Столпы Земли
Шрифт:
Он заканчивал чертеж основания простенка, когда его прервал мастер-кровельщик, у которого появились какие-то трудности, и он хотел, чтобы Джек помог ему.
Вместе они поднялись по винтовой лестнице и через галерею верхнего яруса окон вышли под крышу. Прямо над ними кровельщики разворачивали огромные свинцовые листы и прибивали их к стропилам, накладывая листы сначала снизу, а затем поднимаясь вверх, так что верхние листы ложились на нижние. Теперь дождь будет стекать по ним и вода не попадет внутрь.
Джек сразу сообразил, на чем споткнулся мастер-кровельщик. По его плану в стыке между скатами кровли должны быть установлены декоративные башенки, но их детали он поручил продумать мастеру-каменщику, а тот не предусмотрел стока для дождевой воды. Джек через кровельщика передал задание каменщику и вернулся к своим чертежам.
Там его ждал Альфред.
Джек был удивлен его появлением, ведь они уже много лет как не разговаривали, хотя он не раз мельком видел брата то в Ширинге, то в Винчестере. Алина же ни разу не видела его за все эти годы, несмотря на то что по законам Церкви они были еще мужем и женой. Только Марта раз в году навещала его в Ширинге и рассказывала о нем: он по-прежнему процветал, строил дома для горожан, однако жил один и совсем не изменился.
Но в эту минуту Альфред выглядел совсем не процветающим. Джеку он показался усталым и подавленным. Он всегда был огромным и сильным, а сейчас словно уменьшился в размерах: лицо вытянулось, рука, которой он без конца убирал падавшие на глаза волосы, некогда мускулистая, стала совсем худенькой.
— Привет, Джек, — сказал он.
Глаза смотрели со злобой, но голос звучал мягко, располагающе — сочетание довольно неприятное.
— Здравствуй, Альфред, — настороженно произнес Джек. — Последний раз, когда я видел тебя, ты носил шелковую рубаху и был чересчур полным.
— Это было три года назад — до того как впервые мы собрали плохой урожай.
— Да уж.
Три года подряд выдались неурожаи, начался голод. Хуже всех пришлось беднякам, многие хозяева разорились, и жители Ширинга, вероятно, больше не имели средств, чтобы заказывать себе роскошные каменные дома. Альфред впервые столкнулся с нуждой.
— А что тебя привело в Кингсбридж после стольких лет? — спросил Джек.
— Я прослышал, что ты закончил поперечные нефы своего собора, и пришел взглянуть. — В его голосе сквозило скрытое восхищение. — Где ты научился так строить?
— В Париже, — коротко ответил Джек. Ему очень не хотелось вспоминать с Альфредом эти годы, тем более что брат был главной причиной его долгих скитаний.
— Н-да. — Альфред, казалось, был смущен. Затем с нарочитым безразличием произнес: — Я хотел бы поработать здесь, научиться кое-чему из этих новшеств.
Джек был изумлен. Неужели Альфред набрался смелости просить у него работы?
— А как же твои строители? — спросил он, стараясь выиграть время, чтобы решиться на что-либо.
— Я теперь сам по себе, — ответил Альфред как мог спокойно. — Для всех не оказалось работы.
— Ты знаешь, мы сейчас никого не нанимаем, — сказал Джек. — Рабочих у нас достаточно.
— Но хорошему каменщику всегда найдется место, не так ли?
Джек уловил жалобные нотки и понял, что брат в отчаянии. И все же решил быть честным до конца.
— После того, что произошло между нами, Альфред, думаю, я последний, к кому тебе следовало обращаться за помощью.
— Ты и есть последний, — искренне сказал Альфред. — К кому я только не обращался! Работники никому не нужны. Везде голод.
Джеку сразу вспомнилось, как брат обижал его, а порой даже издевался и бил. Сначала он загнал его в монастырь, потом выгнал из дома, лишил семьи. С какой стати он должен помогать ему теперь? Наоборот, он может радоваться его горю.
— Я бы не взял тебя, даже если бы мне были нужны люди, — сказал Джек.
— Я очень надеялся на тебя, — упрямо промычал Альфред. — В конце концов, всему, что ты умеешь, ты научился у моего отца. Благодаря ему ты стал мастером-строителем. Неужели же ради его памяти ты не поможешь мне?
Ради Тома… Внезапно Джек почувствовал угрызения совести. По-своему, но Том старался быть хорошим отчимом. Конечно, нежности и чуткости он проявлял мало, но к своим собственным детям относился точно так же, как к Джеку, и всегда был терпеливым и щедрым, обучая его своему ремеслу. И мать Джека почти всегда была счастлива с ним. «И в конце концов, — думал Джек, — вот я — удачливый и процветающий мастер-строитель, в двух шагах от самой заветной своей цели: построить красивейший собор на свете; а вот Альфред — нищий, голодный и без работы. Неужели мне этого недостаточно?»
Нет, недостаточно, решил он.
Но потом смягчился, отошел.
— Хорошо. Только ради Тома. Ты принят.
— Спасибо, — сказал Альфред. Лицо его никаких чувств не выражало. — Мне прямо сейчас приступать?
Джек кивнул.
— Мы кладем фундамент в нефе. Можешь начинать.
Альфред протянул брату руку. Джек мгновение колебался, потом пожал ее. Пожатие Альфреда было таким же крепким, как всегда.
Он повернулся и ушел, а Джек еще долго стоял и смотрел себе под ноги, на чертеж основания нефа. Он был сделан в натуральную величину, чтобы по мере готовности плотник мог сделать с него деревянный шаблон. А по нему уже каменщики отберут подходящие камни.
«Правильно ли я поступил?» — размышлял Джек. Он вспомнил, что купол, сделанный его братом, рухнул. Конечно, больше он ему такой сложной работы не доверит, его дело — прямые стены и фундамент.
Пока Джек предавался раздумьям, полуденный колокол прозвонил к обеду. Он сложил свои инструменты и по винтовой лестнице спустился вниз.
Женатые каменщики разошлись обедать по домам, одинокие ели здесь же, в небольшом домике. Иногда на стройках рабочих кормили обедом бесплатно, чтобы не было поводов для опозданий, прогулов или пьянства, но монахи питались совсем по-спартански, а рабочим здесь, в Кингсбридже, больше нравилась своя еда, прихваченная из дому. Джек жил в старом доме Тома Строителя вместе со своей сводной сестрой Мартой, которая теперь вела себя как хозяйка. Она же следила за Томми и Салли, младшей дочерью Джека, когда Алина бывала особенно занята. Обычно Марта готовила обед на брата и его детей, но иногда и Алина садилась вместе со всеми.