Stories, или Истории, которые мы можем рассказать
Шрифт:
Но какой бы наркотик ни плавал по вашему организму и какая бы рок-звезда ни синела в вашей квартире, Уайт и другие заправилы ожидали, что вы сдадите работу вовремя. Невзирая на хаос и неумеренное потребление химикатов, в «Газете» существовала жесткая трудовая этика. Работа должна быть чистой, нужной длины и сдана в указанный срок. Единственные вещи, к которым в «Газете» относились серьезно, — это музыка и сроки.
— Ты выходишь или как, приятель? — спросил таксист.
Но есть и положительный момент во всем этом, подумал Леон, — я уже знаю свое отношение к Лени
Леон повернулся к такси и прекрасному личику Руби. Он был снова счастлив. Ему казалось, что он наконец становится настоящим журналистом.
Действительно большой проблемой являлся пенис Дэга Вуда.
Терри видел его — эту исполинскую торпеду, которая была словно создана для съемок в порнофильме. Гигантский набалдашник преследовал Терри даже во сне и наполнил его навеянные «Про-плюсом» грезы тревогой и мучительным страхом.
Терри имел удовольствие лицезреть чудовищного зверя уже через некоторое время после знакомства с Дэгом. Великий человек сидел во главе длинного стола в одном из ресторанов Западного Берлина. Он чертил загогулины на льняной скатерти черным фломастером.
После того как ему представили Терри, Дэг вызвал того на гонку по улицам Берлина. Сначала Терри в замешательстве уставился на Дэга, гадая, серьезен ли он. А когда понял, что тот был серьезен как никогда, согласился. Терри знал, что у него просто не было выбора. Итак, парочка оставила всех в ресторане и припустила по пустым улицам полночного города. Они бежали так быстро, как могли, но на полпути к «Хилтон» Дэг сказал Терри, что все нормально — им не нужно больше бежать, и Терри знал, что он прошел некий важный тест.
Затем Дэг принялся расспрашивать Терри о новой музыке, о том, что происходит в Лондоне, чего ему ждать и чего будут ждать от него слушатели. Только впоследствии, когда Терри чуточку повзрослел, он осознал, что Дэг Вуд был просто напуган — он боялся, что не сможет оправдать ожидания толпы, боялся, что разочарует всех этих нецивилизованных детей, которые ждали его в Лондоне, Глазго и Ливерпуле. — Должно быть, это все-таки здорово, — вздохнул Питер, уставившись в бутылку с джином. Она была почти пуста. — Зависать со всеми этими рок-звездами…
Терри с Питером сидели на столах в крошечной комнатке, апатично передавая друг другу бутылку, наблюдая за тем, как работают Салли с Кишором. По радио передавали Элвиса — тот угрожал кому-то расправой. Это была композиция о сильном мужчине. Вот напасть.
Возможно, это правда, подумал Терри. Возможно, ничего нового не появлялось под солнцем и каждое поколение наряжалось, и принимало позы, и заявляло, что круче их только яйца, а в действительности они лишь повторяли то, что уже когда-то было сделано.
— Халявные пластинки, халявные концерты, — сказал Питер. — Что за жизнь у тебя, Тел!
Терри горько усмехнулся.
Тебе лучше держаться подальше от всего
— А это что еще за завихрень? — Питер сверкнул глазами. Он поднялся, покачнувшись, и придвинулся к Терри настолько близко, что тот ощущал металлический запах джина у него изо рта. — Огромная волосатая завихрень!
— Правда в том, — начал Терри, зная, что это последнее, в чем он признается, и последнее, что захочет услышать Питер, — правда в том, что все это далеко не так, как думают люди.
Терри взял бутылку, глотнул и почувствовал, как его желудок выворачивает наизнанку.
— Эти рок-звезды — они только притворяются твоими друзьями. — Он вспомнил, как Билли Блитцен отвел его в сторону на репетиции в Ньюкасле. Вспомнил других хороших музыкантов — Джо Страммера. Джонни Сандерса, Фила Линотта. — Может быть, одного или двоих можно считать настоящими друзьями — если повезет. Но в большинстве своем они просто… они тебя используют. Они хотят попасть на страницы «Газеты». Вот и все. Какой у нас тираж? Четверть миллиона еженедельно? Ну конечно, они, черт их побери, с нами любезны! Но все это яйца выеденного не стоит! И ты думаешь, они счастливы? Музыканты? Команды? Они все напуганы! Молодые боятся, что никогда не выйдут в люди, а старики боятся, что всему придет конец!
Ведущий гитарист и главный композитор группы «Лэндов-Мордор» выглядел раздавленным.
— Тогда все это… никуда не годится, — бессвязно произнес Питер, взяв бутылку и залив все, что в ней оставалось, себе в горло. Когда он увидел, что джин закончился, он еще какое-то мгновение рассматривал зеленую бутыль, а потом швырнул ее об стекло, отделяющее офис от компьютерной комнаты. Салли и Кишор испуганно отскочили, стекло разбилось, а Элвис все пел и пел, и в его голосе вибрировала радость.
У Питера в руках был чей-то термос, которым он изо всех сил долбил по оставшимся панелям стекла, пока они не треснули, не разбились, не разлетелись на мелкие осколки. Терри смотрел на друга, посмеиваясь и не веря глазам своим, Салли кричала «Питер!», а у Кишора был такой вид, словно он вот-вот заплачет.
Затем Питер влетел в компьютерную комнату и принялся вырывать катушки и швырять их в проем разбитого окна — в полете катушки разматывались, и за ними тянулись ленты сверкающей коричневой пленки, — а Питер лягал громадные белые обелиски сандалиями, корчась и хромая от боли, отчего Терри смеялся еще сильнее.
Салли обхватила Питера руками за талию, пытаясь оттащить его от компьютера и звала Терри на помощь.
— Мы же все без работы останемся!
Кишор стоял в офисе, причитая что-то об одной-единственной ступеньке до программиста, шаге, который ему теперь никогда не удастся сделать, и Терри перестал смеяться, потому что внезапно все кончилось — ураган, бушевавший внутри Питера истощил себя, и тот устало пинал монолитные шкафы с пленками и этим только причинял себе боль, и все это уже не казалось таким смешным, как раньше. А Терри просто не мог вынести того, что Салли была так сильно огорчена. Затем в дверном проеме появился Пижон, моргая на свет, в пижаме, со шваброй в руках.