.
– Смешно, да? Ты стала мне нужна как раз тогда, когда я тебе уже не нужен.
– Если бы это было так, я бы не приезжала к тебе, – мягко возразила она.
Каким-то сторонним, оценивающим взглядом она видела себя и его и думала о том, что двенадцать лет назад умерла бы от счастья, если бы он сделал то, что сделал сейчас, и сказал то, что сказал. Раньше он никогда не целовал ей руки и не говорил, что тоскует, он милостиво и снисходительно позволял любить себя. Он всего лишь терпел ее любовь. А теперь? Неужели влюбился? Настя пыталась заглянуть в глубь себя и понять, что она сама чувствует. Торжествует? Мстительно злорадствует? Или просто радуется тому, что давнее и болезненное чувство наконец встретило взаимность? Но, к своему удивлению, она не видела в своем сердце ничего. Даже его теплый взгляд уже не имел над ней той власти. А ведь две недели назад она все еще поддавалась его обаянию…
– Ты обманываешь меня, – сказал Соловьев, не отпуская ее руки. – Я тебе не нужен. Я не знаю, зачем ты приезжаешь ко мне. Очень хотелось бы верить, что не из жалости, но другого объяснения я не нахожу. Не нужно меня жалеть, Настюша. У меня все в порядке.
– А теперь ты меня обманываешь. Если бы у тебя было все в порядке, ты бы не тосковал. Может быть, тебе просто нужна женщина? Все равно какая, совсем не обязательно именно я.
– У меня есть женщина. Но мне нужна ты. Впрочем, это тебя ни к чему не обязывает. Мало ли кто мне нужен? Это вовсе не означает, что ты должна немедленно бросать мужа.
Настя с трудом сдержалась, чтобы не расхохотаться. Даже в такой непростой ситуации Соловьев остается самим собой – самоуверенным самцом. С чего он взял, что она захочет бросить мужа, поверив в чувства своего бывшего возлюбленного? Да еще немедленно. Не был бы он инвалидом, она, конечно, сказала бы ему все, что думает, не особо выбирая выражения и не стесняясь. Интересно, о какой женщине он говорит? Две недели назад Соловьев уверял, что дамы сердца у него нет. Лгал? Или она появилась за эти две недели? Уж не прелестная ли Марина?..
– А та женщина, которая у тебя есть, тебя не устраивает? Зачем тебе я?
– Я не буду обсуждать ее с тобой, – решительно ответил Владимир Александрович. – Но я хочу, чтобы ты знала: я могу в любой момент расстаться с ней.
– Ради меня?
– Да. Ради тебя.
– Соловьев, я не стою таких жертв.
Настя осторожно высвободила руку и полезла в сумку за сигаретами.
– Я скучная деловая женщина, начисто лишенная романтизма, как ты сам справедливо заметил. Тебе не будет хорошо со мной. Я всегда была немного
– Ты не права. Женщина, которая обожает меня, у меня есть. Но мне нужна та, которую я буду любить. Впрочем, наши препирательства лишены смысла. Я тебе не нужен, и мне придется с этим смириться. Хотя, должен признаться, ты мне подала надежду. Это жестоко с твоей стороны.
– Неправда, Володя. Я не подавала тебе никаких надежд. Я честно сказала тебе в первый же раз: мне нужно понять, освободилась ли я от тебя. И ничего другого.
– Значит, я неправильно тебя понял.
– Значит, неправильно.
– Но ведь ты скучала по мне, ты сама говорила об этом по телефону.
Настя почувствовала, что смертельно устала. Она устала от поисков маньяка. Она устала от Соловьева и от этого бесцельного разговора, который ни к чему не приведет. Она понимала своего бывшего возлюбленного, каждое его побуждение, каждую мысль, словно видела его насквозь. И прекрасно знала, что речь идет не о любви, а о самолюбии. Ему хочется приручить ее, взять на короткий поводок. Много лет назад она первая отступила, поняв, что он ее не любит. И в его глазах это выглядело так, будто она его бросила, хотя он наверняка испытал огромное облегчение, когда это случилось. То, что он легко с этим смирился и не стал ее удерживать, на самом деле означало только одно: он рад был избавиться от нее. Это он ее бросил, а не она его. И Настя считала именно так. Но Соловьев, судя по всему, так не думал, во всяком случае сейчас. Теперь он хочет отыграться хотя бы перед самим собой. Пусть бросила, но прошло много лет – и пришла сама, приползла чуть не на коленях. С годами он утратил интерес к легкой добыче, ему хочется завоевать ее – взрослую, сильную, самостоятельную, и гордиться собой. Владимир Соловьев, она знала, был из той породы людей, которые любят не партнера как такового, а себя в романе с этим партнером. Он мог бы увлечься нищей бродяжкой, кормил бы ее и одевал и любил себя в этой ситуации за свое благородство, щедрость и оригинальность выбора. Ему необходимо было любоваться собой, это было и раньше, но сейчас стало особенно заметным.
Когда явился Свалов, Настя облегченно вздохнула. Слава богу, можно попрощаться и уходить. При постороннем молодом человеке Владимир Александрович не стал задавать настойчивых вопросов о том, когда Настя снова появится, и это ее вполне устроило.
– Ну, рассказывай, – сказала она, когда машина Свалова выехала на шоссе. – Сколько домов осмотрел?
– Как – сколько? – удивился Геннадий. – Все.
– Все семнадцать? – недоверчиво переспросила Настя.
– Конечно.
Она провела у Соловьева два с половиной часа. Получалось, что Свалов тратил на каждый коттедж меньше десяти минут. Это никуда не годилось.
– Ты хоть понимаешь, что это несерьезно? – зло спросила она. – Представитель уважающей себя фирмы не может осматривать двухэтажный дом за десять минут. Мы должны были сделать все это в три-четыре захода, подробно расспрашивать жильцов обо всяких мелочах. Но самое главное – мы должны были собрать сведения о тех, кто не хочет страховаться, выяснить причины их отказа. Ты хотя бы это сделал?
Свалов угрюмо молчал, не отрывая глаз от дороги.
Понятно. Ничего он не сделал. Хотел побыстрее скинуть с плеч задание и рвануть на свободу по своим делам.