Сто осколков счастья
Шрифт:
– Москва хоть когда-нибудь засыпает? – поинтересовалась Варвара.
– Не-а, – с удовольствием заворчал водитель. – Ни днем ни ночью не проехать! По телевизору сказали, даже музеи ночные открылись. А про киносеансы, катания на катке я уж и не говорю. Книжный магазин на Тверской работает! Я не знаю, какой дурак ночью в книжный попрется? Чё там делать? До утра не дотерпеть? Вампиры какие-то, а не люди. Во, гляди на этот ночной трафик!
Водитель указал рукой на перекресток: из-за угла вытекал шевелящийся поток. Словно рыба, идущая на нерест, волной поднимался на препятствия, лестницы и парапеты, захватывал край дороги, поглощал машины и наконец приблизился к «газели». Пятно распалось на языки, в окно ворвался сухой треск, и Варя увидела, что странно передвигающиеся существа – роллеры. Они мчались, вспрыгивая на мусорницы и ступеньки магазинов, слетали с бордюров, выбрасывали на асфальт дорожки искр.
– Правильно, в цех-то с утра не надо, на стройке тоже не упахались, – опять заворчал водитель. – Дурью здесь, в Москве, народ мается. Кого ни спроси, чем занимается, все в рекламе, в пиаре, в этих… в фондовых биржах вкалывают. Ни дела, ни работы!
– Девушка, давайте с нами! – на ходу крикнул в окно «газели» парень с длинной челкой.
Варя посмотрела вслед: роллеры исчезли за углом так же внезапно, как и появились.
– А куда они едут? – спросила зачарованная Варя.
– А никуда! В полночь соберутся в центре и до утра, пока метро не откроется, нарезают круги. Острые ощущения им подавай. Горя-забот в жизни не знали, не ценят ничего.
– Мне кажется, вы не правы, – вздохнула Варя. – В Москву за тем и едут, чтобы жить необычной жизнью. За мечтой!
– За мечтой – это я согласен, – ответил водитель. – Только уж больно дорого мечта-то обходится. Я – здесь, семья – за тысячу километров, чем там жена занимается, пойди проверь.
– Значит, вы тоже расплачиваетесь? А ради чего тогда все это?
– Если бы у меня, как у вас, квартира на Плющихе была, ничего больше не надо было бы!
Варя промолчала и вдруг устыдилась собственного вранья. «Кого я обманываю, зачем? Неужели это и есть моя мечта: московская прописка любой ценой? Чтобы стать после этого такой, как Оксана? Чем больше жилплощадь, тем крепче любовь?»
Она поглядела на маленькую иконку на приборной доске, нахмурилась и сказала:
– Какая квартира, о чем вы? Я же понаехавшая, из Вологодской области, в Москве без году неделя. На Плющихе меня просто приютила хорошая женщина, москвичка. Я настоящих москвичей такими себе и представляла: интеллигентные, образованные, великодушные.
Водитель расслабился и перешел на «ты»:
– Ну и как квартирный вопрос решать будешь? Кредит брать?
Взгляд Вари блуждал по стеклу. Она помолчала и тихо сказала:
– Сначала я должна решить для себя другой вопрос… Мне ничего не нужно, ни деньги эти, ни Плющиха, такой ценой. Остановите, я выйду.
Варя схватилась за ручку.
– Да куда ты! Я должен тебя до подъезда довезти, иначе смену не засчитают.
– Честное слово, мне нужно поесть и продуктов купить! – взмолилась Варя, увидев светящиеся витрины кафе.
– Ладно, тут до твоего дома два шага: с Новинского на Смоленскую вон там свернешь, узнаешь место-то?
– Да-да, спасибо, я этот район знаю. До понедельника!
Варя выпрыгнула из машины и быстро пошла назад, к золотящейся витрине интернет-кафе. На крыльце глянула на трубку сценария в сумке и решительно сказала искусственной пальме в «старинной» амфоре:
– Я должна все узнать! И если это правда, если отец предал нас, я не буду сниматься в фильме, который разрушил все, во что я верила: вернусь назад, в Кириллов, и до конца дней буду рядом с мамой!
Глава 12
Адреса, телефоны и полевые цветы
– Добрый вечер, за который компьютер сядете? – спросил Варю из-за стойки молоденький мальчишка с серьгой-тоннелем в ухе.
Девушка бросила взгляд в зал – серебристые стулья, лампы в узких металлических плафонах, свисающие над столиками, цветы в тонких вазочках-пробирках. Попросила:
– Мне где-нибудь в уголке…
– Тогда садитесь за двенадцатый столик. На сколько времени берете: час? Два?
– Наверное, час.
– Кушать будете?
Варя хотела было отказаться – в целях экономии, цены-то наверняка о-го-го! – но вспомнила про сто пятьдесят тысяч и, стараясь не думать о клятве, данной минуту назад, небрежно бросила:
– Да, конечно: пирожное, свежевыжатый сок и кофе.
Из маленькой кассы выползла бумажная змейка.
– С вас пятьсот шестьдесят рублей.
Варя положила на стойку две пятисотки и нервно подумала: «Ужас! Блеснула оперением!»
Пирожное оказалось заветренным, оранжевый сок ледяным – явно давно дожидался своего часа в холодильнике, слава богу, хоть кофе был крепкий, с золотистой пенкой.
«Зачем выбросила деньги на ветер? – с досадой подумала Варя. – Кому хотела пустить пыль в глаза? Ведь клялась не покупаться на весь этот дешевый гламур. Звезда хренова! Какой-то московский гипноз…»
«Гипноз, среда, обстоятельства! – вдруг, впервые с того момента, как стала известна его двойная жизнь, послышался голос отца. – Варюха, ты не сваливай свои поступки на тлетворное влияние двора и улицы. Кувшинка вырастает из ила, но всегда чистая».
Варя не ответила, поспешно опустила глаза, чтобы не встретиться с отцом взглядом, торопливо потянула через соломинку кислый сок.
Она осмелилась поднять голову только тогда, когда соломинка с шумом прошлась по дну стакана. Отец молчал. Варя выдернула из сумки сценарий, поискала автора, но, не обнаружив имени, быстро набрала «google» и впечатала в строчку поиска «телефильм вся правда о моем отце».
Страница ссылок загрузилась мгновенно, девушка кликнула по первой строчке и неожиданно – а она-то была уверена, что поиск будет длительным, опасным и сложным, – увидела слова: «Авторы сценария И. Пак, О. Колесова, Е. Петров».
«Колесова – баба, отпадает. Значит, И. Пак или Е. Петров».
Варе казалось, когда она узнает имя, зарыдает от бессилия и ненависти. Но глаза были сухими.
«И. Пак вполне может оказаться женщиной, какой-нибудь Ириной Пак. Значит, скорее всего, это Е. Петров. Егор или Евгений. Не Евлампий же! Итак, сына ее отца зовут Егор или Женя. Приятно познакомиться… Нет, вру, ты не приятен мне, – поправила себя девушка. – Ты появился на свет незаконнорожденным, наверняка твоя мать – распущенная женщина, обманула моего отца. Ты вообще не должен был родиться! Господи, что я несу?! Чем он виноват, этот Егор? Или Женька? Мой отец хотя бы всегда был рядом со мной, а его появлялся украдкой, наездами, во время нечастых командировок. Я должна поговорить с ним, с этим… моим братом…»