Столетняя война
Шрифт:
У каждого очевидца была своя версия трагедии. По общему мнению, смертельный удар нанес Танги дю Шатель.
После этого события развивались очень быстро. Партия Бургундца сплотилась вокруг нового герцога Филиппа и его матери, герцогини Маргариты. Идею соглашения с дофином очень скоро отвергли, хотя Карл думал о нем всерьез. Бургундцы готовились к мести. Новый герцог пожал плечами, когда инквизитор Реймса во время торжественной службы, проводимой в Сен-Вааст-д'Аррас в память Иоанна Бесстрашного, публично посоветовал ему положиться на королевское правосудие.
Партия мести отныне была единодушна: их цель достижима только в союзе с англичанами. Генрих V, видя, что перед ним открываются новые перспективы, о которых он не мог даже мечтать, воздерживался от того, чтобы форсировать какие бы то ни было события. Альтернатива, вставшая перед бургундцами после захвата особы короля и столицы, разрешилась сама собой. 12 сентября парижские горожане поклялись мстить за герцога Иоанна всеми средствами и для этого найти общий язык с англичанами. Поскольку Иоанна убили во время переговоров, это в достаточной мере доказывало, что договариваться с арманьяками бесполезно.
Лишь немногие вспоминали, что Иоанн Бесстрашный двенадцать лет назад сам был заказчиком другого убийства. У Карла Орлеанского, находящегося в английском плену после Азенкура, друзей осталось мало, и даже друзья его отца, как сама королева Изабелла, давно переметнулись на другую сторону.
Франко-бургундские послы и послы Генриха V встретились в ноябре в Аррасе. 2 декабря завершились предварительные переговоры, результаты которых оба короля ратифицировали 25 декабря. В Труа в январе 1420 г. произошла новая встреча. Договоренность считалась уже делом решенным.
20 мая в Труа прибыл Генрих V. Был подписан — наконец — брачный контракт с Екатериной Французской. После столь долгого ожидания она пробыла королевой два года. Когда она повторно выходила за Оуэна Тюдора, никто бы не догадался, что ее внук станет первым королем из династии Тюдоров — Генрихом VII.
Договор был скреплен печатями 21 мая. Он делал Генриха V сыном Карла VI и Изабеллы. Формулировка была двусмысленной: он был сыном, потому что был зятем, но его права в традиции Капетингов и Валуа были правами сына, а не зятя.
В силу брачного союза, заключенного во благо мира между нашим сыном, королем Генрихом, и нашей дражайшей и горячо любимой дочерью Екатериной, он стал нашим сыном и сыном нашей дражайшей и горячо любимой супруги, королевы…
После нашей кончины и со времени оной французская корона и Французское королевство со всеми его правами и всем, что ему причитается, навсегда останутся за нашим сыном королем Генрихом и его прямыми наследниками…
При нашей жизни наш сын король Генрих не станет устно или письменно именовать себя королем Франции и не потребует от других так устно или письменно именовать себя, но воздержится от присвоения оного титула, покуда мы живы…
При нашей жизни мы станем называть и именовать нашего сына короля Генриха устно и письменно на французском языке следующим образом: наш дражайший сын Генрих, король Англии, наследник Франции.
Каким бы скандальным договор в Труа с самого начала ни казался многим юристам и большинству обычных людей, склонным удивляться, что король Франции мог так распорядиться короной, — в отношении которой юристы Карла VII покажут, что она не принадлежит суверену как собственность, — этот договор, назначая зятя наследником, не вводил чего-то абсолютно чуждого менталитету людей, привычных к феодальным реалиям. Граф Анжуйский стал королем Иерусалимским, женившись на наследнице престола. Один португальский принц, Ферран, таким же образом оказался графом Фландрским. Капетинг Карл Валуа сделался императором Восточной Римской империи, потому что женился на даме из рода Куртене. И герцог Бургундский стал графом Фландрским только благодаря браку Филиппа Храброго и Маргариты, дочери Людовика Мальского…
Все эти случаи, когда зять наследовал тестю, имели общее династическое основание — отсутствие сына. Таким образом, договор в Труа игнорировал права дофина Карла.
Принимая во внимание ужасные и огромные преступления и проступки, совершенные во Французском королевстве Карлом, так называемым дофином Вьеннским…
Не было сказано, что Карл — не сын Карла VI и Изабеллы, и она отнюдь не утверждала, как слишком часто говорили, что дофин был бастардом. Но он был только «так называемым» дофином, и это значило, что на самом деле он таковым не был. Заключая, что договор в Труа делает из будущего Карла VII бастарда, общественное мнение не ошибалось.
Уния обоих королевств была чисто личной. Королем в ней предстояло быть одному Ланкастеру, но тем не менее Французское королевство оставалось отдельным от Английского. Каждое королевство сохраняло свои институты, свое право, свои ресурсы, свою монету. Земли, которые король Англии продолжит завоевывать у дофина, отойдут к Французскому королевству, а не к Английскому. За исключением только Нормандии, которая оставалась за Генрихом V как вотчина.
Никто не питал иллюзий насчет состояния короля Карла VI. Договор в Труа давал Генриху V возможность уже теперь управлять своим будущим Французским королевством, взимать налоги, назначать чиновников. Короче говоря, Генрих V был регентом Франции. Казалось, разногласие, возникшее в 1328 г. из-за общего пренебрежения наследственными правами Изабеллы, сестры последних Капетингов, наконец удалось уладить.
Итак, король Франции и его новый наследник совместно заняли Санс, потом Монтеро и наконец Мелён, который все-таки держался четыре месяца. 1 декабря оба короля и обе королевы — мать и дочь — торжественно вступили в Париж. Горожане рукоплескали. Перед Дворцом разыграли «Страсти Господни». В соборе Парижской Богоматери прозвучал «Те Deum». Карл VI вернулся во дворец Сен-Поль. Генрих V разместился в Лувре: крепость была надежней.
Разумеется, не все были готовы принять ситуацию, когда король Франции распоряжается своей короной как обычным наследством. Многих это смутило. Такого еще не видели. Но это поколение повидало немало того, что удивило бы современников Карла V. Король, лишающий сына наследства, — неслыханный случай. Но разве все не наслышались о безумном короле, раз пятнадцать «отсутствовавшем» в собственном правительстве, короле, ставшем в зрелом возрасте игрушкой разных клик, готовых на убийство, чтобы проникнуть в Совет? Горожане, кричавшие «Рождество!» во время проезда обоих королей, просто-напросто приветствовали приход мира. Многим большего было и не надо.
Через четыре дня созвали собрание, определив его как Генеральные штаты. Карл VI заверил, что согласился на договор в Труа по свободной воле. Депутаты совещались до 10 декабря, а потом заявили, что одобряют мир. Генрих V велел составить текст клятвы баронов; каждый должен был скрепить ее своей печатью, прежде чем покинуть Париж. Ее нарушение делало бы их вероломными вассалами.
Магистры университета сочли, что пора заговорить о своих привилегиях. Их приняли неласково. Они в любом случае опоздали. Перейти теперь в другой лагерь означало изменить.