Стивен Эриксон Падение Света
Шрифт:
– А Хунн Раал идет не к укреплениям.
– Да.
– Им владеет иная задача.
– Хунн Раал не приблизит нас ко двору.
– Нет, скорее обрушится на нас всей силой.
– Нужно обдумать свои... возможности.
– Вам нужно, не мне. Семья Инфайен находит могилу в любом бое. Ну, то есть... надеюсь, вы возьмете дочь под крыло, когда придет мое время.
– Доверитесь мне? Я увижу ее обиды. Юные глаза потухнут от пренебрежения. Дети похожи на куклы, а женщина, с которой вы говорите, играет грубо.
Инфайен улыбнулась ей: - Еще
Тат Лорат пожала плечами.
– А вы мою?
– Менандора не глупа.
– Как и Шелтата Лор, уверяю вас.
Инфайен нахмурилась.
– И все же...
Пожимая плечами, Тат натянула тяжелый плащ и повернулась в сторону лагеря.
– Сломайте их молодыми, и никакие усилия не смогут надежно закрыть шрамы.
Инфайен пошла вслед за ней к армейским укреплениям. Вздыхая на ходу.
– Некоторым матерям лучше было не становиться матерями.
– Полагаю, наши дочери с вами согласились бы.
Главный кузнец Легиона был приземистым мощным мужчиной средних лет, все лицо в шрамах. Он стоял спиной к горну, озаренный яростным светом, глаза щурились на Хунна Раала.
– Ну чего?
Смертный Меч Света сверкал глазами.
– Похоже, он недостаточно большой.
– Большой для чего?
– Похоже, Билик, легион не научил тебя манерам.
– Командующий послал меня на замену Гуррена. Я кузнец городской, не только легионный. К тому же, - не унимался он, - ходят слухи, что вы уже не капитан. Смертный Меч? Что за хрень такая? Никогда не слышал такого звания. Ищите поклонников? Да намотайте их на кол.
Дверь бывшего дома Гуррена хлопнула, появилась ведьма Хейл в рваной шали на костлявых плечах.
– Хунн Раал, - начала она, превращая имя в насмешку.
– Ты тут затеваешь не работу ради Легиона. Слышала, ты встал в костер. Одежда спалилась, а на тебе ни следа. Мерзкая магия, Раал. Не подходи к огненной суке, ее аппетиты тебе неведомы.
– Она склонила голову набок, любуясь Хунном Раалом.
– А может, слишком поздно. Так?
– Тебя не звали, ведьма. Не испытывай мое терпение. Прочь.
– У нас с Биликом теперь общая история, - заявила Хейл.
– Куда он, туда я.
– Это дело Лиосан.
– А мы все запятнаны, так? Вот только стоит уму усомниться, цвет тускнеет.
– Она подняла руку, позволяя упасть свободному рукаву, показав тощее пепельно-серое запястье.
– Странная чистота, легко смыть. Как думаешь?
– Пятна на твоей душе меня не поразят, ведьма. Твоя магия горька. Нежеланна на нашей святой земле. И не думай, будто весь Нерет Сорр не освящен во имя Лиосан.
– Я чую. Но не боюсь. Как не боится ведьма пламени.
– Думаешь, сумеешь мне противиться?
– Мне плевать на тебя, Раал. Я готова защищать Билика всю ночь.
– Но он мне нужен - думаешь, я его не охраню?
– Едва в нем минует нужда - нет. Даже не вспомнишь.
Он с любопытством всматривался в нее.
– Как думаешь, ведьма, что тут произойдет?
– Что она тебе посулила?
Ночь пошла не по плану. "Разожги
Какая-то богиня. Демоница огня. Ведьма пламени? Полагаю, хватит и этого.
Трахнутая память. Скипетр, корона... трон?"
– Ты стреножен, - сказала Хейл.
– Уже потерялся в неестественном жаре горна Билика - видишь, ничего не сгорает? Как может пламя расти без топлива? Она идет...
Горн за спиной Билика неожиданно взорвался. Языки пламени взлетели кнутами, поразив ведьму Хейл, с визгом отброшенную через дверь. Она грудой упала на деревянный пол, тело загорелось, подобно резиновому дереву. Через миг запылали и пол, и стены дома.
Ошеломленный, охваченный страхом Хунн Раал попятился. Невероятно быстро весь дом облекся пламенем. Со второго этажа неслись вопли.
"Его подмастерья!"
Пламя ползло по стенам кузницы, окружив Раала и Билика. Пылали кучи угля, ведра плевались кипящей водой, дрова скрылись за раскаленным вихрем.
Одежда тоже сгорела, но мужчины даже не покраснели. Их обдавало жаром, воздух сгорал в яростном пожаре.
И она заговорила: "Так сойдет. Две юных жизни в верхней комнате. Кузены убитого, до сих пор полные горя. Я сожгла их мучения, избавила от памяти о кулаках бедняги Миллика. Жестоко, не правда ли? Но ныне все стало пеплом, все упокоилось.
И ведьма! Какая славная жертва!"
Билик что-то выкрикнул, но слова затерялись в реве пламени.
Огненные щупальца схватили кузнеца и потащили, вопящего, к печи, где он исчез среди белых языков.
"Идем же, Хунн Раал. Меня призывали к изготовлению скипетра. Теперь второй. Я управляю пламенем. Питаю Первую Кузницу всем необходимым. Кровью чрева, похотью между нами, семенем, которое ты и тебе подобные изливают в меня. Вперед, время пришло. Мы ждем тебя".
Он не смог бы отвергнуть приглашение. Дыханию ничего не мешало, кожа не страдала от жара и пламени. Хунн Раал шагнул вперед.
На месте кузнечного горна было лишь белое сияние, но где-то в сердцевине виднелись врата, обрамленные огненными языками.
Смертный Меч прошел в них.
Мир за порогом был пустыней пепла и сожженной земли, небо - ослепительно белым.
Она говорила в голове, заполняя его свой сущностью, насмешливо сжимая его душу. "Любовь остается в сердце, Хунн Раал. Вначале она бесформенна, ее можно лишь ощутить. Тепло, комфорт, безопасность. И она обитает в новорожденном, раздуваемая той, что носит его. Связь возникает не сразу, но становится нерушимой и бросать ей вызов означает пробуждать пламя".