Столпы Земли
Шрифт:
Она прилегла, чтобы дать отдохнуть спине. Был самый разгар лета, воздух был горячим и неподвижным. Носить второго ребенка оказалось намного труднее, а до срока было еще долгих шесть недель. Сначала ей даже показалось, что у нее будут двойняшки, хотя ножки бились в одном месте, да и Марта, сводная сестра Джека, приложив как-то ухо к Алининому животу, сказала, что слышит только одно сердце.
Сегодня, воскресным днем, Марта присматривала за Томми, и Алина с Джеком могли ненадолго встретиться в лесу, поговорить о своих делах. Архиепископ отказался дать согласие на развод, может быть, потому, что против этого возражал епископ Уолеран. Филип посоветовал Алине подать новое прошение, но до поры запретил ей жить с Джеком. Приор признал, что это было несправедливо, но сослался при том на волю Божью. Эта воля показалась Алине злой.
Горечь разочарования тяжелым камнем лежала на душе и доставляла не меньше переживаний, чем беременность. Иногда, правда, на короткое время ей удавалось немного отвлечься, но то были лишь мгновения. Она горько раскаивалась, что обидела Джека, жалела себя и даже это ничтожество Альфреда, который жил теперь в Ширинге и в Кингсбридже не показывался.
Она вышла за него замуж только для того, чтобы поддержать Ричарда, сделать все, чтобы брат смог получить графство. Но, пожертвовав любовью к Джеку, она не помогла и Ричарду. Ей было уже двадцать пять, жизнь казалась загубленной, и винила она в этом только себя.
Алина с грустью вспоминала свои первые встречи с Джеком. Она узнала его еще совсем мальчиком, хотя и тогда он уже был не похож на остальных. Годы шли. Джек взрослел, а она по-прежнему относилась к нему как к ребенку. Так и получилось, что Алина стала оберегать и защищать его. Она отвергала одного за другим всех своих поклонников, но никогда не воспринимала Джека как одного из них и поэтому позволила ему сблизиться с ней. Иногда Алина спрашивала себя: почему она так сопротивлялась любви? Ведь она обожала Джека, и не было большего наслаждения в жизни, чем лежать рядом с ним, — и все же однажды она сама отказалась от такого счастья.
Оглядываясь на прошлое, Алина часто ловила себя на мысли, что вся ее жизнь до встречи с Джеком была совершенно пустой: одна сплошная суета, хлопоты с шерстью, и теперь те полные забот дни казались лишенными всякой радости; такое чувство возникает, когда видишь роскошный, но пустой стол, уставленный серебряными блюдами и золотыми кубками, на который забыли подать еду.
Вдруг она услышала шаги и резко села. Это был Джек, стройный и изящный, как грациозная кошка. Он сел рядом и нежно поцеловал ее в губы. От него пахло потом и каменной пылью.
— Ну и жара, — сказал он. — Давай искупаемся.
Соблазн был непреодолим.
Джек скинул одежду. Алина жадно смотрела на него. Она уже много месяцев не видела его обнаженным. Он ждал, пока она тоже разденется. Краска залила ее лицо: она ни разу не раздевалась перед ним беременной. Медленно развязав ворот своего льняного платья, Алина стянула его через голову. Она с тревогой следила за его взглядом, боясь, что ее располневшее тело вызовет у него неприятные чувства; но глаза его, напротив, были полны любви и нежности.
«Как я могла так о нем подумать, — мелькнула мысль, — ведь я же знаю: он любит меня и будет любить всегда».
Джек быстрым движением опустился перед ней на колени и стал целовать упругую кожу ее округлившегося живота. Алина смущенно хихикала. Он дотронулся до ее пупка и сказал:
— Смешно торчит.
— Так и знала, что ты это скажешь!
— Раньше здесь была ямочка, а теперь он похож на сосок.
Алина снова зарделась:
— Пойдем купаться. — Ей показалось, что в воде она не будет такой уязвимой.
Заводь у водопада была в три фута глубиной. Алина окунулась: вода обдала ее горячее тело восхитительной прохладой. Джек вынырнул рядом. Плавать здесь было трудно: заводь и в ширину была не более нескольких футов. Он подставил голову под падающие струи, чтобы смыть с волос всю пыль. Алина чувствовала себя на вершине блаженства: вода заставила ее совсем забыть о беременности. Она окунулась с головой, чтобы промыть волосы.
Когда она вынырнула, Джек поцеловал ее.
От неожиданности Алина чуть не захлебнулась и расхохоталась своим звонким смехом. Он снова поцеловал ее. Протерев от воды глаза, она вытянула вперед руки, чтобы удержаться на ногах, и пальцы ее сомкнулись на чем-то очень твердом, торчавшем, словно древко, у Джека между ног. От удовольствия Алина глубоко вздохнула.
— Я так мечтал об этом, — сказал он ей прямо в ухо, и голос его срывался от вожделения и, как показалось Алине, грусти.
У нее самой от желания пересохло в горле.
— Мы что, нарушим наш обет? — спросила она.
— Да, отныне и навеки.
— Что ты хочешь сказать?
— Мы больше не будем жить порознь. Мы покидаем Кингсбридж.
— И что ты собираешься делать?
— Уйду в другой город, начну строить другой собор.
— Но там ты не будешь мастером и не сможешь строить то, что тебе хочется.
— Когда-нибудь, надеюсь, у меня появится такая возможность. Я ведь еще молод.
Дай-то Бог, подумала Алина, но она знала, что все складывалось как раз наоборот. И Джек тоже понимал это. Жертва, которую он приносил ради нее, растрогала Алину до слез. Никто и никогда не любил ее так, и другой такой любви в ее жизни уже не будет. Но она не могла позволить ему сдаться окончательно.
— Я не смогу сделать этого, — сказала Алина.
— Чего?
— Не смогу оставить Кингсбридж.
Джек разозлился.
— Почему? В любом другом городе мы могли бы жить как муж и жена и никто бы нам слова не сказал. Мы можем даже обвенчаться в церкви.
Алина дотронулась до его щеки.
— Я слишком тебя люблю, чтобы отнять у тебя Кингсбриджский собор.
— Ну это уж мое дело.
— Джек, я так благодарна тебе за эту жертву. Ты готов отдать дело своей жизни ради меня… сердце мое разрывается… никто не любил меня, как ты. Но я не могу лишать тебя того, что так дорого тебе, не хочу пользоваться твоей любовью. Мы потом всю жизнь не простим себе этого. Прости, но я не в силах принять твое предложение.