Страх и отвращение в Лас-Вегасе. Дикое путешествие в Сердце Американской Мечты
Шрифт:
Адв.: Неужели?
Лу: Конечно, позвоню Аллену и спрошу его.
Адв.: У-у-у, буду бесконечно признателен, если вы это сделаете.
Офиц.: Когда поедете вниз по улице к «Тропикане», это не первая бензоколонка, а вторая.
Лу: Там внизу будет большой указатель, справа от дороги – «Тропикана Авеню». Поворачивайте направо, и когда доберетесь до Парадайз, то еще направо.
Адв.: О’кей. Большое черное здание справа от Парадайз, двадцать четыре часа насилия в сутки…
Офиц.: Видите,
Дьюк: Ну, тогда до города оказывается достаточно далеко.
Офиц.: Вот, где-то здесь рядом Парадайз разветвляется. Вон там Парадайз. А мы прямо здесь. Видите, а это Боулдер хайвэй… и «Тропикана».
Лу: Да, еще не предупредила, что бармен там тоже плановой…
Адв.: Да-а, вот это маршрут…
Лу: Вы будете довольны, что остановились здесь, мальчики.
Дьюк: Только если мы найдем ее.
Адв.: Только если мы напишем о ней статью и пробьем ее в печать.
Офиц.: А почему бы вам не пройти внутрь и не посидеть немного?
Дьюк: Мы стараемся как можно больше находиться на солнце.
Адв.: Она собирается позвонить, чтобы выяснить, где это?Дьюк: Ага. О’кей, тогда давай зайдем внутрь.
ПРИМЕЧАНИЕ РЕДАКТОРА (продолж): Пленки с записями последующей сцены оказалось невозможно транскрибировать из-за какой-то липкой жидкости, попавшей на головки. Тем не менее в чудовищно искаженных звуках присутствует некая определенная последовательность, показывающая, что почты два часа спустя доктор Дьюк и его адвокат наконец нашли то, что осталось от старого «Клуба психиатров», – огромные куски обожженного, потрескавшегося бетона на пустыре, поросшем высокой травой. Владелец бензоколонки через дорогу сказал, что это место «сгорело дотла около трех лет назад».
10 Тяжелая обязанность доставить в аэропорт… Уродливый перуанский флэшбэк… «Нет! Уже слишком поздно! Даже не пытайся!»
Мой адвокат свалил на рассвете. Мы почти опоздали на первый рейс в Лос-Анджелес, потому что я не мог найти аэропорт. От отеля до него было меньше получаса езды. Я был в этом уверен. И поэтому мы выехали из «Фламинго» ровно в семь тридцать… однако по какой-то непонятной причине мы не решились свернуть у светофора напротив «Тропиканы». Мы продолжали мчаться вперед по фривэю, параллельно главной дороге, которая вела в аэропорт, но с противоположной стороны от терминала… а срезать угол можно было только нарушив правила.
– Проклятье! Мы заблудились! – орал адвокат. – Что мы делаем на этой Богом забытой дороге? Аэропорт же там… там!
И он в истерике указывал на песчаную тундру.
– Не волнуйся. Я никогда еще не опаздывал на самолет, – и я заулыбался, вспоминая дела давно минувшие.
– За исключением одного случая в Перу, – добавил я. – Уже покидал страну, виза кончалась, но по обыкновению вернулся в бар поболтать с одним боливийским кокаиновым дилером… и вдруг услышал, как ни с того ни с сего зашумели те большие 707-двигатели и со всех ног помчался к самолету на посадку. Дверь была прямо за двигателями, но они уже отогнали трап. Черт, да эти «форсажи» поджарили бы меня как бекон… но башню снесло наглухо, и я в отчаянии решил попасть на борт во что бы то ни стало.
Полицейские в аэропорту видели, что я бегу, и сгрудились у терминала. Я бежал, как скотина, прямо на них. Парень, что был со мной, верещал: «Нет! Уже слишком поздно! Даже не пытайся!»
Я видел, что легавые поджидают меня, и немного притормозил, сделав вид, будто передумал… Заметив, что они расслабились , я резко рванул вперед и попытался пробежать прямо сквозь строй этих мудаков.
Я засмеялся.
– Господи! Это все равно как мчаться что есть мочи в сортир, где полным-полно ящериц-ядозубов. Эти гондоны чуть не убили меня. Все, что я помню, это как на меня разом накинулись со всех сторон пять или шесть падл с дубинками, и множество визгливых голосов вокруг: «Нет! Нет! Это самоубийство! Остановись, сумасшедший гринго!»
Через два часа я очнулся в баре в центре Лимы. Они бросили меня валяться на одном из тех кожаных диванов в форме полумесяца, в кабинете. Мой багаж был свален в кучу на полу рядом со мной. Никто его не трогал… так что я провалился обратно в сон и на следующее утро вылетел первым же самолетом…
Мой адвокат пропустил половину рассказа мимо ушей.
– Слушай, – сказал он. – Мне очень хочется услышать побольше о твоих приключениях в Перу, но не сейчас , когда меня заботит только, как свернуть с этого чертового шоссе.
Мы неслись на приличной скорости. Я искал хоть какой-то поворот, какую-нибудь боковую дорогу или пусть даже тропинку, по которой можно прорваться через взлетно-посадочную полосу к терминалу. Мы проехали пять миль от последнего светофора – времени развернуться и мчаться обратно уже не было.
Оставался единственный путь, чтобы успеть вовремя. Я затормозил и осторожно перевалил на «Ките» через поросший травой ров между двумя полосами фривэя. Кювет был слишком глубок для лобовой атаки, и пришлось взять под углом. «Кит» чуть не застрял, но я продолжал жать на педаль газа, и мы все-таки выбрались на противоположную сторону, пулей вылетев на встречную трассу. К счастью, она была пуста. Наша тачка вылезла из кювета, как взмывающий в небо гидроплан… проскочив фривэй, погнали прямо в кактусовые заросли на другой стороне. Припоминаю, что мы снесли по пути какую-то сетку и протащили ее несколько сот ярдов, но к тому времени, как выбрались на взлетно-посадочную полосу, ситуация была уже под контролем… выжимая шестьдесят миль в час на первой передаче, мы ломанулись вперед, не обращая внимания на то, что наш пробег к терминалу мог теперь не заметить только слепой.
Единственное беспокойство мне доставляла вероятность того, что нас может раздавить, как тараканов, первый же ДС-8, идущий на посадку, чье приближение мы даже не заметим, пока он не окажется прямо над нами. «Видят ли они нас с вышки?» – задавал я себе вопрос. Скорей всего да, но к чему волноваться? Я уже сжег за собой все мосты. Поворачивать сейчас было бессмысленно.
Мой адвокат вцепился обеими руками в приборную доску. В его глазах блуждал страх, лицо посерело. И я чувствовал: внутри него все похолодело из-за этого рискового хода, но мы так быстро мчались через фривэй, кактусы и взлетно-посадочную полосу, что, полагаю, он понимал наше положение – рассуждать о разумности этого решения надо было раньше: все уже сделано, и нашей единственной надеждой было теперь вовремя добраться до посадочной площадки.
Я взглянул на свой похожий на череп «Аккатрон» и увидел, что до взлета осталось три минуты и пятнадцать секунд.
– Времени полно, – сказал я. – Держи наготове свое барахло. Высажу тебя прямо у самолета.
В 1000 ярдах от нас замаячили красно-серебристые очертания лайнера… и к тому моменту мы уже неслись по мягкому асфальту, миновав посадочную полосу.
– Нет! – закричал он. – Я не смогу выйти из машины! Они распнут меня. Придется взять вину на себя.
– Дудки, – отозвался я. – Просто скажи им, что ловил тачку в аэропорт, и я тебя подобрал. Ты никогда меня раньше не видел. Черт, да в этом городе полно белых «кадиллаков» с откидным верхом… и я планирую промчаться мимо них так быстро, что они даже мельком не увидят эти проклятые номера.