Стивен Эриксон Падение Света
Шрифт:
– Пожар - это случайность?!
Гриззин Фарл пожал плечами: - Что-то заставило их слететься.
– Что-то? Что же, Азатенай?
– Непонятно. Может быть... раненые врата?
– Бедна вас побери, Фарл! Как можно ранить ворота?
– Полагаю, небрежным использованием. Или здесь противостояние элементов.
– Элементов? Как Свет и Тьма?
– Не обязательно, историк. Простите, если мои неосторожные слова вас встревожили. Вы страшитесь насилия, кое породит союз Матери Тьмы и Отца Света, но это вовсе не предрешено.
– Я
Отблеск печали смягчил черты крупного лица.
– Да, необходим точный баланс. Вижу. Но успокойтесь. Драконы вернулись в мир, но они рассеяны и останутся таковыми, если на то будет их воля. Буря неприятна даже для пойманных ею Элайнтов.
– Ладно. Что насчет врат? Насчет проклятого брака?
– Если оба согласны, все будет хорошо.
– А если кто-то... откажется?
– Понимание необходимости вразумляет, не так ли? Боль нежелания быстро смягчится.
– Он помедлил.
– Наконец произошло хоть что-то, оправдывающее размах ваших молений?
– Гм, да, - буркнул Райз.
– Как вы остроумны.
– Кстати, у гобелена есть название?
– Вышито сзади. "Последний День".
– А. И больше ничего?
– Ничего. Я склонен думать, - горько закончил Райз Херат, - что добавления тут излишни.
Он ощутил прикосновение к плечу, она заговорила.
– Ты быстро исцеляешься, любимый.
– Не в первый раз на меня так нападают, - отозвался Драконус.
– Тогда это были псы.
– Он колебался, ощущая, как собирается ее сущность.
– Псы умнее пантер. Ассасин лишь недавно обрел свое проклятие. Слишком поддавался инстинктам. Кошки стараются закогтить или повалить добычу, подскочить и сжать глотку, желая задушить. А псы... да, я прав. Они умнее.
– Но ты выжил и тогда и сейчас.
Он долго не отвечал, тяжело вздыхая.
– Любимая, что мне нужно сделать?
Объятия Матери Тьмы были всепоглощающими, невероятно нежными. Окружив его, она унесла прочь весь мир: леса и стоячие камни, незавершенную карету с цепями, лужи крови на земле.
– Любимый, мое сердце принадлежит тебе. Так было, так есть и так будет всегда.
Он кивнул.
– Как и мое - тебе.
– Ты дрожишь. Мои касания тебе вредны?
– Нет.
– Тогда... почему?
Он подумал о псах-Д"айверсах, о множестве минувших столетий. Осажденный со всех сторон, он владел тогда полнотой силы, но его чуть не разорвали.
– Неважно. Просто воспоминания.
– Не дай прошлому одолеть тебя, любимый. В царстве памяти мы лишь призраки.
– Как скажешь.
Она на время избавила его от мира, и он был благодарен.
– Не особо похожи на волков, - сказала сержант Севарро мужу.
Здоровяк потянул бороду.
– Удивительно, что они не сожрали приведенных нами малышей.
Севарро хмыкнула: - Нет. Похоже, они любят детей. Играют с ними, как обычные щенки.
Перетекшие в собачью форму, двенадцать Джеларканов
– Ну, все не так плохо, - подытожила Севарро.
– Слишком ты стараешься, - покривился Ристанд.
– Не нужно было мешать мне делать выбор. Нужно было остаться на пару ночей и уйти. Это место назвали Рыком по чертовски здравой причине. Мулы так пугаются, что не едят.
Женщина вздохнула.
– Вот отчего меня тошнит. От тебя, понял? Вечно меняешь мнение, прежде чем хоть что-то изменится по-настоящему! Проклятые мужики.
– Я ничего не меняю! Ты все неправильно помнишь, как типичная баба.
– Вижу, ты ешь глазами Насарас.
– Не начинай снова!
– Иди же! Тащи ее за сарай, срывай одежку и трахай как крольчиху! Толстую крольчиху! Хватайся лапами за большие сиськи. Кусай за шею. Пусть стонет и пытается выкарабкаться...
– Бездна меня побери! Идем!
Она вскочили и скрылись в крепости.
Попавшийся в дверях лорд Кагемендра вынужден был отскочить с пути двоих хранителей. Он проследил, как они торопливо вбегают в обеденный зал и вверх по лестнице.
Траут вышел из-за камина.
– Опять, - простонал он.
Кагемендра открыл входную дверь, выглянул и захлопнул снова.
– Крови нет. Я неправильно оценил крики.
– Число быстро сокращается, - заметил Траут, переминавшийся и машинально тянувший себя за отвислые щеки так сильно, что открывались красные края нижних век.
– Похоже, они больше не ощущают тесноты. Уже давно мы не находили обглоданного трупа.
– Та слепая еще жива, удивительное дело, - задумчиво сказал Кагемендра, подходя к столу и садясь.
– Вина, милорд?
– Еще даже не полдень.
– Да? Еще вина?
Кагемендра смерил глазами уродливого капитана.
– Хочешь держать мой рассудок отупевшим, чтобы я забыл планы отмщения. Давно ли судьба Скары и Сильхаса Руина тебя заботит?
– Не их, милорд. Ваша. Вы едва приехали, а только и толкуете об отъезде. Сильхас в Харкенасе, нет сомнения, а Скара должен быть с Урусандером, так что вы окажетесь меж двух Бездной укушенных армий. Факт в том, сир, что они должны иметь заложников в разных местах. Отдаленных, забытых и даже мирных на вид.
– Спасибо, Траут. Ты всегда умел меня обуздывать.
– Сарказм вам не к лицу, милорд. К тому же у совести почти всегда уродливая рожа.
– Солдат улыбнулся, сделав лицо еще страшнее.
– Но, - сказал Кагемендра, - если война в разгаре, что мы тут делаем?
Траут подтащил стул и плюхнулся. Покосился на пламя в очаге. С кухни доносился шум и звон посуды - новые помощники Айгура уже встали.
– Да уж, - проговорил Траут.
– Брафен твердит то же самое. Проклятая чесотка, вот это что. Собрать всех, скакать в трахнутую зиму. Ехать назад на войну.