Столконовение цивилизаций: крестовые походы, джихад и современность
Шрифт:
В начале 1960-х гг. Талал был вдохновлен Насером и призывал к радикальным переменам. Он организовал движение «Свободные принцы», но потерпел неудачу и отправился в добровольную ссылку в Каир [159] .
В это же время наследный принц Абдаллах жестко пресек все разговоры о реформах:
«Талал утверждает, что в Саудовской Аравии нет конституции, которая защищает демократические свободы. Но Талал также отлично знает, что в Саудовской Аравии есть конституция, продиктованная нам Аллахом, а не написанная человеком. Я не верю, что есть хоть один араб, который верит, что Коран содержит какую-либо лазейку, которая воспрепятствовала бы свершению правосудия. Все законы в Саудовской Аравии продиктованы Кораном, и Саудовская Аравия гордиться тем, что у нее такая конституция… Что же касается заявления Талала о социализме, то нет ни крайне левого, ни крайне правого социализма; настоящий социализм — это арабский социализм, и его основы заложены в Коране. Талал упоминал и о демократии. Он знает, что если и есть в мире по-настоящему демократическая система, то это та, которая действует сейчас в Саудовской Аравии».
159
У
Талал, вероятно, также должен был осознать, что истинная глобализация — это арабская глобализация, основы которой заложены в Коране, но времена изменились. Саудовские правители осознают, что если они что-нибудь не сделают, то это сделают их соперники по фундаментализму. Все фундаменталисты так или иначе оказываются под контролем группировок, симпатизирующих Усаме или предупреждающих действия Соединенных Штатов, что может означать «балканизацию» [160] полуострова. Самый простой план — превратить святые города Хиджаза в мусоросборники для хашемитов Иордана [161] , прямых потомков Мухаммеда, и создать новое государство на богатом нефтью Востоке с «новой, не ваххабитской» властью. Это, конечно, очень опасный план, один из тех, что легко могут привести к гражданской войне, в которую будут втянуты различные силы, поскольку правительства западных стран и нефтяные компании во всем мире будут поддерживать противоборствующие группировки, лишь бы получить доступ к нефтяным скважинам.
160
Автор замечает, что Аравийский полуостров в будущем может повторить судьбу Балканского полуострова в период 1992–2002 годов.
161
Младший брат короля Хуссейна, принц Хассан, после 11 сентября объявил, что его семья была готова принять на себя обязательства своих предков.
Вторым мусульманским государством, которое подверглось сильному влиянию войны, вызванной событиями 11 сентября, был Пакистан. В начале нового тысячелетия Пакистан был отсталым государством. Его система образования была нефункциональной, сфера здравоохранения — хуже некуда, политики и их подчиненные безвозмездно «занимали» в государственных банках миллиарды рупий, закон и порядок перестали существовать на территории всей страны. Иностранные финансовые вливания были, как никогда, скудными. В последнее десятилетие гражданская война между вооруженными группировками суннитских и шиитских фундаменталистов привела к гибели более 5000 человек. Условия жизни женщин достигли критического уровня в сфере здравоохранения, образования, правовой сфере; во много раз возросло число изнасилований.
Единственной защищенной сферой был военный сектор. Благодаря ядерным испытаниям 1998 года индийское правительство в бюджете на 1999 год ассигновало 10 миллиардов долларов на оборону страны. При этом Пакистан способен был оказывать сопротивление противнику, имея лишь 3,3 миллиарда, что составляло 150 % от общей суммы бюджетов на образование и здравоохранение. С 1994 году Пакистан выплачивал 1,1 миллиарда долларов за покупку трех современных подводных лодок, полностью оснащенных ракетами «Exocet». По оценкам экономистов, двум ядерным державам нужно тратить 15 миллиардов долларов на протяжении десяти лет, чтобы поддерживать в состоянии боеготовности свое ядерное вооружение. Согласно отчету, эта сумма будет «достаточной для образования, пропитания и поддержания здоровья почти 37,5 миллионов беспризорных детей в Южной Азии [162] .
162
Эволюция человечества в Южной Азии [Human Development in South Asia], Оксфорд, 1999.
Военная элита Пакистана была насильно привлечена к участию в операции «Несокрушимая свобода», которая уже приобрела большой размах и которая, как проинформировал Совет Безопасности ООН посол США Джон Негропонте, стала бесконечной войной: «Мы может обнаружить, что наша безопасность требует дальнейших действий, согласованных с другими государствами и организациями».
Хватило бы смелости у какой-нибудь другой страны сообщить ООН, что она считает себя вправе напасть на кого угодно и когда угодно? Совет Безопасности не рискнул оказать сопротивление. Все это было сделано во имя борьбы с врагом, который, как проинформировал конгресс американский президент, состоит из десятка тысяч террористов в шестидесяти различных странах. Тот факт, что «АльКаида» не была способна вновь сыграть по тем же нотам, не вызывал сомнений, поскольку война продолжалась. Для них наблюдать, как рушатся от бомбардировок афганские города и не мстить подобным образом где-нибудь в Соединенных Штатах или Западной Европе, для того чтобы показать свой гнев, а заодно и проверить свое силу, — дело просто невероятное, можно даже сказать — невозможное. Этот момент был широко освещен в индийской и пакистанской прессе, но он не принимался во внимание большинством «специалистов по защите», которые постоянно мелькали на экранах телевизоров во время конфликта [163] .
163
См. Айджаз Ахмед. «Линия фронта», 9 ноября 2001 года. Это один из наиболее жестко критикующих США журналов в Южной Азии, копии которого регулярно отсылают в Америку.
Спустя четыре месяца после начала войны ее принципиальная задача была уже почти забыта. Усама бен Ладен избежал ареста и казни. Лидер свергнутого режима «Талибана», чей арест стал второстепенной целью, сбежал под защитой трех мотоциклистов. К этому времени внимание всего мира уже было обращено на Пакистан. Дестабилизирующее влияние войны в Афганистане всегда сказывалось в этом регионе сильнее всего.
Напряжение между Индией и Пакистаном стало потенциально опасным. Ирония заключается в том, что Пакистаном управляет светский генерал, а Индией — политик-индиец, являющийся ярым исламским фундаменталистом: с определенной точки зрения это идеальная комбинация, способствующая миру. Хотя на определенном уровне такой расклад рано или поздно заставит обе стороны устроить небольшую войну. Генерал Мушарраф мог бы доказать, что на самом деле он далеко не пешка США, а Атал Бихари Ваджпаи, премьер-министр Индии, мог бы повысить свой авторитет и выиграть следующие выборы. Но кто может гарантировать небольшую войну?
Дело в том, что проникновение в оккупированный Индией Кашмир пакистанских группировок, поддерживающих идею джихада, таких как «Лашкар-и-Тайаба» и «Джайш-э-Мухаммед», привело к возникновению альтернативного военного аппарата, который Исламабад финансирует и применяет, но не может полностью контролировать, то есть складывается ситуация, аналогичная случаю с движением «Талибан». Нападение на индийский парламент в декабре 2001 года было совершено одной из этих группировок с целью спровоцировать серьезный конфликт. Некоторые из сторонников джихада вовсе не заботятся о судьбе самого Пакистана. Их цель — восстановить мусульманское правление в Индии. Сумасшедшие? Да, но вооруженные и способные ввергнуть в полный хаос обе страны. Вот где прецедент, созданный Вашингтоном после 11 сентября, мог бы привести к катастрофе, подобный политический ход уже однажды использовался германским и британским правительствами, чтобы дать полковнику Путину своего рода индульгенцию. Смерть 30 тысяч чеченцев и тот факт, что Грозный сровняли с землей, — это вовсе не военное преступление, потому что так решил Запад: повстанцев возглавляли террористы, а значит, они заслужили все свои беды. Логично, что правители в Нью-Дели, считают Индию значительно более важной державой, чем Пакистан, и в экономическом, и в политическом смыслах, и хотят присоединиться к «Клубу стран-тяжеловесов».
Ответственность за мирную инициативу лежит на Индии. Это действительно наиболее сильное государство в регионе. Его лидеры должны это осознавать, поскольку положение Индии в Южной Азии бесспорно. Китай, ее единственный сосед, обладающий аналогичной мощью, однако он вовсе не склонен ссориться с Индией. Да и зачем ему это? Истинные проблемы Индии внутренние: ее неспособность провести социальные реформы, которые положили бы конец кастовой системе; непризнание ею того факта, что жители Кашмира не желают никуда переселяться; постоянные поиски «козла отпущения», который смог бы оправдать ее собственные ошибки. Всех этих проблем не решить при помощи неолиберальной экономики, которая стимулирует конкуренцию и увеличивает напряжение в обществе. Политика, а не экономика — главный путь спасения в данной ситуации. Трагедия Индии заключается в том, что, поскольку она жаждет стать мировой державой, ее политика контролируется целой шайкой мракобесов в союзе с оппортунистами всех мастей. Возможно, когда-нибудь в будущем индийское правительство будет способно видеть что-то дальше собственного носа. Если так, то я дал бы ему — не важно, индуистское оно будет, мусульманское или христианское, — один совет, заключенный в философской поэме, известной как Тао Те Чинг, в которой раскрывается суть таоизма:
Как большие реки и моря стали править сотнями меньших потоков? Благодаря тому, что они ниже их: большие достигли своей власти. Точно так же и мудрец, чтобы быть выше остальных людей. Должен говорить с ними так, будто он ниже всех. Чтобы управлять ими, Он должен поставить себя ниже всех людей. Когда он выше, люди не ощущают бремени, Когда он впереди, они не чувствуют ударов судьбы.22
Письмо юному мусульманину
Дорогой друг!
Помнишь, как ты подошел ко мне после крупного антивоенного митинга в ноябре 2001 года (по-моему, это было в Глазго) и спросил, верующий ли я человек? Я до сих пор не забыл ни того, насколько ты был шокирован, когда я ответил «нет»; ни комментарии твоего друга («наши родители предостерегали нас относительно вас»); ни гневных вопросов, которыми вы двое начали забрасывать меня, словно дротиками. Все это заставило меня задуматься, и эта маленькая книжка — мой ответ тебе и всем остальным, задающим подобные вопросы в Европе и Северной Америке. Когда мы разговаривали, я сказал, что моя критика религии и тех, кто использует ее в политических целях, — это вовсе не стремление казаться дипломатичным на людях. Эксплуататоры и манипуляторы всех мастей всегда лицемерно использовали религию для достижения собственных эгоистических целей. В действительности это еще далеко не вся история. Есть, конечно, искренне религиозные люди в разных уголках мира, которые сражаются за бедняков, но сами они обычно находятся в конфликте с господствующей, нередко навязанной им религией. Иранские аятоллы несколько раз имели дело с мусульманами, которые проповедовали религиозный радикализм.