Стоход
Шрифт:
— И откуда в этом болотном народе берется такая сила?! — вздохнул Александр Федорович. — Гнут его в три погибели, а из него, как вода из-под земли, ключами бьют таланты.
— Да еще какие таланты! — тихо сказала Анна Вацлавовна. — Я впервые встречаю юношу с таким слухом. Ведь вот о нашем Игорьке ничего подобного не скажешь. Весь в тебя: медведь на ухо наступил. А этот…
— Да, будь это там… — Александр Федорович не сказал, где именно, но жена
— Саша! — широко открыв черные глаза, прошептала Анна Вацлавовна. — Ты как-то назвал его Шопеном. А вдруг ты не ошибся? Что, если это и на самом деле новый Шопен?..
Александр Федорович горько улыбнулся:
— А мы с тобой всего лишь пассивные свидетели того, как этого Шопена каждый день хлещет кнутом слюнявый приказчик, как он с рассвета до темна по колени в грязи пасет панских коров, питаясь двумя картофелинами и сухарем из вьюнов.
Анна Вацлавовна мечтательно сощурила глаза:
— Ну, а если б дать ему музыкальное образование?
Александр Федорович поцеловал ее в высокий светлый лоб:
— Ты опять угадала мои мысли. Конечно же, надо бы это сделать. Но поздно. Надо было начинать с восьми — десяти лет. Ему хотя бы закончить начальную школу и немного научиться играть. Надо помочь старику выбраться из долгов, а мальчишке купить инструмент.
— Ты говорил, что управляющий обещал…
— Не верю я ему, — покачал головой Александр Федорович. — Это такая шкура… Будем сами помогать.
— Ну вот, теперь тебе интересней будет жить. А то все кажется, что мало делаешь, что не находишь чего-то самого главного.
— Ты права, Аня, жизнь будет полнее. И все же главное не в этом. — Александр Федорович тяжело вздохнул.
— Ты на меня в обиде? — приблизив разгоряченное огнем лучины лицо, Анна Вацлавовна пристально посмотрела в глаза мужа. — Я тебя остановила на полпути. Ты вышел бы на свою дорогу, если б я не помешала…
— Нет, Аня. Я не могу обижаться. Я все равно не нашел бы уже своих…
Александр Федорович вспомнил свой путь из Янова в двадцатом году, когда было разбито Полесское восстание. Концом этого пути оказался маленький светлый родничок в Цуманском лесу. Давно это было, а родничок не забылся. Да и не забудется, пожалуй, никогда.
Аня с подругами рвала орехи в лесу. Девушки нашли холодный родник под огромным черным камнем. Напились — и опять за орехи. А Аня задержалась, встала на камень и, глядя в живое зеркало воды, начала прихорашиваться.
Вдруг совсем рядом кто-то вздохнул:
—
— А тебе какое дело! — ответила девушка, еще не видя, кто это говорит.
— Да я ничего. Правду говорю.
Аня обернулась и обомлела: в двух саженях, под орешником, стоял незнакомый вооруженный парень. Глаза суровые, острые. В истертых до красноты солдатских сапогах, в кудлатой шапке-кубанке. Поверх поношенной кожаной тужурки пулеметные ленты крест-накрест. За поясом — гранаты, а на плече — винтовка вниз дулом.
— Испугалась?
— Чего пугаться! — бросила девушка через плечо. — Ты ж не бандит.
— Откуда это видно?
— Шапка у тебя своя или с убитого? — становясь на всякий случай по другую сторону родника, спросила девушка.
— Что ж я — с убитого надел бы?
— Значит, не бандит: на шапке остался след красной звездочки.
— Эх ты какая! Заметила…
— Не слепая ж.
— Аня-а-а-а! — послышались голоса подруг из чащи.
— Иду-у-у-у! — крикнула девушка в ответ, а шепотом спросила: — Есть хочешь? Вот, на, — и вынула, из торбы черную краюху. — Подожди здесь, я принесу тебе еще из дому, чтоб на несколько дней хватило. Долго еще идти?
— Пока не найду свою дорогу.
— Какую это свою?
— Главную, по которой пошли мои товарищи.
— Так они, наверное, тоже разбрелись, как стадо без пастуха. Теперь паны укрепились навечно.
— Ничего вечного не бывает.
— Как тебя зовут?
— Александр, — и, подумав, добавил: — Моцак.
— Это что ж, для фасона придумал такую фамилию?
— Почему для фасона?
— Моцак — значит силач, а ты не очень-то похож на силача.
— Так не я придумывал. Это давно. Прадед мой такие моцные горшки делал, что князь Радзивилл держал в них вино и мед, а мастера прозвал Моцаком. Я ж из Гощи. Слыхала?
— Кто не знает Гощи! Самое царство горшечников… Но почему ж ты из Янова не пошел прямо на Гощу?
— Тебя искал.
— Да я говорю всерьез.
— А всерьез о таком не спрашивают.
— Ау-у-у-у! Аня-а-а-а! — послышалось совсем далеко.
— Иду-у-у! — приставив руки к губам, ответила девушка.
— А ты с чего взяла, что я иду из Янова?
— Думаешь, мы уж тут совсем ничего не знаем. Ведь под Яновом недавно польские легионеры разбили полк Резановича, и ты здесь не первый… А что ты правую руку держишь в кармане?
— Руку? — горько улыбнулся в ответ Александр. — Это теперь не рука, а кукла.