Стоунхендж
Шрифт:
Он рявкнул приказание на грубом языке Чужаков, и полдюжины красных воинов побежали в его сторону. Один взял у Ленгара меч, а двое других наставили на Сабана свои копья.
Ленгар положил обе руки на горловину платья Дирэввин. Он посмотрел ей в глаза, улыбнулся, увидев в них страх, затем неожиданно резким рывком разорвал платье. Дирэввин закричала. Сабан инстинктивно рванулся вперёд, но один из Чужаков подставил копьё ему под ноги, а другое копьё ударило по голове, а когда он упал на землю, оказалось приставленным к его животу. Ленгар разорвал остатки платья, оставив Дирэввин обнажённой. Она пыталась прикрыть тело, присев на корточки, но Ленгар грубо поднял её и развёл в стороны её руки.
— Существо из Каталло, —
Он адресовал этот вопрос Сабану, но не дожидался ответа.
— Сегодня, — продолжил он, — мы должны показать Каталло, что означает сила Рэтэррина.
С этими словами он схватил Дирэввин за запястье и потащил к селению.
— Нет! — закричал Сабан, всё ещё прижатый к земле копьём Чужака.
— Спокойно, маленький братец, — отозвался Ленгар. Дирэввин пыталась вырваться от него, и он сильно ударил её по лицу, сбив цветы таволги с её волос, а затем, убедившись, что она подчинилась, потащил её вперёд. Она опять попыталась вырваться от него, но он снова ударил её уже намного сильнее, чем в первый раз. Она зарыдала, и на этот раз ошеломлённо пошла за ним. Её мать, всё ещё стоящая на коленях рядом со своим мужем, пронзительно закричала, но намазанный красной охрой воин ударил её в рот ногой, заставив замолчать.
А Сабану, потерявшему всё в Храме Неба, ничего не оставалось, кроме как рыдать. Его охраняли двое Чужаков. Раненных жрецов Нила и Мортора унесли, оставив тела Хенгалла и Гилана в лунном свете, где Сабан всхлипывал как ребёнок. Затем Чужаки поставили его на ноги и погнали как животное к селению.
Храм Неба был освящён, но в Рэтэррин пришла беда. Мир Сабана погрузился во мрак. Боги вновь пронзительно кричали.
Большинство воинов Чужаков оставались на вершине заградительного вала, откуда своими короткими луками и острыми стрелами держали под прицелом людей внутри селения, но группа Чужаков-копьеносцев встала на страже возле хижины Хенгалла, куда Ленгар затащил Дирэввин. Большая часть племени собралась возле храма Эррина и Мэй. Они услышали удар, услышали крик Дирэввин, и стало тихо.
— Должны мы бороться с ними? — спросил Мерет, сын Галета.
— Их слишком много, — тихо сказал Галет, — слишком много.
Он выглядел совсем разбитым, сидя с поникшей головой в центре храма.
— К тому же, если мы начнём драться с ними, сколько из нас умрёт? Сколько останется? Достаточно, чтобы противостоять Каталло? — он вздохнул.
— Я поклонился Ленгару, и теперь он мой вождь… — он помолчал. — Только теперь.
Последние два слова он произнёс так тихо, что даже Мерет не расслышал их. Женщины снаружи храма оплакивали Хенгалла, потому что он был хорошим вождём, а мужчины внутри храма следили за врагами на высоком земляном валу. Лаханна смотрела вниз, застыв от произошедшей трагедии. Через некоторое время запуганные люди уснули, но их сон был тревожным, многие кричали от ночных кошмаров.
Ленгар появился только перед рассветом. Племя просыпалось медленно, постепенно осознавая, что это их новый вождь, перешагивая через спящие тела, направляется к центру храма Эррина и Мэй. Он всё ещё был одет в расшитую бронзовыми пластинами безрукавку и на поясе у него висел длинный меч, но ни копья, ни лука у него не было.
— Я не рассчитывал, что Гилан умрёт, — сказал он без какого-либо приветствия. Мужчины приподнимались и сбрасывали плащи, в которых они спали, а тем временем женщины вокруг храма продвигались ближе, чтобы услышать негромкие слова Ленгара.
— Мои друзья проявили больше усердия, чем я ожидал, — продолжил он с сожалением в голосе. — Одной стрелы было бы достаточно, но они были напуганы, и думали, что нужно как можно больше.
Все уже проснулись. Мужчины, женщины
— Мой отец, — продолжили Ленгар, слегка повысив голос, — был хороший человек. Он заботился о сохранении наших жизней суровыми зимами, и он вырубил много деревьев, чтобы дать нам землю. Голод бывал редко, а его суд был справедливым. За всё это он достоин уважения, и мы сделаем ему курган.
Люди впервые отреагировали, одобрительно перешёптываясь, и Ленгар позволил шёпоту продлиться некоторое время, после чего поднял руку.
— Но мой отец ошибся с Каталло! — теперь он говорил громче, в его голосе появилась жесткость. — Он боялся их, и позволил Киталу и Санне руководить вами. Это должен был быть тесный союз двух племён, но в брачном союзе именно мужчина должен быть главным, а со временем Каталло покорило бы вас! Ваш урожай они забирали бы себе в хранилища, ваши дочери участвовали бы в танце быков в их храме, а ваши копья сражались бы в их битвах. Но это наша земля!
Ленгар кричал, и некоторые прокричали, что он прав.
— Земля наша, — выкрикнул Мерет сердито, — а заполнена Чужаками!
Ленгар выдержал паузу, улыбаясь.
— Мой двоюродный брат прав, — сказал он через некоторое время. — Я привёл Чужаков сюда. Но их не так много. У них меньше копий, чем у вас! Что мешает вам убить их? Или убить меня?
Он ждал ответа, но ни один не пошевелился.
— Вы помните, — спросил Ленгар, — когда Чужаки пришли и умоляли вернуть их сокровища? Мы отказали им, и использовали часть золота, чтобы купить камни из Каталло. Камни! Мы использовали золото Слаола, чтобы купить какие-то камни!
Он рассмеялся, и некоторые из его слушателей почувствовали себя пристыженными за то, что сделало его племя.
— Мы ничего не будем покупать из Каталло! — сказал Ленгар. — Они утверждают, что хотят мира, но в их сердцах прячется война. Им невыносима мысль, что Рэтэррин вновь станет великим, и поэтому они будут стараться сокрушить нас. Во времена наших предков мы были сильнее, чем Каталло! Они платили нам дань и искали нашей благосклонности. А теперь они презирают нас. Они хотят, чтобы мы были беспомощными, и мы должны будем сражаться с ними. Как мы победим их? — он указал в сторону заградительного вала, где сидели на корточках воины Чужаков. — Мы нанесём им поражение, купив помощь Чужаков, так как они заплатят любую цену за возвращение своего золота. Но чтобы получить своё золото, они должны выполнять наши приказания. Здесь главные мы, а не они! И мы используем воинов Чужаков, чтобы стать самым могущественным племенем на всей земле!
Он оглядел своих слушателей, оценивая эффект от своих слов.
— Вот почему я вернулся, — закончил он тихо, — и почему мой отец должен был присоединиться к своим предкам. Чтобы о Рэтэррине узнали на всей земле, боялись его на всей земле, и уважали на земле, и на небе.
Племя начало стучать ладонями по земле, а потом мужчины встали и одобрительно закричали. Ленгар убедил их.
Ленгар победил.
Сабан провёл ночь в своей хижине, охраняемый двумя из красных копьеносцев Ленгара. Он плакал о Дирэввин, и сознание того, что она вытерпела ночью, причиняло такую боль, что ему хотелось взять нож, который был подарком отца, и перерезать собственное горло. Но жажда мести остановила его руку. Он поклонился Ленгару у входа в Храм Неба, но он знал, что это было абсолютно неискренне. Он должен убить своего брата. В кромешной темноте хижины он поклялся в этом. Он проклинал себя за то, что он не боролся в храме. Но что он мог сделать? У него не было оружия, и как он мог одолеть воинов вооружённых мечами, копьями и луками? Судьба сокрушила его, и он был близок к отчаянию. Только при приближении рассвета он впал в полный кошмаров неглубокий сон.