Стократ
Шрифт:
– Поймайте лошадей, – велел Стократ. – Если сможете.
Провел ладонью по лбу. Глубокая рана быстро затягивалась: минуту назад он мог бы потрогать пальцем свой череп.
Последний выживший лежал лицом вниз, на шлеме темнела глубокая вмятина. Стократ мечом срезал с него плащ. На обратной стороне нашелся след от споротого герба. Предусмотрительно.
– Зажгите огонь. И посмотрите, что с Хребетником, повезет он нас или нет?
Быстро темнело, но Стократу не нужен был свет. Он перевернул лежащего на спину и снял с него шлем.
Кажется,
– Кто послал вас?
– Господин, – шевельнулись окровавленные губы. – Из Выворота.
– Зачем?
– За рабами… Ему нужны люди в шахту, молодые, маленького роста… Еще велел брать девушек и молодых женщин…
Поверженный враг смотрел на Стократа, как на привратника загробного царства – с ужасом и без надежды.
– Сколько раз до этого посылал?
– Меня – в первый…
– А других?
– Пять или шесть рейдов… Не сюда, на юг… На Светлую – впервые…
Стократ выпрямился:
– Принесите кто-нибудь воды.
– Колодца нет, – отозвался ученик купца.
– Зачем тебе колодец, дурень! Вот речка!
Ученик дрожал мелкой дрожью. До него, соображавшего быстро, только теперь дошло, какой участи удалось избежать.
– Рыба знает, что такое! Р-рыба знает!
У властителя Грана слово «рыба» было бранным. У Стократа, впрочем, тоже – после боя на берегу вся его одежда, волосы и даже меч провоняли соленой рыбой с ясным оттенком тухлятины.
– Сопляк говорит, что ты один уложил восемь конных.
– Трое перед этим спешились. К тому же, там была толпа мужиков с камнями, топорами и палками.
– Сопляк говорит, что тебя зовут Стократ. Что ты маг. Что о тебе рассказывают в Вывороте детям сказки!
– Не могу свидетельствовать. Не держал огонь над колыбелькой.
Властитель Гран несколько секунд смотрел на него, будто собираясь выпотрошить.
Он был зауряден во всем, начиная от внешности и заканчивая владениями. Не крупный и не мелкий, не особо могучий, но и не слабый, он, тем не менее, чувствовал в душе великие силы и тяготился своей заурядностью. Он слыл неплохим мечником и спал со всеми неуродливыми девушками в городе. Он трясся над своими границами и вечно подозревал соседей в посягательстве на земли – и не зря подозревал, как выясняется.
– Вывор ответит за это дело. Один труп, один тяжко раненый – и это братья, которые везли сестру жениху! Позор… Паромщик с переломанными ребрами – мой паромщик!
– Вывор скажет, что это безродные разбойники. Плащи со споротыми гербами – не доказательство.
– Да у нас же есть сопляк!
– Скажет, оговорил под пытками.
– Какими пытками, ему даже не показывали жаровню!
– Ваша светлость, – сказал Стократ. – Я путник, не мне давать советы. Просто отправь их тела с сопляком в Выворот. Ничего не объясняй. Не угрожай и не оправдывайся.
Гран открыл рот, чтобы
– Значит, ты правда…колдун?
– Значит.
– И можешь… что ты можешь?
Гран быстро посмотрел на меч у Стократа на поясе. Устыдился этого взгляда, посмотрел прямо в глаза:
– Чего ты хочешь… за то, что сделал для моих людей?
– Баню, – сказал Стократ. – И прачку.
Мяч, сшитый из лоскутков, ударил его по голове, когда разнеженный баней Стократ отдыхал на заднем дворе. Мяч перелетел через стену, увитую виноградом, и хлопнул его по затылку – не больно, но достаточно, чтобы почувствовать себя идиотом.
Захихикал и сразу замолчал тонкий голос, будто весельчаку закрыли рот ладонью. Мяч отскочил от поленницы и подкатился под ноги Стократу – отличный тугой мяч. В первый миг раздражения ему захотелось распотрошить игрушку, дабы впредь мяч не тюкал колдунов по головам, – но он почти сразу передумал.
Над стеной показалась веснушчатая рожица – мальчишка лет четырнадцати, такому давно в ремесло пора, а не мячами кидаться. Рожица приняла умильное выражение, призванное смягчить гнев Стократа:
– Милый бродяга, отдай мячик, пожалуйста?
Он понял, что это девочка, стоило ей заговорить. Еще не девица, уже не ребенок. Сказочный персонаж из его детства; он вырос среди мальчишек. Женщины, в его представлении, появлялись на свет уже взрослыми крикливыми няньками.
Потом он узнал многих женщин. Циничные шлюхи, любвеобильные вдовы, робкие стареющие невесты, – они были ему интересны, и даже самая скучная трактирная служанка учила его, сама того не зная. Едва почуяв его интерес сквозь вату обычного одиночества, женщины преображались и тянулись к нему, выделяя из всех мужчин. Он сочувствовал многим, но не привязывался ни к кому, и, уходя, не испытывал угрызений совести.
– Бродяга, ты оглох? Отдай мячик, пожалуйста!
Девушка легко подтянулась и уселась на стене, как воробей. Она была в штанах, будто мальчишка, волосы убраны под зеленый головной платок, короткие пряди обрамляли лицо, и только очень наблюдательный человек отличил бы в этот момент девочку от мальчика.
Крестьянка? Вряд ли, крестьянской девушке не к лицу в штанах лазать по заборам. Служанка? Странно…
Стократ поиграл мячом:
– Ты кто?
– Крот в манто! – она разозлилась. – Отдай!
Он бросил ей мяч. Она поймала его и моментально исчезла из глаз – соскользнула по ту сторону забора, без шума и треска, только качнулись верхушки кустов…
Стократ долго сидел, не шевелясь. Он никак не мог понять, почему после встречи с незнакомой девушкой на душе осталось такое тревожное чувство.
На опушке леса он нашел камень, покрытый мхом. Взял палку, устроил рычаг, перевернул валун и получил, что хотел: под камнем на влажной трухе копошились личинки.