Столетняя война

Корнуэлл Бернард

— Вроде бы. Я слышал, что он якобы распевал псалмы на дыбе инквизиции. И уж наверняка напел им и про то, что твой отец обладал Граалем, и про то, как сам плавал в Хук-тон, чтобы отыскать его, и как он потерпел неудачу. А значит, их не могли не заинтересовать Хуктон и все, кто туда наведывался. А кто туда наведывался? Правильно, я. Думаю, именно по этой причине Кутансу и велели найти меня, взять под стражу и доставить в Париж. А сами они тем временем послали людей в Англию — выяснить, что там да как.

— А заодно и убить Элеонору, — мрачно заметил Томас.

— Ну, за это они заплатят.

— А

теперь, — продолжал Томас, — они послали людей сюда.

— Что? — удивился мессир Гийом.

Юноша указал на три рыбачьих суденышка, шедших на веслах прямо к «Пятидесятнице». Они были еще слишком далеко, и он не мог разглядеть, кто находится на борту, но что-то невольно заставило его насторожиться.

Иветта, появившаяся на корме с хлебом, ветчиной и сыром, проследила за взглядами рыцаря и лучника, подошла поближе, всмотрелась, отпустила ругательство, какое могла знать только дочь моряка, и бросилась к кормовой каюте, крича мужу, чтобы он скорей поднялся на палубу.

Глаза девушки были привычны к морю, и она сразу поняла, что это не рыбачьи лодки. Слишком много людей было на борту каждого суденышка. Спустя некоторое время Томас сам и увидел их, причем его глаза, больше привычные высматривать врага среди ветвей и листвы, приметили блеск кольчуг. Ну а то, что ни один дурак не отправится в море в кольчуге, если он не намерен сразиться, понятно каждому.

— У них арбалеты. — Виллеруа вышел на палубу, завязывая тесемки у ворота широченного кожаного плаща и переводя взгляд с приближающихся суденышек на облака, словно, появись там ветер, он мог бы воочию увидеть его дуновение. Увы, море лишь медленно вспучивалось и опадало, но ни барашков, ни даже ряби не было и следа. — Арбалеты, — хмуро повторил капитан.

— Ты предлагаешь мне сдаться? — язвительно поинтересовался мессир Гийом.

— Оно, конечно, не мое дело указывать благородному сеньору, как сражаться, — прогудел моряк с ничуть не меньшим сарказмом, — но твои люди могли бы не полениться и вытащить на палубу из трюма большие балластные камни.

— На кой черт? — осведомился мессир Гийом. — Что ты собираешься с ними делать?

— Швырнуть их в этих ублюдков, что же еще? Суденышки у них хлипкие, а? Мои каменюки пробьют им днища, и я здорово посмеюсь, когда эти недоумки будут барахтаться в воде в своих кольчугах. — Виллеруа ухмыльнулся. — Трудно плавать, когда ты весь в железяках.

Камни принесли, и Томас приготовил свой лук и стрелы. Робби облачился в кольчугу и прицепил на пояс дядюшкин меч. Двое ратников мессира Гийома вместе с ним самим заняли места на шкафуте — там, где попытка абордажа казалась наиболее вероятной, ибо планшир был ближе всего к воде.

Томас поднялся на более высокую корму, где к нему подошел Уилл Скит. Томаса он не узнал, но, увидев лук, протянул руку.

— Это я, Уилл, — сказал Томас.

— Я знаю, что это ты, — отозвался Скит. Он солгал и смутился. — Дай мне опробовать этот лук, парень.

Томас вручил ему большой черный лук и печально наблюдал за тем, как его друг не может натянуть его даже наполовину. Скит бросил оружие обратно Томасу. Он был явно сконфужен и сказал:

— Я уже не тот, что прежде.

— Ты еще будешь прежним, Уилл.

Скит сплюнул за борт.

— Что,

король и вправду посвятил меня в рыцари?

— Ей-богу!

— Порой, Том, мне кажется, будто я припоминаю то сражение, но потом все расплывается. Словно тонет в тумане.

Скит устремил взгляд на три приближавшихся лодки. Они выстроились в линию. Гребцы налегали на весла, и Томас увидел, что на носу и корме каждого судна стоят стрелки.

— Ты когда-нибудь стрелял с палубы, с воды? — спросил Уилли.

— Никогда.

— Ты движешься, и она движется. Все ходит ходуном. Это усложняет дело. Тут, парень, главное — не торопиться.

С ближайшей лодки раздался оклик, но преследователи находились еще слишком далеко, и то, что крикнул один из них, растворилось в воздухе.

— Святой Николай, святая Урсула, — взмолился Виллеруа, — пошлите нам ветер. Побольше ветра, ну что вам стоит?

— Он собрался стрелять! — воскликнул Скит, заметив, как арбалетчик с центрального суденышка поднимает свое оружие.

Короткая толстая стрела глубоко вонзилась в корму «Пятидесятницы». Мессир Гийом, не обращая внимания на опасность, взобрался на борт и ухватился за бакштаг, чтобы сохранить равновесие.

— Это люди Кутанса, — сказал он Томасу, и тот увидел, что некоторые из плывших в ближайшей лодке носят черное с зеленым, цвета осаждавших Эвек. Полетели новые стрелы: две засели в досках кормы, еще две просвистели мимо мессира Гийома и попали в обвисший парус, но большинство улетело в море. Каким бы спокойным оно ни казалось, арбалетчикам было не так-то просто целиться с раскачивающихся туда-сюда утлых суденышек.

Все три атакующих корабля были невелики, в каждом по восемь — десять гребцов и столько же стрелков или ратников. Надо полагать, их решили использовать из-за быстроходности в штиль, и, хотя брать с них на абордаж такой крупный корабль, как «Пятидесятница», казалось рискованной затеей, одно из них, видимо, все же решило подойти к кораблю Виллеруа вплотную.

— Знаю я, что они затевают, — заявил мессир Гийом. — Две лодки будут держать нас под обстрелом, осыпая стрелами, а эти ублюдки, — он указал на судно, вырвавшееся вперед, — постараются высадиться к нам на борт.

Арбалетные стрелы вонзались в обшивку. Еще две стрелы пронзили парус, а одна угодила в мачту чуть выше приколоченного гвоздями к просмоленному дереву распятия. Фигура Христа, белая, как кость, лишилась левой руки, и Томас задумался было, не является ли это плохим предзнаменованием, но уже спустя мгновение натягивал большой лук и спускал тетиву, стараясь не отвлекаться. У него осталось всего тридцать четыре стрелы, но в сложившихся обстоятельствах скупиться не приходилось, и юноша выпустил вторую стрелу, когда первая еще находилась в полете. Арбалетчики не успели заново натянуть воротами свои тетивы, когда его первая стрела пронзила гребцу руку, а вторая выбила щепку из носа лодки. Следом за ними, просвистев над головами гребцов, плюхнулась в море третья. Гребцы пригнулись, потом один ахнул и упал вперед со стрелой в спине. В следующий же миг вражеский ратник получил другую стрелу в бедро. Он повалился на двух гребцов, и на борту суденышка воцарился хаос. Оно вильнуло в сторону, весла стукались одно о другое.