Столица
Шрифт:
— Вот как, — сказал барон очень пресным тоном.
Я бросила на него косой взгляд. Рон выглядел как настоящий придворный — ни одной эмоции на лице, расслабленная поза. Я только сейчас обратила внимание, насколько красив барон. Той особой, выдающей породу красотой.
— А что, — кокетливо спросила я, — тебя факт моего развода радует?
Рон присел рядом и как бы невзначай прикоснулся к моей руке, помогая складывать схему обратно в книгу.
— Печалит. Вы были такой прекрасной любящей парой. Грустно, что такая девушка,
Кто сказал, что я не гожусь в королевы и сорву дипломатический прием по причине голодного желудка? А, я сказала, да. Была не права.
Я положила свою ладонь на руку барона и тяжело вздохнула. Голод помог мне сделать этот вздох более печальным, чем планировалось.
— Я ошибалась, — грустно сказала я. Перед моим внутренним взором проплыл несъеденный обед, и на глаза навернулись слезы. — Ошибалась. Прежде всего — в мужчине, который был рядом со мной. Все, что он смог — это сделать меня несчастной.
Ну что, Ирга? Бросил меня и теперь влюбляешь в себя дочку головы? А то я не знаю, как ты так можешь взглянуть своими глазищами, что колени подгибаются от желания, без слов все понятно. Ничего, ничего, благородных тут много, мирок у них тесный, дырка от бублика тебе, а не репутация, достойная будущего зятя аристократа!
Я прикоснулась пальцами к внутренней стороне запястья барона, который со схемой в руках так и замер. Кожа на запястье нежная даже у воинов, если легонько провести по ней пальцами, да еще и посмотреть грустно… Барон Рон, честный, благородный лесной отшельник, не избалованный женским вниманием, такого, конечно, вынести не мог. В его темно-зеленых глазах разгорался огонек героя, желающего защитить несчастную и обиженную хрупкую девушку.
— Что мне было делать? — продолжала я, закрепляя успех. — Мне казалось, что я — самая… — Пришлось сделать паузу, потому что голодный мозг не мог быстро подобрать слова, чтобы убедить барона в крайней необходимости оказания мне помощи, да еще и придумать причину моего появления здесь. — Самая… В общем, мне нужно было почувствовать себя той, которая достойна!
Чего достойна — уточнять не будем.
— А как же этот… орк? — спросил барон, откопав старую обиду. — Разве он не мог дать тебе возможность почувствовать себя самой-самой?
А, Ёшкин Кот на всех этих мужиков! Лучше бы я в столовую пошла, а не тратила время на заигрывания, толку все равно никакого. Мне совсем взгрустнулось. Интересно, выгонят ли меня из столовой или все же пожалеют и выделят хоть что-то?
— Ола, — заволновался Рон, — пожалуйста, не плачь! Я понял! Конечно же после того, что ты пережила, ты, наверное, разуверилась в мужчинах. Я помню, ты такая… морально хрупкая… такая переживательная…
Отто бы посмеялся. Как хорошо, что его рядом нет.
Я взглянула на барона из-под ресниц. Ну же, быстрее, решай что-нибудь, я есть хочу!
— Конечно, ты даже и подумать не могла, что я готов, всегда готов… — Барон запнулся, видимо, решив, что мне рановато слышать то, на что он всегда готов. А рука его уже по-хозяйски обнимала меня за талию, и я с удовольствием уложила голову к нему на плечо. Ох, как же шея болит, застудила я ее, что ли? Вот уж не было печали.
Барон выпустил схему из рук и обнял меня обеими руками.
— Отправляясь сюда, никак не думал, что здесь меня ждет настоящее сокровище. Когда я увидел тебя в библиотеке днем, то сначала подумал, что мне привиделось. Но только ты, ты одна среди всех этих пустоголовых дурочек можешь так увлечься работой!
Простите, девушки, зря я вас ругала! Это, значит, Рон был днем в библиотеке, наверное, любовался моими ногами, не скрытыми юбкой.
Сердце у барона билось быстро-быстро.
— Ола, я не из тех людей, кто меняет свои чувства быстро, как… некоторые. Я до сих пор хочу разделить с тобой жизнь.
«Лучше бы ты со мной ужин разделил, вас-то, женихов, наверное, отдельно кормить будут», — цинично подумала я.
Ну ладно. Спешка в отношении барона не годится.
Я обвила шею Рона руками. Заставлю сегодня Отто сделать мне массаж, дуэнья он или не дуэнья? Все тело ломит.
Странно, но если орки сразу же приводили мой организм в тонус, и желание захлестывало, и настроение улучшалось, и аура напитывалась, то барон на меня не оказывал и толики такого воздействия. Он был хорошим человеком, смелым, благородным и добрым. Но…
Кажется, я начинала понимать Рианну. Пожевать и выплюнуть. С Роном мне было бы хорошо и спокойно, но как быстро бы я заскучала? Боюсь, что очень быстро.
Королевский дворец имел какую-то особую ауру, потому что мои способности к дипломатии развивались не по дням, а по часам.
— Правда? — выдохнула я в шею барону.
Он кивнул.
Да, конечно же! Я никогда в здравом уме не соглашусь жить в лесном поместье и приезжать в город только по большим праздникам.
— Но я… — Пришлось отстраниться, аккуратно вывернуться из его рук и медленно и печально начать снова складывать схему. Интересно, как же она была так хитро сложена, что в книгу влезала. Не получается! — Я не знаю, Рон. Мое сердце разбито. Моя жизнь уже никогда не будет прежней. Я даже не знаю, что мне поможет. Я ведь и на конкурс приехала специально, чтобы как-то отвлечься…
Согласно женским журналам, правильная аристократическая девушка должна быть именно такой. Никаких «я поплакала, потом решила извлечь из своей жизни максимум пользы, а заодно и нагадить этому козлу, который меня бросил». Страдания и хрупкость! Чтобы было что защищать и чей шарфик привязывать… к чему их там привязывали? В последнем романе, который я читала, точно помню, что героиня отдавала своему верному возлюбленному шарфик. А вот детали я пропустила, потому что спешила добраться до постельной сцены.