Стокгольмский синдром

Велимера

Ну как можно кончить, когда тебя только что насиловали? Я уж никак не ожидал ее оргазма, так что и сам едва не излился внутри. Едва не задыхаясь на ее плече, я только вяло порадовался, что получилось натурально.

— А говорил, что не хочешь, — слабо усмехнулась девушка, расслабляя бедра на моих боках.

— Ты меня разозлила, — неохотно огрызнулся я, — больше это не повторится.

Встав, я отвернулся, застегнул брюки, аккуратно заправил рубашку, затянул ремень с эмблемой внутренней разведки на бляхе. Конечно, повторится, и не раз, но, раз не ломается она, должен ломаться

я.

— А если я к своему предложению добавлю информацию? — заманчиво промурлыкала за спиной рыжая, судя по шороху, тоже поправляющая одежду.

— И почему я чувствую себя проституткой, которую пытаются купить? — закатив глаза, я повернулся к ней и скрестил руки на груди.

— Потому, что набиваешь себе цену? — лукаво прищурилась Криста.

— Нарываешься! — рыкнул я, вполне искренне, потому что нехрен обзываться.

— Рискуешь потерять информатора, — сев, спокойно улыбнулась она, — я знаю столько, что ты успеешь внеочередное звание получить.

— Ты невыносима, — вздохнув, я прислонился задницей к столу и хмуро уставился на нее, — говори давай.

— Ну да, за сегодня ты уже заплатил, — хихикнула заключенная, я тихо и зло рыкнул сквозь зубы.

Конечно, я должен играть злость, и я играю. Но на деле меня это одновременно бесит и веселит. Мы играем в кошки-мышки, только никак не определимся, кто же кошка, кто доминирует и кто кем манипулирует. К счастью, ее методы со мной не сработают, я не буду ради пизды делать что-то, что серьезно выйдет за рамки моего плана.

С легкой хромотой приблизившись, девушка указательными пальцами уцепилась бляху моего ремня и прижалась ко мне бедрами.

— Ты ведь можешь гарантировать мою неприкосновенность? — уточнила она так сладенько и соблазнительно, что захотелось немедленно поставить ее на колени, чтобы использовала рот по назначению.

Разумеется, в этой камере теперь буду появляться только я, чтобы максимизировать эффект ожидания.

— Ты будто не из подполья, а из стриптиз-бара, — сквозь зубы процедил я, увильнув от прямого ответа.

Потянув за пряжку сильнее, она приподнялась на носочки и на ухо мне прошептала, что через три дня планировалось ограбить по-тихому оружейный склад в небольшом городке неподалеку.

— И принеси мне шоколадку, — томно выдохнула Криста, куснув меня за мочку.

Как можно пренебрежительнее фыркнув, я отстранился.

— Про этот налет мы уже знаем, — убедительно соврал я, в который раз за сегодня поднимая со стола папку, — а шоколадку тебе не положено.

Уже в коридоре, далеко, где меня нельзя было услышать, я расхохотался. Прекрасно! Даже и не думал, что получится так продуктивно! Теперь она будет пытаться размягчить меня, привязать к себе, чтобы манипулировать, я буду потихоньку поддаваться, а она сама тем временем привяжется ко мне! Как просто влюбить в себя женщину, которая думает, что самая умная…

Пообедав и доложив командованию о планируемом повстанцами ограблении, я завалился с книгой на свою койку. Еще почти сутки можно нихрена не делать и предполагать, как Криста соберется ублажать меня завтра.

========== Часть 4 ==========

По пути к камере я продумывал план на

сегодня. Ее просьбу с шоколадкой надо выполнить, но только позже, завтра или послезавтра, при этом смущаться и огрызаться, будто мне самому претит делать ей приятно, но все равно хочется. Скорее всего, сегодня опять будет секс и еще какая-нибудь просьба. Быть может, она даже обнаглеет и попросит снять наручники или что-то в этом роде. Я должен быть недовольным и соблазниться нехотя, информацию нужно требовать помасштабнее, в конце концов, она далеко не последний человек в подполье, должна знать самые крупные и серьезные планы. И самое главное — не признаться в любви. Такое чувство, что я со своей отработанной схемой коса, а она со своими непредвиденными реакциями и попытками перехватить контроль — чертов камень. Но это мы еще посмотрим.

Рыжая-бесстыжая ждала меня, ее мокрые волосы были стянуты в небрежную косичку. Отлично, ее помыли. Влажный пол в том углу, где установлен включаемый дистанционно душ, подтвердил мою догадку. Такая система во всех тюрьмах строгого режима, чтобы избежать малейшей возможности побега. Хотя для нее это не сахар — вон, кофта мокрая, потому что наручники с нее снимать никто не собирался. Ближайшие пару дней точно, а потом я, скорее всего, позволю ей себя уговорить.

— Какое недовольное лицо, — усмехнулся я, садясь за стол.

— Когда-нибудь заключенных будут мыть теплой водой? — желчно поинтересовалась девушка, теребя кончик косы.

Ей идет. Хотя с распущенными все же лучше.

— Когда заключенные начнут рассказывать побольше действительно интересных вещей, наверное, — безразлично пожал плечами я, внимательно изучая страницы своего блокнота.

Вспомнив привычку тюремных завхозов развлекаться путем включения воды в разное время суток, я прикусил губу, чтобы не фыркнуть.

— А покушение на императора интересная вещь? — снова сладенько и заманчиво промурлыкала она.

— Нет, это брехня, — подперев голову кулаком, я вздохнул и поднял на нее взгляд.

— Правда? — хитрый прищур делал ее похожим на лису. И надо понять, я здесь наивная курица или охотничий бассет. — Тем лучше, что вы все считаете его недосягаемым для нас.

Блять, ну как мне выяснить, разводит она меня или нет?! Это же ведь может касаться жизни самого императора! Да, Империя в случае его смерти не развалится, принц уже взрослый, но вся система пошатнется, а это такой простор для подобных ей анархистов…

— Где, когда и кто? — процедил я.

К черту все игры, я готов ей все суставы вывернуть, чтобы сказала!

— Я, — нахально улыбнулась она, — еще почти все подполье столицы. Ну, разумеется, в столице.

И замолчала, сучка, замолчала!

— Когда? — рыкнул я, треснув кулаком по столу. Цель внутренней разведки — защита государственного строя и жизней представителей правящей семьи, так что сейчас я почти чувствовал, как присяга жжет изнутри, требуя действовать. Даже если это просто провокация, я должен передать эту информацию в столицу, пусть будут готовы! Никто не воспринимал подполье всерьез, но оно уже сильно, если уж они даже подумать посмели о таком теракте. — Не зли меня!