Стиратель

Генрих

Оба вытаращились на меня так, словно я предложил им проглотить лягушку.

— Нельзя идти против дуэльного кодекса Академии, — сказала наконец Юлия.

— Почему нельзя? Это что, закон? За его невыполнение вас накажут?

— Нельзя… потому что нельзя! Такова воля великих родов, никто не идет против нее! Сет пошел, и… истребили весь его род, даже младенцев. Откуда ты, раз не понимаешь таких вещей?!

Потираю виски. Похоже, у них тут вообще нет писаных законов.

— Ладно, ладно, надо же рассмотреть все варианты… Допустим, бой неизбежен. Расскажите мне, как он происходит?

Кир торопливо принялся объяснять:

— Дуэлянты входят под прозрачный купол, чтобы никакая магия извне на них не воздействовала. Бой без правил, разрешены любые заклятия без всякого смягчения. Прекращается поединок, когда судья решает, что один из участников не может его продолжать. Обычно это увечье… или смерть.

Канис пенсис нострагенус! И вот это вот у них — школа, рассадник разумного-доброго-вечного!

— А что, если просто наброситься на противника с кулаками? — предлагаю. — Этого же он не ожидает?

Опять оба смотрят на меня, как на слабоумного.

— Щит от немагических атак ставится в первую секунду, — говорит наконец Кир. — Его на втором курсе учат…

— Ясно… Послушай, Кир, а ты когда-нибудь применял свой дар на животных?

— Как «на животных»? — парень явно опешил. — Почему на животных? Этот дар действует только на растения…

— А ты проверял?

— Н-нет…

— Почему? Та же… — в местном языке нет слова «биохимия», — то же устройство тканей, та же вода. Если ты можешь управлять этим в растениях, то почему не в других живых существах? Неужели за все годы, что ты тут учился, ни один преподаватель тебе этого не посоветовал?

Кир ошарашенно мотает головой. Тяжко вздыхаю. Тоже мне, элитная Академия… Да у нас в любом заборостроительном училище студенты получают больше индивидуального развития.

— И устройство человеческого тела вы, разумеется, не изучали? Не эту ерунду о жидкостях и их связи со звездами, а мышцы, органы, строение скелета…

— Не изучали… А что, так можно было?

— Ясно-понятно. Свет сколдуй быстренько. Хорошо, хоть это вы можете… — срываю с ближайшего куста веточку и рисую в пыли схему. — Горло устроено вот так…

— Чье?

— Твое, дубина! И мое. Любого человека. Мы все внутри одинаковые, прикинь. Называется это все… ладно, сейчас неважно, как. Видишь, вот тут узкое место. И если оно внезапно вспухнет, человек начнет задыхаться. Вот так просто. Сможет твой соперник пользоваться магией, если не в силах будет вздохнуть?

— Не-ет… Для колдовства нужна концентрация.

— Ну вот. Ты же проделываешь с растениями куда более сложные штуки. Ты справишься. Потому что других вариантов у тебя, похоже, нет.

— Но ведь… это значит, что я должен буду его убить? Убить человека?

Смотрю на парня с уважением. Немногие в этом мире терзаются подобными вопросами.

— Зачем же? Человеческий мозг живет без кислорода три минуты. Наверняка судья объявит твою победу быстрее. Я там буду и все исправлю, что ты наворотишь. А потом, чтобы сбить концентрацию, соперника не обязательно совсем душить, можно просто затруднить ему дыхание. Тебе потренироваться бы. На ком только…

— Можно вызвать кого-нибудь из прислуги, — предлагает Юлия.

Мне чертовски не нравится эта идея. Непоправимо навредить человеку не позволю, но все равно как-то… слишком по-аристократически, вот.

— Опыты на прислуге в Академии запрещены, — неуверенно говорит Кир. — Но вообще-то этот запрет не соблюдается.

— Не годится. Организмы Высших и низших различаются, — выкручиваюсь я.

Юлия вскидывает голову:

— Тогда пусть Кир тренируется на мне.

— Мама, ты что! — вскидывается мальчик. — Я никогда не смогу причинить вред тебе!

— Если ты погибнешь, мне незачем будет жить, — просто отвечает Юлия. — Тем более теперь, когда знаю, что у нас с тобой есть шанс выжить и победить. Упустить его мы не можем. Так что никаких отговорок. Начинаем прямо сейчас. Целитель, расскажи, что нужно делать.

* Согласно хроникам, заклинание «Крик Вишни» пошло от некоего графа Вишневского, который таким способом затыкал рты и тренировал начинающих магов. В теории сильные маги могли этим заклинанием превращать слабых магов в непобедимых воинов. Но при передаче знание исказилось так, что выродилось в свою противоположность. Теперь это заклинание только блокирует людям их собственную магию.

Глава 13

Как здесь побеждают сильнейшие

Две юные девушки, светленькая и темненькая, напряженно замерли друг напротив друга на арене. Свет выставлен так, чтобы эффектно подчеркнуть изящество фигурок. Костюмы, похоже, пошиты к выступлению: блондинка в алом платье, брюнетка — в белом.

Блондинка грациозно разводит руки и посылает в соперницу россыпь золотистых искр. Та встречает их прозрачным щитом, и они рассыпаются по арене; после поднимается на носочки, дважды поворачивается вокруг себя и вытягивает из воздуха то ли лассо, то ли призрачную змею. Заклинания блондинки разбиваются в это время о щит. Брюнетка раскручивает лассо и пытается накинуть на соперницу, та мечется по арене, затрудняя прицеливание. Два броска проходят мимо, но третий все же достигает цели. Змея обхватывает блондинку за щиколотку. Девушка падает, и соперница начинает притягивать ее к себе; алое платье задирается, обнажая, к восторгу немногочисленных зрителей, стройные ножки. И когда брюнетка уже почти было ставит блондинке на горло свой сапожок, та изворачивается отчаянным усилием запускает золотистый шарик, который пробивает щит. Лассо тут же тает в воздухе, брюнетка падает на колени, кровь из носа хлещет на белое платье. Судья провозглашает победу блондинки, публика вяло рукоплещет.

На всякий случай осматриваю проигравшую девушку через Тень: серьезных травм нет, разве что легкое сотрясение мозга и пара гематом. Это вступительные бои, на них используется только ученическая магия. На огромных трибунах едва заполнены два первых ряда. Настоящее шоу — бой чемпионов, который будет идти до увечья или смерти — пройдет завтра, а сегодня благородные гости изволят маяться похмельем после вчерашнего. Да, здешнее целительство настолько плохо развито, что не лечит даже элементарное похмелье; а ведь, учитывая любовь аристократов к возлияниям, уже на этот одном можно было бы озолотиться.