Страна «гирин герен»
Шрифт:
— Ладно, так и быть, — директор поднял руки, сдаюсь, мол. Отец и сын ушли.
— Вот бы раньше так, — Соларин снова уселся в шезлонг, — когда селяне сомневались: отдавать своих детей в «Мейфлауэр» или нет…
Нелегко было начинать на новом месте. С трудом верилось, что на этом участке земли в джунглях, купленном на собственные деньги, можно построить школу. Но ведь за тем и перебрался. С темна до темна Тай Соларин, как заправский лесоруб, валил деревья, корчевал пни. Помогала Шейла — жена, друг и единомышленник во всех начинаниях и делах. Тоненькая, она после переезда в джунгли стала
Однажды на участок ввалилась толпа крутоплечих селян. Они поковыряли палками землю, потом подступили с расспросами: что собирается выращивать хозяин на своей плантации, не даст ли на развод семян.
— Семян пока нет, но скоро будут, — улыбнулся Соларин.
— А с урожая?
— Урожай долго придется ждать: лет восемь-десять.
Что же это за растение такое? Не иначе — заморское.
— Нет, местное.
— Школа здесь будет — «Мейфлауэр», — вступила в разговор Шейла, укоризненно взглянув на мужа, решившего разыграть крестьян.
— Больно уж мудреное название, — буркнул кто-то.
— Цветок есть такой… Соларин поведал селянам о майнике, увиденном им впервые во время войны на лесной поляне.
Ты хочешь сказать, что и школа твоя будет, как и мейфлауэр, живучей и крепкой?
— Хотелось бы!
— Неужели здесь дети будут учиться? Если это сделаешь, мы тебе памятник отгрохаем.
— Зачем он мне. Вы бы лучше помогли!
— Это можно! — заулыбались крестьяне.
Через несколько месяцев в джунглях выросла школа (Соларин нанял на стороне плотников). Пусть пока маленькая — на три класса, где были установлены новенькие, пахнущие свежей краской парты (тоже пришлось раскошелиться). Радоваться бы, глядя на все это. Но чем меньше дней оставалось до первого урока, тем неспокойнее чувствовал себя учитель. Казалось, все взвесил, предусмотрел, а как детей в школу созывать — не подумал. Ходить по ижинам — это сколько ж надо времени. Выручил Укома Олу — один из первых помощников в асчистке участка под школу: принес небольшой тамтам — ронзительный каннанго. — Это то, что тебе нужно! — сказал Укома Олу. — Ударишь в каннанго, все услышат и тут же соберутся. А стучать на барабане я тебя быстро научу.
Получилось так, как посоветовал Укома Олу. Не все, правда, крестьяне привели своих детей в «Мейфлауэр». Все еще, видимо, не могли уразуметь, что неподалеку от деревень откроют илеве, о чем они и не смели мечтать. Или, может, боялись пока отдавать детей не просто в школу, а в школу-интернат. И все же это был первый успех, придавший Соларину силы и уверенность.
А они так были нужны. На первых порах приходилось разрываться на части: совмещать в одном лице обязанности учителя, директора, архитектора, прораба, завхоза, бухгалтера…
Иные доброхоты не верили в искренность бескорыстного поступка Соларина. Находились даже такие люди, которые предсказывали «Мейфлауэр» быстрое увядание. Не оставляли в покое строптивого учителя колониальные чиновники. Устраивали одну проверку за другой. Придирались по каждому поводу: «Почему в расписании не значится закон божий, нет предметов, что есть в других школах?» Они полагали, что дети должны только учиться, а их работа на школьной плантации противоречит системе образования.
Тай Соларин отбивал наскоки ретивых чиновников своими доводами. Доказывал, что для детей получить всю необходимую сумму знаний, навыки какой-то профессии куда важнее, нежели заниматься гелертерством (схоластикой) и прочими бесполезными предметами.
Колониальные власти не давали «Мейфлауэр» ни цента. Школа держалась на пожертвованиях немногих благотворителей, энтузиазме самого Тая и его жены, их единомышленников, не получавших, как и Соларины, зарплаты. И все же деньги были нужны. На общественные дела шли сбережения, гонорары, которые Тай Соларин получал за статьи в местных газетах. Он покупал учебники, тетради, ручки… Многим детям давал школьную форму. Ученики брали ее, Думая, что это подарок школы.
Выручали угодья фермы при «Мейфлауэр», созданной учителем. Жильем долго был гамак под тростниковой крышей.
Положение изменилось после того, как Нигерия стала независимой, да и то не сразу — спустя несколько лет. Федеральные власти построили новое здание школы (со временем пришлось все же возводить уже самим новые помещения для занятий), выделили средства на жалованье директору и учителям.
Не все давалось Соларину легко и просто. Были неудачи, сомнения, разочарования. Через все это пройдено, за все плачено дорогой ценой.
Взрослели первые ученики. Как майник, попав на новое место, дает от одного корневища-ползуна жизнь новым побегам, новым поколениям цветов, так и «Мейфлауэр» набирала силу. День за днем возводил Соларин свое детище, складывал по кусочкам, словно мозаику, пока задумка не обрела реальные очертания.
— Какие? — спросил я.
Директор не ответил.
…Через час, как отгремел последний «звонок» (к этому времени ребята успели побывать в столовой и сменить школьную форму на рабочую одежду), он предложил осмотреть школу. Здесь меня ждал еще один сюрприз. Впрочем, все по порядку.
Оказалось, «Мейфлауэр» — не просто классы, учительские, актовый зал, библиотека, столовая, то есть все то, что входит в обычное понятие «школа». Это своеобразный комплекс, где дети вдобавок к знаниям получают еще другие навыки, столь необходимые в жизни, — трудовые. Возможностей для этого здесь предостаточно.
У «Мейфлауэр» свои плантации кокосовых и масличных пальм, ананасов, цитрусовых, большие участки под огородами, ямсом, маниокой, бататом, маисом. Есть индюшатник, крольчатник, молочная и свиная фермы. Кстати, все это хозяйство обеспечивает в достатке собственными продуктами учеников, преподавателей, обслуживающий персонал, словом, на нем держится весь интернат.
«Мейфлауэр» походила на огромный муравейник, разумеется, не разворошенный, где мечутся в беспорядке встревоженные мураши. А на обычный, будничный, где каждый его обитатель знает «свой маневр».