Страна анамнезия
Шрифт:
После такой оценки ее «наряда», Меховая успокоилась, а Новостроев и его свита отправился дальше. В мужском отделении обход сопровождал заведующий Яков Ефимович Богомилов. Это специалист своего дела, как Елена Григорьевна. Новостроева радовал тот факт, что, несмотря на трудные для медицины времена, в клинике сохранился костяк специалистов-энтузиастов, с которыми ему любой эксперимент по плечу.
В мужском отделении его ждало знакомство с человеком-поэтом, говорящем преимущественно стихами, какие в народе называют виршами. При этом он не мнил из себя какого-либо великого поэта, что не характерно для его патологии, и вел себя спокойно и уверенно. Полное отсутствие мании поэтического величия, которая
Нам всем, в государстве российском
Лечиться от шизы пора,
Приветствую вас прославляя,
Родные мои, доктора!
И ваш коллектив всемогущий,
В котором вы все так дружны
Как жаль, что сегодняшней власти
Такие врачи не нужны!
– Наш «народный поэт», – представил больного Яков Ефимович, – стихи сочиняет на ходу, но иногда просто перефразирует «коллег» пишущих вирши для телевизионной рекламы. На что поэт ответил:
Не вижу я в этом плохого,
Ведь мне это право дано,
Стихи сочиню для любого,
И даже могу – для кино!
– Позвольте мне представиться самому, – произнес поэт в прозе, – я дважды народный, трижды заслушанный, четырежды орденопросец и три не дали, заструженный мастер с понтом – Строчкин Сергей Иванович собственной персоной. Я автор многочисленных стихов, песен и прозаических произведений, мечтаю издать сборники собственных сочинений.
– Рад познакомиться! – произнес Новостроев, – надеюсь, Ваше творчество найдет место в современной поэзии и нам вскоре удастся увидеть сборники Ваших стихов.
– А вот это проблема, доктор, – грустно констатировал Строчкин, – сегодня главное не сочинить, а издаться. Если нет денег и спонсора, то это практически невозможно! Современный россиянин не читает стихов, да и вообще ничего, а писателей расплодилось больше, чем читателей. На одного читателя приходится два писателя, а любимым жанром стал детектив. Произведения о бандитах, ментах и проститутках издаются и пылятся на полках книжных магазинов, а поэзию никто даже не хочет издавать…. Нация деградирует!
Поблагодарив «народного поэта» за его творчество, Новостроев со свитой отправился дальше по отделению. В одной из палат он обнаружил пациента, который мог стать его первым и главным участником эксперимента. Это был мужчина со странной фамилией Долбиелдаев и с амбициями высокопоставленного государственного деятеля.
Его манера говорить, жестикулировать, при этом, поддерживая убедительность сказанного им соответствующей мимикой, напоминало какого-то известного политика. Новостроев не мог вспомнить кого именно, но был уверен, что этот пациент стал «жертвой чрезмерно политизированной части населения». Яков Ефимович подтвердил догадку главврача комментарием о том, что именно на этой почве у него развивалась болезнь.
Долбиелдаев жестко критиковал власть всех уровней, требуя от них скорых позитивных перемен в государстве и обществе, в политике и экономике, являлся ярым противником тоталитаризма и бюрократии. Иногда он писал в адрес президента и премьера, в обращениях к ним выражал мнение и советовал, как обустроить Россию. Передавая для отправки эти письма лечащему врачу, он обязательно требовал, чтобы тот предоставил ему уведомления о вручении письма адресату. Эти послания горой копились в приложении к его истории болезни, а уведомления о вручении ему «выписывал» лечащий врач.
Для того чтобы все выглядело правдоподобно, изготовили по спецзаказу штамп несуществующего почтового отделения, которым лечащий врач «заверял» квитанции и уведомления о получении писем президентом или премьером. Справедливости ради, нужно отметить, что критика в письмах была объективной и стоящей внимания обоих высокопоставленных руководителей, а его советы могли быть использованы по прямому назначению, поскольку они в полной мере соответствовали требованиям времени.
В этом крылась странная магическая закономерность. Она заключалась в том, что сначала Долбиелдаев отправлял письмо президенту с советами, а через несколько месяцев, кабинет министров принимал решение, с формулировкой Долбиелдаева. В новостях, по телевизору дикторы информировали российскую общественность о принятии какого-либо решении кабинета, в котором предусматривались меры, предлагаемые Долбиелдаевым.
Услышав об этом по телевизору, пациент приходил в восторг и рассказывал всем, что власть прислушалось к его совету и приняло такое постановление. Это было очень странным и часто случавшимся совпадением. Но мало ли чего ни бывало в психиатрии за всю практику Новостроева? Он хорошо помнил одного пациента, который мог в уме перемножать четырехзначные цифры с поразительной скоростью.
Вспоминался еще один случай из практики молодого ученого. Один из пациентов Новостроева точно предсказывал погоду на несколько дней вперед. Его прогнозы часто не совпадали с оными Гидрометцентра России, что приводило пациента в ярость – он ругался матом и стыдил синоптиков за неверные прогнозы. А погода, как состояние нижних слоев атмосферы, всегда «подчинялась» прогнозу этого психа.
– Если бы у меня были такие технические средства, как у них, – сетовал больной – то я бы смог предсказывать погоду на месяц вперед с высокой точностью. Техника в руках индейца – груда металлолома! Нужно уволить всех этих шаманов – я один смог бы работать за всю эту гвардию!
На этом обход клиники закончился, и Михаил Сергеевич со Старообрядцевым вернулись в кабинет главного врача. Верочка подготовила текст приказа о назначении состава комиссии и представила его на подпись, заискивающе заглядывая в глаза Новостроеву выделяя фразы дикцией Левитана. Звучало это как сводка Совинформбюро о ходе сражений под Москвой. На этом первый день Новостроева в должности главного врача закончился. Был уже вечер и он, посоветовав в очередной раз Старообрядцеву подумать о дальнейшей его работе в клинике, уехал домой.
***
Со следующего дня Новостроев решил приступить к планированию эксперимента с учетом возможностей клиники. Теперь его мозг работал только на одну поставленную цель – начало эксперимента. О чем-то другом не хотелось даже думать и тратить время на «мелочи» по полноправному вступлению в новую должность. В состоянии интенсивного мышления, Михаил Сергеевич мог не замечать вокруг себя не только коллег, но и происходящие события повседневной жизни.
Хотя оставался еще неоконченным процесс приема-передачи дел по части материальных ценностей клиники, он не собирался скрупулезно вникать в подсчет и проверку, что имело место в наличии, а чего нет. Утром после прихода на работу, Михаил Сергеевич пригласил к себе главного бухгалтера клиники Елену Капитоновну Ногач, которой поручил проверить соответствие основных и оборотных средств учреждения акту последней аудиторской проверки. Сделать это нужно, по его мнению, совместно с членами комиссии по приемке дел. Сам он ознакомился с последним актом проверки и к удивлению обнаружил в нем много «материальных ценностей», которые давно пора списать, поскольку сроки учета их уже прошли. Эти «ценности» по определению не могут являться таковыми, а значит, не должны оставаться на балансе клиники. Например, черно-белый телевизор в актовом зале.