Сторож
Шрифт:
– А вы не припозднились, ребятки? – караульный прищурился.
– Тебе сколько лет, сынок? – спросил пожилой седовласый эскалаторщик Игорь. – Не учили уважать чужой труд? Между прочим, для всех стараемся.
– Что там? – послышался недовольный заспанный голос здоровяка.
В круглом отверстии «окна» появился старший сержант Культура.
– Нам препятствуют выйти на радиационную разведку, – ответил Станислав совершенно серьезным тоном.
Культура посмотрел на часы и, нахмурившись, поинтересовался:
– В третьем часу ночи?
Станислав оглянулся, заметив, что пытавшиеся уснуть люди, начали приподниматься, прислушиваясь.
Хотя сейчас жители станции не испытывали затруднений в подаваемом воздухе, так как вентиляционные шахты запустили в работу, но укрывшийся в метро народ так и не пришел в себя от шока случившегося, к тому же еще и «подогретый» недавним тройным убийством.
Чтобы не мешать измученным людям, Стас направился к лестнице наверх, где располагалось логово полицейских. Культура пошел ему навстречу.
Старший сержант подозрительно глядел на Станислава.
– Ну-ка, умник, объясни мне, пожалуйста, – недобро улыбнулся здоровяк, – с какой целью ты решил устроить вылазку ночью?
– А в чем проблема, товарищ полицейский? – огрызнулся Стас.
Из дверей показались еще двое сотрудников, спустившихся по лестнице.
– Ты что тут героя исполняешь, молодой?! – старший сержант сжал в кулак ворот рубахи Стаса и притянул к себе.
Станислав ухватился за его кулачище, пытаясь сдержать.
– А?! – рыкнул здоровяк.
– Ты хочешь узнать, что на поверхности? – Стас смотрел прямо в глаза. – Или вы все, – он глянул за спину здоровяку, – решили до старости здесь гнить? Не нравится, что я собрался? Иди сам!
Старший сержант немного ославил хватку и отодвинул от себя дерзкого парня, внимательно его разглядывая.
– А то, что ночью… – продолжил Станислав. – Я думаю на верху, кто-нибудь да выжил, и они нам, по идее, будут очень «рады» за то, что мы спаслись, а им пришлось подыхать в гиене огненной. Вот поэтому ночью. Они все равно спать должны, а мы как раз разведаем. Я понятно объяснил?
Культура отпустил Стаса и, выдвинув вперед челюсть, с прищуром посмотрел на говорившего.
– В следующий раз я за твой язык… – процедил здоровяк.
– Я понял, – с серьезным лицом ответил Стас.
– Потап, проследи, чтобы не больше двух пошли, – наказал одному из сотрудников Культура и зашагал наверх к помещениям.
Верхние этажи академии были разрушены и обломками навалены у стен, и это лишь помогло забраться внутрь здания через проем окна. Сейчас четыре безмолвные фигуры двигались по коридорам, направляясь к лестнице на второй этаж.
Ощущения чьего-то присутствия после пробежки отступило и почти не донимало, но все та же атмосфера мертвого города давила, угнетала и заставляла судорожно оглядываться, вспарывая темноту коридоров острым лучом фонаря. Внутри здания мрак казался более плотным и каким-то вязким. Всюду мерещилось движение.
Неожиданный шепот Гребня заставил вздрогнуть.
– Тула…
– Что? – не понял Володя.
– Майор Тульев. Стоял в ту ночь оперативным дежурным… – пояснил Обуй, глядя на привалившегося к стене офицера.
Его глаза были выжжены, лицо покрывала покоробленная корочка ожога.
Володя глянул в направлении его «взгляда». Стекла в широких окнах не существовало. И возможно с той стороны была вспышка, ожегшая его лицо, так как и рамы были обожжены.
Курсанты автоматически выполнили воинское приветствие, и Гребень проверил кобуру майора. Оружие оказалось на месте.
– Отлично! – обрадовался он.
Володе тоже стало немного легче. Пусть этот пистолет нельзя заносить на станции, но им можно пользоваться на поверхности. Гребень передернул затворную раму, загоняя патрон в патронник, от лязга механизма которого все завертели фонарями, будто опасаясь кого-то привлечь. Но безмолвие и гробовую тишину нарушал лишь шорох защитных костюмов при движении. Гребень махнул рукой, привлекая к дальнейшему продвижению.
– А вот и оружейка, – проговорил шепотом Гребнев.
– А это кто? – приблизился к спрятавшемуся рядом с железной дверью КХО 19 , Вадин.
Зажав голову руками, в углу лежал курсант Комов… бывший курсант. По мимике лица с разинутым ртом было ясно, что он орал, орал от боли. Его раскрытые навечно глаза сморщились «печеным яблоком».
– Ком стоял в ту ночь с Жорой… – сглотнул кислую слюну Обуй, и отвернулся.
«А я думал к такому невозможно привыкнуть…» – уловил свое восприятие к увиденной новой смерти Володя, отворачиваясь. – Как-то это не правильно. Неужели человек так быстро черствеет?..»
19
КХО, – комната для хранения оружия
– Оружейка закрыта! – с досадой зашипел Гребень.
– Ключи должны быть у дежурного! – продолжая шептать, сказал Обуй. – Я вернусь… к майору.
Гребень кивнул, одобрив.
– Жоры не видно, – повертел головой Вадин, ощупывая фонарем закоулки коридора. – Может он в убежище рванул?
– Возможно, – поддержал догадку Гребень и присел рядом с Комовым.
– Под ногой, что-то блеснуло! – указал лучом фонаря Володя.
И действительно, связка ключей была придавлена коленями Комова. Гребень поднял увесистую связку и привычным движением начал открывать все замки оружейной комнаты.
– Где Обуй? Обуй! – заволновался Вадин, не громко крикнув. – Гребень, может, я схожу за ним?
– Нет! – зло шикнул Гребнев, мысленно ругая себя за то, что разделил группу. – Просто следите за коридором.
Последний замок хрустнул сувальдами, открывая доступ в хранилище оружия. Гребень моментально юркнул внутрь и метнулся к оружейному шкафу, на ходу подбирая нужный ключ. Через минуту навесной замок пирамиды номер семь уже болтался в одной проушине, а Гребнев схватил автомат с подсумком и сменил место, очутившись у дежурного сейфа с боеприпасами. Пенал с ключом от сейфа по безалаберности или лени, как всегда стоял сверху железного шкафа, хоть и опечатанный печатью дежурного.