Столетнее проклятие

Эйби Шэна

Пять лет в Гаттинге. Пять лет обучения всему — от моды и манер до латыни и управления поместьем.

— Тебе нужен управитель, — заметила Авалон.

Маркус безрадостно хохотнул.

— Мне нужно очень многое, миледи, а доступно очень малое. В том числе и управитель.

Авалон помяла пальцами истрепанный листок, с сомнением глядя на выцветшие чернила. И, помолчав, решилась:

— Если хочешь, я могла бы тебе помочь.

Маркус мгновенно вскинул голову:

— Что?!

— Мне приходилось заниматься хозяйством. Управитель

в Гаттинге обучал меня ведению дел, так что я в этом разбираюсь. — Она бросила листок на груду бумаг. — Он говорил, что у меня необычайные способности к математике — для женщины, конечно, — с презрительной усмешкой прибавила Авалон.

— И ты согласилась бы заняться моими делами? — недоверчиво спросил он.

— Нет! — поспешно ответила Авалон. — Но я могла бы обучить этому подходящего человека. Выбери сам, кого захочешь, мужчину или женщину — не важно. Я постараюсь ему помочь.

Маркус погрузился в раздумья, отрешенно уставившись в темноту, которая подступала к кругу света от бронзовой лампы. Авалон взяла со стола охапку листков и принялась их просматривать, один за другим откладывая в сторону. Скоро она обнаружила, что машинально сортирует документы: оплаченные счета, расписки, кое-как нацарапанные жалобы и просьбы, порой и просто мнения о различных людях…

— Кит Макфарленд, — прочла она вслух. — Жалкий трус. Негодяй.

И отложила записку в «разное».

— Именно так и мог бы сказать Хэнок, — сухо заметил Маркус.

— Именно он посчитал это мнение настолько важным, что решил записать его? Занятно! — прибавила Авалон, перебирая бумаги. — Мне кажется, он не очень-то склонен был баловаться с пером и бумагой. Если бы не Ян, меня и вовсе не стали бы учить грамоте.

— Ян?

— Друг твоего отца Ян Маклохлен, — отрывисто пояснила Авалон. — Это он учил меня рукопашному бою. Ты его не знал?

— Нет, — покачал головой Маркус.

— Что ж, тебе повезло.

Маркус не успел ничего ответить, потому что Авалон протянула ему клочок бумаги.

— Не об этой ли записке ты говорил, милорд?

Маркус бросил взгляд на знакомые строчки.

— Да.

Авалон поднесла к глазам листок. Серебристый локон, выскользнув из кое-как заплетенной косы, щекотал ее стройную шею. Глядя, как она читает записку, Маркус думал о том, что эта девушка совершенно не сознает, как она красива.

— Ее доставил какой-то парень из клана Мерфи, — пояснил Маркус, не в силах оторвать глаз от ее локона. — Сказал, что получил ее из другого клана, а те — прямиком из Англии. Вот и все, что мы знаем.

«Авалон де Фаруш в следующем месяце будет выдана замуж за Уорнера де Фаруш, — медленно читала Авалон. — Венчание состоится вечером второго дня новолуния».

Почерк не сказал ей ничего — обычные завитушки и изыски наемного писца. Бумага — веленевая, плотная, дорогая.

Химера в сознании Авалон зевнула, просыпаясь, и показала ей темную комнату с единственной тусклой и чадящей лампой. Писец выводил слово за словом под диктовку закутанной в плащ женщины. Торопливый голос женщины звенел от волнения и страха.

«Абигейл», — подумала Авалон. Записку послала Абигейл. Ни у кого другого не могло быть и желания, и возможности предостеречь Кинкардинов.

— Что ты видишь? — ворвался в ее размышления низкий голос Маркуса.

Он не спросил: «Что ты думаешь?» — явно намекая, что знает о ее способностях. Быть может, он сам может прочесть ее мысли. Авалон приняла бесстрастный вид.

— Ничего, — ответила она. — Самая обычная записка.

— Неужели? А я подумал, что ты знаешь, кто ее послал.

Авалон отдала ему записку.

— Конечно, знаю. И кто послал, и почему. Это же очевидно.

Маркус выжидательно молчал, сцепив перед собой пальцы.

— Леди Абигейл, жена моего кузена Брайса. Только ей было выгодно предотвратить этот брак.

— В самом деле?

— Она сказала, что не хочет войны. — Авалон рассеянно провела рукой по груде бумаг. — Это она за день до венчания предупредила меня о замыслах своего мужа. И намекнула, что хочет, чтобы я как-нибудь сорвала его планы.

— И как же ты должна была это сделать?

— Ну, не знаю. Скажем, встать прилюдно и наотрез отказать Брайсу и Уорнеру. — Авалон покачала головой.

— И ты бы так поступила?

Сидя за столом, Маркус серьезно глядел на нее. Авалон отвернулась, чтобы не видеть, как заблестели его глаза.

— У меня был план получше, — ответила она, не желая вдаваться в подробности, но что-то заставило ее продолжить: — Я хотела притвориться, что согласна на обручение, а сразу после праздника бежать. Тогда я еще не знала, что Брайс задумал не обручить, а сразу обвенчать нас. Я вышла в сад для того, чтобы в одиночестве обдумать, как быть дальше.

— Тогда-то я тебя и нашел.

— Да, — неохотно кивнула Авалон.

— Так что, в сущности, я избавил тебя от алчных замыслов твоего кузена?

— Если ты хочешь сказать, что, похитив меня…

— Спас от беды, из которой ты сама так бы легко не выпуталась.

— Спас?! — возмущенно ахнула Авалон.

— Так что, миледи, сдается мне, это ты у меня в долгу.

Авалон открыла было рот и поняла, что от злости лишилась дара речи.

— Стало быть, я оказал тебе нешуточную услугу, — мягко заключил Маркус.

Авалон развернулась и широкими шагами пошла к двери.

— Спокойной ночи! — со смехом крикнул вслед ей Маркус. — Завтра мы обсудим, как ты вернешь мне свой долг.

Авалон с силой хлопнула дверью.

9.

— Помни, твое запястье должно оставаться прямым. — Авалон склонилась над темноволосой девочкой, провела пальцами по ее руке и выразительно постучала по запястью. — Вот, видишь? Если так сгибать запястье во время удара, его можно повредить.