СТРАХ
Шрифт:
В ней есть свежесть, которая действительно напоминает мне цветы — Вэл, я имею в виду. Не котенок. И кожа у нее, должно быть, такая мягкая, такая нежная, раз ее так легко ранить. Я могу с легкостью обхватить ее запястье пальцами и между ними все еще останется место. Кости ее запястья такие хрупкие, что можно с легкостью различить быстро стучащий пульс, такой же ускоренный как взмахи крыльев колибри.
Из-за меня? Я удивлен.
***
Я заказал наряд выпускника. Не могу поверить, что мне осталось меньше трех месяцев в этом скучном месте. Подумываю о том, чтобы подать заявку
Я с нетерпением жду, когда смогу их разочаровать.
Этот мальчик, например. Он так явно хотел произвести на нее впечатление, заставить чувствовать себя плохо. Достаточно плохо, чтобы согласиться на второе место, если его отошьет другая девушка, которую он обхаживал, гораздо менее красивая, но гораздо более доступная.
Я чуть не рассмеялся, когда его план провалился, и он оказался отвергнутым. И я наблюдал, как взгляд его глаз постоянно метался к ней на протяжении всего урока. Как будто он задавался вопросом, не сделал ли он глупый выбор и находил ответ довольно плохим.
Да, она выглядит очень соблазнительно в зеленом, не так ли? Я тоже так думаю. Этот цвет придает ее глазам отчетливый кошачий блеск и подчеркивает сочную, красную зрелость ее губ. У нее великолепный рот. Когда думаю обо всех возможностях, обо все том, что я мог бы сделать с ней, я чувствую слабость.
Как, наверное, и ты, когда наблюдал за ней. И сожалел.
Но ведь ей больше не придется довольствоваться тобой? Уже нет.
Я видел, как ты смотрел на меня. Пристальный взгляд считается агрессивным в животном мире. Это заставляет меня задуматься, не хочешь ли ты встретиться со мной лицом к лицу. Из-за женщины, не меньше. Очень уместно, но совсем не мудро. На самом деле, я действительно не думаю, что ты вообще хочешь со мной связываться. Но ты можешь попробовать. Человеческому роду было бы неплохо избавиться от твоих генов.
О, Вэл, что ты со мной делаешь? Давненько я не чувствовал себя таким живым. Таким готовым. Таким нетерпеливым. Я сделаю все, чтобы удержать это чувство внутри. Все, что угодно.
***
Я чувствую, что могу убить. Чувствую, что мне это может понравиться. И знаю, что это должно меня пугать, но это не так. Это меня возбуждает. Я словно нахожусь в «пещере Платона», наблюдаю за тенями и полон желания охотиться за тем, что их отбрасывает. Закрываю глаза, и по ночам мне снится кровь.
***
Ты ведь подозреваешь? Не уверена, что именно — пока нет, — но подозреваешь. Я сомневаюсь, что ты сможешь догадаться, хотя ты всегда, кажется, способна удивить меня. Ты даже не представляешь, как я был близок к тому, чтобы поймать тебя на этой невинной маленькой оплошности. Как же мне тяжело играть роль кавалера-джентльмена. Не то чтобы я возражал. Признаюсь, немного отвлекает. Но у меня всегда была склонность к театру. Полагаю, это делает тебя моей инженю.
Но подозреваю, что в тебе есть и что-то от роковой женщины. Зачем еще ты пытаешься вычислить своего преследователя, если не для того, чтобы
Интересно, ты позволишь мне поцеловать тебя сейчас? Ласкать тебя? Ты позволишь мне связать тебя? Ты уже позволила мне прикоснуться к тебе. Интересно, как далеко ты меня пустишь, прежде чем мы перейдем черту?
***
Я устаю работать с одними и теми же темами снова и снова. Даже Вэл не может удовлетворить меня — во всяком случае, на холсте. Мисс Уилкокс предложила мне попробовать свои силы в абстрактном искусстве. Я чуть не рассмеялся. «Абстрактное искусство» — это яркое противоречие, оксюморон.
Но я не мог этого сказать. Для мисс Уилкокс у меня тоже есть роль. Поэтому я отметил ее мудрость, хотя и сделал себе пометку не обращать на ее слова внимания.
Возможно, стоит разыграть шахматную партию в самый решающий момент. Давненько я не думал о шахматах. Создать игру из ничего — думаю, я мог бы это сделать. Я храню свои старые шахматные журналы в ящике стола. Попробую объединить лучшие игры, чтобы создать поразительно блестящее произведение…
Но с изюминкой. Возможно, придется пустить кровь пешке. Я должен подумать об этом.
***
Я отказывал себе в удовольствии смотреть, как она бегает, смакуя предвкушение и позволяя ему достичь кульминации, а затем насладится ее видом, как прекрасным вином. Признаюсь, я боялся, что эффект от встречи с ней постепенно уменьшится при повторном контакте, но мои опасения кажутся необоснованными. Тем не менее, это не тот опыт, который можно растратить впустую.
Последние события, однако, заставили меня почувствовать себя вправе получить немного украденного удовольствия. Сегодня получил от Нее письмо, в котором Она спрашивала, когда я планирую приехать. Я был крайне недоволен, так как, по-моему, ясно дал понять, что не намерен возвращаться в Нью-Джерси.
Однако Анна-Мария выходит замуж, и это событие, похоже, требует моего присутствия. Она самая нелюбимая из моих сестер. В ней слишком много от нашей суки-матери. Любой мужчина, достаточно глупый, чтобы открыться ее когтям, вполне заслуживает своей участи. Возможно, мне придется уехать.
Я наблюдал за ней — Вэл, а не за моей сестрой — из тени под трибунами. Пустые стаканы, картонные коробки и потушенные сигареты валялись у моих ног. Было что-то восхитительное в темноте, в гниении, когда они противопоставлялись Вэл, бегущей под дождем. Что-то настоящее. Мои слова были правдивы, когда я говорил ей раньше, что не люблю позировать.
Рядом со мной она ведет себя по-другому. Робко, пугливо — почти испуганно. Так забавно и совсем не похоже на девушку, которую я вижу на беговой дорожке: яростная, решительная, уверенная. Несмотря на ее мягкий темперамент, эта скрытая сторона ее натуры заставляет меня подозревать, что она будет свирепой любовницей, когда мне удастся затащить ее в свою постель.
Я легко представляю, как ее ногти впиваются мне в плечи, как она с силой прикусывает мою губу, как хрипло кричит…
Я расстегнул ремень.