Столконовение цивилизаций: крестовые походы, джихад и современность
Шрифт:
Впоследствии, в постколониальной фазе движения, в большинстве исламских стран женщинам было даровано социальное равноправие, однако исламскому закону — шариату — нигде, за исключением кемалистской Турции и Туниса, вызов брошен не был. Женщины потребовали права учиться, работать и голосовать. В Египте, Ираке и Сирии возможность учиться и работать была им дарована, но поскольку это были однопартийные государства, в голосовании, как женщин, так и мужчин, смысла никакого не было. Несмотря на то что женщины бок о бок с мужчинами боролись за свободу, как только была завоевана независимость, их требования реформировать гражданские кодексы, регулирующие семейные отношения, были полностью проигнорированы. Сохранение этих реакционных мер стало в постколониальный период краеугольным камнем в исламских обществах. Пакистан и Бангладеш даже выбирали на должность премьер-министра
К концу XX века, с угасанием в исламском мире импульсов светских, модернистских и социалистических движений в глобальном масштабе, мир захлестнула волна религиозного фундаментализма. Некоторые завоеванные женщинами права оказались под угрозой в США, Польше, России и бывшей Восточной Германии. Победа религиозной партии в Иране, поражение левых в Афганистане, сохранение ваххабитского режима в Саудовской Аравии, возвышение фундаменталистских политических группировок в Египет и Алжире, постмодернистская защита релятивизма, все это, кажется, снова привело к краху надежд женщин. В век глобализации единственным, что еще защищают, осталась только первичная общность. Но какая именно общность защищается и чьи интересы соблюдаются при этом?
Многие лидеры феминистского движения в мусульманском мире, которые когда-то храбро противостояли и муллам, и военной диктатуре, склонились перед лицом фундаментализма. Нам иногда говорят, что браки по договоренности между родителями и чадра для женщин намного лучше западных браков и постоянного адюльтера, как будто все браки в мусульманском мире заключаются по договоренности между родственниками будущих супругов, а адюльтера там и вовсе нет. Если правители Османской империи принадлежали к одной религиозной и культурной общности с большинством арабов, то почему же арабы объединились с язычниками против османов?
Думаю, что история еще сможет нас удивить. В Иране и Саудовской Аравии, где господствует жесткая религиозная диктатура, вполне может подняться новая волна протеста, поскольку самым лучшим учителем по-прежнему является опыт.
Часть II
Столетие рабства
«Ей-богу, Ваше превосходительство, до того, как пришли эти дьяволы, мы были так счастливы, как только возможно, — сказал Митеб. — Но с первых дней, как они пришли в нашу деревню, жизнь стала верблюжьей мочой. Каждый день становится все хуже».
Эмир резко ответил ему: «Послушай, ибн-Хатал, я говорю тебе и всем остальным, и пусть те, кто присутствует, передадут тем, кто отсутствует. У нас есть только одно лекарство для тех, кто нам досаждает, — вот это».
Он указал на меч, висящий на стене, и предупреждающе погрозил пальцем. «Что ты говоришь, ибн-Хатал?» Митеб ал-Хатал коротко рассмеялся, как бы желая показать, что он еще не закончил. Тяжелое молчание повисло в комнате.
«Ха… итак, что ты говоришь, ибн-Хатал?»
«Вы — правительство, и у вас есть солдаты и ружья, и вы получите все, что хотите, может быть, даже завтра. После того как христиане пойдут и достанут вам золото из-под земли, вы будете еще сильнее. Но вы знаете, Ваше превосходительство, что американцы делают это не во имя Бога».
8
Памятная весна
Апрель 1969 года. Лахор. Прекрасный весенний день, и не только потому, что зацвела джакаранда. Военная диктатура, которую поддерживал Вашингтон, свергнута студентами и рабочими в результате борьбы, которая продолжалась пять месяцев [33] .
Народ добился этого сам, без помощи какой-либо иностранной державы. И Вашингтон, и Пекин старались сохранить у власти в Пакистане полевого командира Айюб-хана, но им это не удалось. Требования студентов и рабочих установить демократию и социализм завоевали поддержку миллионов. Религиозные фундаменталисты были полностью разгромлены.
33
Я написал об этом сопротивлении и об этой победе в книге «Пакистан: военное правление против народной силы?», Лондон — Нью-Йорк, 1970.
После выступлений на митингах в разных концах страны я вернулся в Лахор, чтобы прочитать на «Национальном форуме мыслителей» лекцию о советском вторжении в Чехословакию, выступить против танков, которые раздавили «социализм с человеческим лицом», потому что он обещал демократию. Зал заполняли в основном студенты, хотя были там и про-московски настроенные коммунисты, и весьма энергичные, несмотря на старость, сторонники председателя Мао. В то время я активно работал в троцкистском Четвертом интернационале, программа которого в Юго-Восточной Азии была не особенно популярной. Были предприняты попытки настроить этот митинг на определенный тон. Маоисты наняли некоего рифмоплета, который должен был сочинить несколько строчек, прославляющих убийство Троцкого. Я проигнорировал эту провокацию, хотя аудитория была ошеломлена.
Моя критика советского вторжения в Чехословакию была воспринята хорошо. Я противопоставил чешских студентов китайским студентам — красной гвардии (хунвэйбинам) — времен «культурной революции».
Многие присутствующие на митинге студенты испытывали чувство солидарности со своими товарищами в Праге. Промосковски настроенная часть аудитории задумалась, задала несколько вопросов, но в основном хранила молчание. Маоисты как сумасшедшие ринулись в полемику. Они осудили мой анализ ситуации и заклеймили меня как агента западного империализма за предположение, что близится кончина бюрократического социализма, что военное вторжение в Прагу, возможно, стало одним из последних гвоздей, вбитых в его гроб, и что социализм можно укрепить только усилением демократии. Маоисты клеймили позором советских «социал-империалистов», однако утверждали, что популярный чешский коммунистический лидер Александр Дубчек также является ревизионистом и «мостит дорогу капитализму». Последовала безобразная драка за микрофон, в конце которой слово взял какой-то белобородый ветеран.
«Посмотрите на себя, — выговаривал он митингу, — наши дети одержали для нас огромную победу. Они свергли диктатора, а мы все что делаем? Деремся друг с другом». А затем более тихим тоном: «Послушайте, левые силы в Пакистане и так достаточно разобщены». Он повернулся к стойким приверженцам политики Москвы: «Вот здесь наши сунниты». Затем он сурово взглянул на маоистов: «Вот здесь наши шииты». Потом посмотрел в мою сторону и улыбнулся: «А вот этот юный смутьян хочет, чтобы мы бросились в объятия ваххабизма… Дорогой друг, пожалуйста, сжалься над нами».
Митинг разразился хохотом, поскольку подходу старика к делу трудно было не симпатизировать. В то время я имел о ваххабизме самое смутное представление, если не считать имени его основателя. Мне было известно, что это — крайне правое религиозное течение, государственная религия Саудовского королевства, при том, что саудовцы были патронами местной маленькой, но хорошо финансируемой фундаменталистской организации «Джамаат-э-Ислами». Вот этим и ограничивались мои познания. Впоследствии я узнал, что ваххабиты признают авторитет пророка Мухаммеда, но в принципе не одобряют чрезмерное поклонение кому бы то ни было. Они враждебно относятся к почитанию святых и священных реликвий, однако признают авторитет первых четырех халифов-праведников. После этого, по их мнению, ислам начал вырождаться [34] .
34
Нельзя сказать, что сравнение троцкистов с ваххабитами полностью притянуто за уши. Троцкисты также признавали авторитет Ленина, не одобряли чрезмерного поклонения ему и захоронения его тела в мавзолее, признавали решения только первых четырех конгрессов Коммунистического интернационала. После этого, по их мнению, началась деформация, впоследствии приведшая к полной деградации коммунистического движения.
9
Корни ваххабизма
С XVI века Аравийский полуостров и земли Плодородного полумесяца находились под властью Османской империи. Каир, Багдад, Иерусалим и Дамаск стали османо-арабскими городами под управлением назначенных Стамбулом наместников-бюрократов. Несмотря на то что Мекка и Медина находились под прямым протекторатом халифа, примитивная племенная структура Аравийского полуострова и его географическая изоляция, ибо наземные торговые пути давно исчезли и их сменили морские коммуникации, уменьшили его экономическую и стратегическую привлекательность. Аравией пренебрегали и никогда полностью не включали в Османскую империю. С одной стороны, племена негодовали, с другой стороны, ловко использовали этот недостаток имперского контроля.