Сто тысяч миль
Шрифт:
— Кажется, они согласны вскоре отпустить тебя, если я перестану пытаться сбежать, — обрадовала она своего ненаглядного.
— Нет! — горячо запротестовал тот. — Даже не думай об этом!
— Если они решатся продолжить то, что задумали, — её голос задрожал, будто девчонка сейчас расплачется, — ты всё равно не сможешь остановить их, Уэллс. Ты должен вернуться к нашим, рассказать им, что есть ещё выжившие.
Я почти хмыкнул. Именно поэтому я собирался отпустить его не доходя до города, но близко к нему. Чтобы этот олух не понял, где находится наш город, и при этом не успел добраться до этих «наших» за считанные часы, чтобы привести вдогонку отряд, а то и два.
— Я не брошу тебя здесь одну! — снова резко отмёл её вполне рациональную идею он. Вот идиот. Давно надо было соглашаться.
Кажется, я только что передумал быть добрым. Чёртовы горцы остались горцами, горцы они или нет…
— Знаешь, нам, конечно, и твоя подруга по вкусу, но от тебя, парень, все вообще с ума сошли. Дамы — только лёгкая закуска перед основным блюдом. Слишком утомлять её никто не будет, в отличие от… — абсолютно серьёзным тоном перебил их я, даже не трудясь закончить фразу. Лица пленников вытянулись, выражая глубочайший шок, а затем ужас. Было забавно видеть, как яростное желание парня быть героем внезапно исчезло без следа. Похоже, больше не казалось ему таким приятным. После прошлой бравады теперь даже двух слов не мог связать. Я едва справился с ухмылкой: — Что такое? Чего такие серьёзные? Просто шучу.
— Совсем не смешно, — я поймал злой взгляд голубых глаз.
— А, по-моему, очень, — весело вздохнул, отворачиваясь.
К сожалению, голубки замолчали и к построению планов не возвращались. Но парень продолжал раздражать меня даже своим молчанием.
На поджаренное на костре мясо девчонка уставилась с недоумением и капелькой отвращения, но после недолгих раздумий всё-таки отважилась попробовать.
— Ты никогда не ела мясо? — спросила у неё Тави, глядя на изменившуюся в лице от вкуса перепёлки пленницу. — Чем вы заменяли мясо в своей Горе?
— Мы ели сою. По вкусу похоже, но не совсем то же самое, — впервые нормально ответила она с момента нашей встречи.
Тави наградила меня я-же-говорила-взглядом. Ну, допустим, в её тактике что-то есть. Пока я не спешил любезничать, а воины так и вовсе о другом мечтали, Октавия — сама доброта. И именно ей пленница потихоньку начинает доверять.
— Мы тоже выращиваем сою, но, как по мне, нет ничего вкуснее мяса на огне.
Я услышал, как голодно сглотнул привязанный к дереву парень, и подумал, что через пару часов он шевелиться не сможет вовсе. И снова отчего-то смягчился, позволив девчонке его накормить. Может, и не зря. Несмотря на рану, он даже почти не заплетался в ногах, пока мы подходили к скалистому спуску. Чужакам повезло окопаться именно здесь — на горном плато весьма обширной площади. Ураганы и циклоны спотыкались о кряж, который нам пришлось преодолеть, воздух был прохладным даже в разгар лета из-за высоты и относительной продуваемости. Хищники тоже имелись, но забирались так высоко далеко не все. К тому же, у их лагеря было невидимое защитное поле. Они упоминали его в своих переговорах ещё в лагере. Да и не слишком беспокоились о зверюгах. И присутствие этой штуки было логичным объяснением того, что внезапно взбесилась тихая охотничья гончая. Я читал про ультразвук — неслышимые человеческому уху звуковые колебания, которые при этом создают дискомфорт для животных. Нашим изобретателям не раз приходила в голову мысль изготовить нечто подобное для разведчиков, но мы упирались в несколько весомых инженерных проблем, которые пока не смогли решить. Может, эти пользовались чем-то подобным?
Когда мы подошли к спуску, что она, что он впали в какой-то благоговейный ступор, разглядывая открывшийся с высоты вид на долину. Ветер свистел в ушах, нагоняя облаков. Они пушистыми клочками хлопка плыли по светлому небу. Их рваные края очерчивали солнечные лучи. Среди холмов вдалеке сквозь деревья проглядывалась бурлящая широкая река, струящаяся с гор. На западе наливались свинцом тяжёлые тучи.
— Скоро ливанёт, — констатировал рядом Линкольн.
— Очень повезёт, если сможем перейти реку до начала грозы.
— Скорее очень не повезёт здесь застрять. — Я обеспокоено оглянулся на Тави после слов друга. Линк всё понял по взгляду: — Можно добраться до пещеры, но если сильно польёт, то её затопит тоже.
— Тогда не будем рисковать. Просто пойдём побыстрее.
Девчонка болталась где-то в хвосте, нещадно спотыкаясь на уступах и острых зазубринах породы. Их излишне технологичная обувь великолепно справлялась с нагрузкой — даже намёка на царапину не заметил, а когда большая часть отрядов взмокла на спуске, эти двое даже и не думали потеть. Мы действительно казались дикарями, одетые в хлопок и шкуры животных. Пару раз они-таки распластались по земле, не удержав равновесие. В принципе, я был не против, чтобы доставучий парень спикировал в обрыв прямо носом вниз — тогда не хватался бы столько за свою девчонку. Они постоянно тихо о чём-то переговаривались, но я даже не начал переживать. Шансов улизнуть от замыкающих процессию гончих у них не было даже в теории. Псы скорее закусят ими, утомлённые скоростью полураздавленной улитки, чем упустят охотничий трофей.
Первые капли начали падать на землю, когда мы были где-то в пятнадцати минутах от реки. Псы беспокоились уже не меньше часа, нарезая неровные восьмёрки в хвосте процессии. Несколько раз подбежали к нам с Линкольном, подавая сигнал тревоги. Мы физически не могли ускориться ещё сильнее, только отменили привал и не сходили с намеченного курса. Псы либо учуяли заманчивую добычу вроде вылезавших в это время стад грызунов, либо… Рядом стая диких кошек, которые сюда могли прийти разве что на водопой.
Гончие приглушённо зарычали, и без слов Линкольн тут же поднял руку вверх. Отряды синхронно замерли, будто наткнулись на невидимую стену, даже псы затихли и не издавали ни звука. Только пленники шаркнули ногами по каменистой почве, шурша прошлогодними засохшими листьями. В застывшей тишине это прозвучало сродни грому. Линкольн подал ещё один условный сигнал — «перегруппироваться» — и воины, ступая максимально бесшумно, перетекли из хвоста в начало и наоборот. Если хищники настигали сзади, самые сильные и опытные шли последними — было больше шансов спасти отряд. Потому я тихо перешёл в конец процессии, к Тави и пленникам. Но под моим напряжённым взглядом Октавия даже не шелохнулась и — нахалка! — осталась стоять, где была: рядом с Кларк и Уэллсом, которые недоумённо вертели головой. Сестра не отвела глаз и через несколько долгих секунд, поглядывая то на Линкольна, то на меня. Упрямая зараза! Храбрится! И не понимает, что здесь нельзя ошибаться.
Вдох. Капли барабанили всё сильнее, холодные и острые наощупь. Шелест листвы, скрип веток. Их много.
— Охотничья хижина, — полушёпотом бросил Линк. Там нам предстояло собраться, если придётся разделиться.
А затем резко опустил поднятую вверх руку, сжав кулак. «Бежать» — вот что кричал этот жест. Первая кошка вынырнула из-под густого кустарника и молнией в прыжке атаковала колонну сбоку. Плохо. Очень плохо! Зазвенели клинки, вынимаемые из ножен, я видел блеск лезвий боковым зрением. Сам схватился за рукоять, но доставать не спешил. Гончие с рычанием втроём бросились на хищника, одну тот отбил лапой, другая вцепилась в холку, подпрыгнув, третья щёлкнула челюстью в дюймах от шеи. Спустя мгновение они скрылись в густой мешанине стволов и листьев. Линкольн резко дёрнул Октавию к себе, а затем толкнул перед собой. Сестре хватило ловкости удержаться на ногах — друг просчитал это — и у неё не осталось выбора, кроме как бежать перед ним. Он ещё раз пихнул её в спину — не до нежностей — и тут же обернулся к чаще, высматривая хищников. Густые заросли у этой чёртовой реки давали гадам отличную позицию, а на своей тропе мы были будто на блюдечке.
Я старался не думать, что в спину дышат звери в полтора раза крупнее наших лучших охотников. Отряд вырвался вперёд на несколько футов, пока мы вчетвером — лучшие и сильные — не переставали оглядываться, готовые к бою. В этом не было особого смысла. Если одна зверюга сначала зашла со стороны, значит, мы в полной заднице. Окружены. Тени мелькали в листве на шустром ветре, понять, сколько именно хищников взяло след, никак не получалось. Я оглянулся и бросил, что нужно нагонять. Рванул вслед за отрядом. В висках испуганно бился пульс. Пленники неосознанно держались за Октавию, которую из нашей группы смертников выпихнул Линкольн. Замыкали процессию, со страху путаясь в ногах. До них осталось три фута, когда сзади раздался крик, на который невозможно было не обернуться.