Страх Мудреца. Дилогия
Шрифт:
Я не мог жестикулировать из-за своей повязки.
Мы были прекрасной парой полу-немых.
– Повтори это,- сказала она раздраженно.
– Ты все это должен выучить.-
– Первое имя Хаэль,- сказал я.
– Который выковал меня в огне для неизвестной цели.
Он носил меня, а затем забросил.
–
Она кивнула и продолжила.
– Затем идет Этэйн . . .-
Я повторил это.
Мы продолжали это около получаса.
Владелец за владельцем.
Имя за именем.
Присяги
Сначала имена и места были дразнящими.
А она все продолжала. Этот список начал меня угнетать, потому что почти каждая часть заканчивалась смертью владельца.
В любом случае - мирных смертей не было.
Кто-то умер на войне, кто-то на дуэли.
Многие были "убиты" или "погибли", без каких либо подробностей.
После тридцати из них, я не услышал ничего похожего на "почил мирно, во сне, в окружении толстых внучат".
После список перестал быть тоскливым и стал просто скучным.
– Следующей была Финол, с ясными, сияющими глазами, - повторил я внимательно.
– Возлюбленная Дальсена.
Она поразила двух дарунов, а затем сама была убита гремменом при Дроссен Тор.
Я прокашлялся, до того как Мэгвин начала новую часть.
– Если я могу спросить, - сказал я.
– Сколько владельцев у Цезуры было за это время?
– Сайкар, - резко поправила она.
– Даже не думай вмешиваться в ее имя.
Оно означает ломать, ловить, летать.
Я посмотрел на зачехленный меч на моих коленях.
Я почувствовал его вес, холод метала под моими пальцами.
Маленький кусочек гладкого серого металла лезвия был виден из под верхней кромки ножен.
Как сказать так, чтобы вы поняли?
Сайкар было хорошим именем.
Оно было тонким, ярким и опасным.
Оно подходило мечу, как перчатка руке.
Но это не было идеальным именем.
Имя меча было Цезура.
Меч был резким разрывом в строчке идеального стиха.
Он был прервавшимся дыханием.
Он был гладким и резким, и острым, и смертоносным.
Имя не подходило как перчатка.
Оно подходило как кожа.
И даже еще лучше.
Оно было костью и мускулом и движением.
Все это - рука.
А Цезура был мечом.
Это было словно имя и вещь сама по себе.
Я не могу сказать, откуда я знал это.
Но я знал это.
Кроме того, раз уж я был Именователем, то я решил, что, черт побери, могу дать имя собственному мечу.
Я взглянул на Мэгвин.
– Это хорошее имя, - вежливо согласился я, решив придержать свое мнение до того, как покину Адемре.
– Мне лишь интересно - сколько было всего владельцев.
То есть о скольких еще мне следует знать.
Мэгвин хмуро взглянула на меня, давая понять что заметила мой покровительственный
Но она перевернула несколько страниц вперед в своей книге.
А потом еще несколько.
А потом еще.
– Двести тридцать шесть, - сказала она.
– Ты будешь двести тридцать седьмым.
– Она перевернула страницы назад в начало списка.
– Давай начнем сначала, - сказала она со вздохом.
– Первым был Хаэль, который выковал меня в огне для неизвестной цели.
Он носил меня, а затем забросил.
Я боролся с желанием тяжело вздохнуть.
Даже с моими актерскими способностями к запоминанию реплик, это займет много длинных, тяжелых дней, чтобы уложить всех владельцев в памяти.
А затем я осознал, что же это на самом деле означало.
Если каждый хозяин Цезуры владел им десять лет, и между ними он не простаивал дольше чем день или два, это значило, что мечу, по самым скромным оценкам было более двух тысяч лет.
***
Очередной сюрприз я получил три часа спустя, когда попытался уйти под предлогом ужина.
Когда я поднялся уходить, Мэгвин объяснила что мне предстоит остаться с ней до тех пока, пока я не выучу историю Цезуры наизусть.
Кто-нибудь будет приносить нам еду и рядом есть комната, где я смогу спать.
Первым был Хаэль...
Глава 126
Первый камень.
Я провел три следующих дня с Мэгвин.
Это было не так плохо, особенно если учесть, что моя левая рука еще лечилась, так что моя способность говорить и сражаться была весьма ограниченной.
Мне нравится думать, что я довольно хорош.
Мне было бы легче запомнить все пьесы, чем это.
Пьесы совмещаются вместе, как головоломки.
Диалоги двигаются назад и вперед.
Для историй есть формы.
Но то, что я узнал от Мэгвин - была просто длинная череда незнакомых имен и несвязанных между собой событий.
Это был длинный список под видом историй.
Тем не менее, я выучил их все наизусть.
Это было поздно вечером третьего дня, когда я читал его безупречно для Мэгвин.
Самым сложным было не петь это, как я считал.
Музыка несет слова через мили в сердцах и памяти.
Запоминать историю Цезуры стало гораздо легче, когда я начал накладывать ее на мотив старой винтийской баллады в моей голове.
Следующим утром Мэгвин потребовала, чтобы я повторил ее снова.
После того, как я сделал это во второй раз, она написала записку Шейн, запечатала ее в воск, и прогнала меня из своей пещеры.
***
– Мы ожидали все же, что Мэгвин должна была завершить с тобой в течение нескольких дней, - сказала Шейн, читая записку.