Стоп. Снято! Фотограф СССР
Шрифт:
— Если что, — говорит водитель, — я отсюда в два стартую. После этого тут всё равно никакой торговли.
Он подмигивает девушке, и та с готовностью хихикает. Видимо, они уже о чём-то сговорились на этот срок, и назад водитель снова поедет не один.
— По рукам, говорю.
Два часа по моим планам, это впритирочку. Но синица в руках лучше журавля в небе. Тем более что водитель доставил нас шустро. Ещё только девять утра.
Не спеша идём по мощёной брусчаткой улице. Не зря говорят "булыжник — орудие пролетариата". Такой выковырять и запустить, мало не покажется. Перед зданием местного райкома растут голубые ели. Деревья особые, привилегированные.
Слышал я историю про одного придурка, который такую ель себе на новый год спилил. Посадили, причём по политической статье.
Клубника крупная как петушиный гребень и очень сладкая. Предлагаю где-нибудь помыть ей. Женька смотрит на меня, как на сумасшедшего.
—Ты что, она же с веточки…
"Универмаг" оказывается закрытым. На расписании значится с десяти до восьми. Придётся почти час по городу шататься.
Женька тянет меня к автомату с газированной водой. Кидает три копейки и стакан с шипением наполняется сладкой жидкостью с сиропом. Я ополаскиваю свой водой из фонтанчика. Про микробы здесь или не слышали, или те советских людей боятся и на них не напрыгивают.
Решительно бросаю монетку и пробую. Сироп сладкий, пахнет грушей и очень хорошо утоляет жажду. Банально звучит, но мой нос настолько привык к химическим красителям и отдушкам, что здесь просто наслаждается. Небось этот сироп делался из самых настоящих груш с самым настоящим сахаром. Обалдеть.
От нечего делать доходим до хлебозавода и покупаем в ларьке у входа свежайший батон за тринадцать копеек и шагаем по улице, откусывая от него по очереди.
Наконец, двери магазина открываются. Мы проходим через отделы одежды и обуви, поднимаемся на второй этаж и утыкаемся в свою цель. Отдел кино-фото совмещён с канцелярскими товарами. По одной стене лежат альбомы, тетради, ручки и цветные карандаши.
По другую расставлены упаковки фотобумаги, пачки проявителя и фиксажа. Кюветы для проявки, катушки. На полке вижу фотоувеличитель УПА, похожий своей странной формой на гиперболоид инженера Гарина.
И, конечно, есть плёнка. Даже разных видов. Только весь наш энтузиазм разбивается о табличку "Ушла на склад".
Глава 13
— Ну всё, приплыли, — Женька замирает с потерянным видом.
— Погоди ты, время ещё только десять утра. — говорю ему, — у нас четыре часа в запасе. Сколько времени можно быть на складе?
— Да хоть весь день! — отвечает мой приятель. — Хуже только "УЧЁТ". Тогда вообще никакой надежды.
— Разве это проблема? — удивляюсь его словам, — сейчас найдем кого-нибудь.
В соседнем отделе гигиенических принадлежностей молодая продавщица с выкрашенными хной морковно-рыжими волосами наводит утренний мейк-ап. Она старательно мазюкает тушью по ресницам, зачем-то раскрыв при этом ротик. В этом зрелище столько бытового эротизма, что у Женьки отваливается челюсть.
Тушь находится не в тюбике, а в прямоугольной коробочке. Продавщица старательно плюёт туда, размазывает щёточкой результат своих усилий и принимается красить второй глаз. Меня передёргивает.
На ней синий форменный халат, вылинявший от частой стирки и совершенно неглаженный. Мы подходим в упор. Продавщица не обращает на нас никакого внимания. Бейджа у неё нет, так что я использую универсальное обращение.
— Девушка, вы не подскажете, когда ваша коллега из соседнего отдела со склада вернётся? — сопровождаю вопрос вежливой улыбкой.
— Когда надо, тогда и вернётся! — выдаёт она, не прерывая процесса.
— А вы не могли бы её подменить на минуту? — говорю, — мне плёнку надо купить. Фотографическую.
— Вы что, не видите, что я занята?! — она зло отрывает взгляд от зеркала, — вам чего надо?! Охамели вконец!
— Разве у вас не рабочее время сейчас? — не выдерживаю.
— Ты кто такой, чтоб за временем моим следить?! — продавщица встаёт и орёт на меня, как в мегафон. —Ходят тут всякие! Сейчас милицию позову!
— Пойдём, — тянет за рукав Женька.
Мне кажется, мой друг её боится.
Я не оставляю попыток. Следующий отдел, в котором продаётся туристическое снаряжение и спортинвентарь перетянут на входе шпагатной верёвкой. Свет внутри не горит. У меня возникает чувство, что продавщица оттуда ушла на базу уже давным-давно.
Дальше я оказываюсь среди одинаковых тёмно-серых пиджаков и скучных осенних пальто того же цвета. Слева мужских, справа женских. Одинаковой раскраски и фасона.
Продавщиц здесь оказывается целых две. Они сидят на стульях, вытащенных из примерочных, и листают журнал.
— Вы не подскажете, когда вернётся продавец из отдела фото?
— А куда она ушла? — спрашивает одна.
— На склад, — отвечаю, — если верить табличке.
— Кто там? — интересуется вторая.
— Натаха, — уточняет первая.
— Значит, никогда! — они обе заливаются весёлым смехом.
— Если там Мишка грузчиком на смене, то и завтра не придёт! — утирает слёзы вторая.
— Как, никогда?!
— Да ты чего так переживаешь? — заботливо говорит первая. — Ты что, жаних ейный?
— Нет, мне фотоплёнку купить надо, — говорю. — Может, вы мне продадите?
— А нам это накой? — хитро и вроде как с кокетством говорит первая.
У неё заплывшие жиром щёки и крохотные свинячьи глазки. С равным успехом продавщице может быть и тридцать, и пятьдесят.
— Я покупку сделаю. Выручку магазину принесу.
— Выручкууууу… — они переглядываются и хохочут обе, — мы что, на рынке, чтоль?! Тебе надо, ты и жди свою Натаху.
— К обеду вернётся, — говорит вторая.
— Если Мишки не будет, — прыскает первая.
Других работниц торговли в универмаге не обнаруживается. Хотя магазин и больше чем "Универмаг" в Берёзове, который так и хочется не совсем корректно обозвать "сельпо", но до областного ЦУМа и Кадышевскому оплоту торговли далеко.