Сто осколков счастья
Шрифт:
Женщина смотрела вдаль, Варя деликатно молчала… Наконец Маргарита Святославовна «вернулась» на кухню, и в ее голосе зазвучали повелительные интонации.
– Варвара, крупный план – это в первую очередь глаза. Зеркало души, как ты знаешь. Давай-ка поднимайся, будем отрабатывать…
– Боюсь ужасно, вдруг не получится? – жалобно сказала Варя, стоя в дверях.
– Вздор! – отрезала Маргарита Святославовна и любовно оправила на Варе великоватую, подвытянувшуюся кофточку-лапшу в розово-оранжевую полоску. – Жуткая какая расцветка! И как я это носила? Иди с Богом, детка.
Входить в образ Варя начала в метро – Маргарита Святославовна посоветовала.
– В прошлом году наши студенты выбрали для дипломного спектакля «На дне» Горького и всей группой перевоплотились в московских бомжей, – с удовольствием рассказала дама. – Оделись в старье с помоек и два дня шатались по вокзалам, выпрашивали остатки еды у кафе, прошли дезинфекцию от вшей в приюте для бездомных. Все потом в один голос заявили: это была настоящая школа жизни. Так что, детка, начинай погружаться в семидесятые еще по дороге, ни на кого не обращая внимания. Ты заканчиваешь школу и мечтаешь поехать на комсомольскую стройку.
Маргарита Святославовна резво прошагала в комнату, отыскала в шкафу несколько журналов «Огонек» за 1977 год, перекинула страницы и с удовольствием развернула перед Варей фоторепортаж со стройки. Скромно одетые, сияющие, счастливые парни и девушки в грубых рабочих рукавицах копали траншею, ставили палатки, несли ведра с раствором.
Варя начала мечтать о великой стройке в тайге уже на эскалаторе. И когда влетела в автобус с массовкой, все завистливо выдохнули: в проходе стояла юная и счастливая десятиклассница-комсомолка.
– О! – хохотнул бригадир. – Кручининой хоть сейчас в руки лозунг «Получай, Родина, серную кислоту!». Берите пример, господа артисты массовки.
Впрочем, в костюмах эпохи застоя оказались еще несколько человек: Варя увидела коричневую школьную форму с белым фартуком, клетчатую мальчиковую рубашку, превратившуюся в девичью с помощью самодельных вытачек на талии, юбку из павлово-посадских платков.
«Массовка для школьного вечера», – догадалась девушка.
Автобус ехал уже знакомой дорогой. Асфальт отдавал душное тепло, переполненные мусорницы стояли в высохших пивных потеках, вечернее солнце освещало Сущевский Вал несвежими лучами. А Варина душа переполнялась счастьем, сердце колотилось с ликующими перебоями: «Съемка! Съемка!»
По бетонной прокуренной лестнице съемочного цеха Варя взлетела, сияя от радости.
– Добрый вечер! – поприветствовала двух курящих дам.
– Здрасте, – процедила дама в безумном джемпере, сшитом из черно-белых трикотажных лоскутов.
Вторая едва кивнула сквозь дым, не прерывая жаркого монолога:
– Звезда!.. Училище даже не окончила, в каком-то левом сериале в Киеве один сезон отыграла, а гонору-то! «Хочу на обложку!», сопля зеленая, прости господи! Теперь еще простаивать из-за нее будем…
– А на мне вообще два кредита висят! – прохрипела вторая курильщица.
В холле Варю обдало яростным криком. Вика, «верхом на метле», из ноздрей дым – отбивалась от воплей режиссера (стрижка под горшок, пиджак цвета морской волны, двое очков, одни в волосах, вторые на носу) и тяжелых взглядов мужчины в дорогом джемпере из белого хлопка.
– Да увольняйте! Напугали! Я в таком бардаке еще ни разу не работала! За две тысячи!
– Или ты сейчас возвращаешь Галанину, или сама идешь вслед за ней! – кипел режиссер.
– Вы у меня тут все землю есть будете, если деньги акционерам вовремя не вернем! – вколачивал мужчина в белом джемпере.
– По-моему, исполнительный продюсер у нас ты! Ты осуществляешь идеологическое и финансовое руководство, отнюдь не я! – завопил режиссер.
Глянул на Варю, не решавшуюся пройти, схватил ее за плечи, встряхнул и крикнул Вике:
– Вот такая главная героиня мне нужна, что тут непонятного? С молодой энергетикой, чтоб искрила! Чтоб зритель смотрел и слезы утирал: «Где мои семнадцать лет и фонтаны голубые?» Или я ставлю невыполнимые задачи? Или на Галаниной свет клином сошелся? Или мне самому перейти в менеджеры по кастингу? Еще раз повторяю, для тупых: мне нужна вот такая актриса.
И режиссер встряхнул Варю, как куклу.
– Нужна, так берите! Кто вам не дает? – взвизгнула Вика.
Продюсер посмотрел на Варю, потом на часы, сверкнувшие, словно хрустальный сервиз, приказал:
– Галаниной показательное увольнение, причем вчерашним числом, эту красавицу тоже вчерашним числом на контракт, всем передать: кто еще заикнется о профсоюзе, КЗоТе и индексации – на мороз! Все! За работу, товарищи!
Режиссер отпустил Варины плечи, но она продолжала стоять столбом.
– Как зовут, напомни?
– Кручинина Варвара, – пролепетала Варя внезапно сорвавшимся голосом.
– Очень хорошо! Викуся, давай-давай, за работу, десятиминутная готовность, Варю быстро в кадры, к костюмеру, пошевеливайся!
– Пошли, – бросила Вика девушке. – Не проект, а цирк китайский!
Варя семенила на полшага сзади, не решаясь спросить: это правда? Ее взяли на главную роль? Вот так просто увидели, чуть ли не на лестнице, – и? Что «и» – Варя не знала. Наконец открыла рот и выпалила:
– Я ж говорила Оксане: ерунда это, что с продюсером спать нужно. Главное – талант и немного везения.
– Про трудолюбие еще забыла сказать! – фыркнула Вика. – А с продюсером тебе спать не придется, не надейся.
– Он женат, да? – радостно откликнулась Варя.
– Ага, женат, на одном известном телевизионном ведущем.
Варя поморгала, но ойкнуть «Да ты что?!» не успела: Вика уже стояла в кабинете.
– Девушки, Галанину со вчерашнего дня увольняем всем на страх, вместо нее новая голливудская звезда Кручинина.