Страна грез
Шрифт:
– Привет, - откликнулась я. Мингус снова завилял хвостом позади меня.
– Я просто… - Коринна вышла вслед за ним, обхватив себя руками. По ее лицу текли слезы, она не смотрела на Дейва. – Кейтлин, - она попыталась улыбнуться, заправив прядь волос за ухо. – сейчас не лучшее время, если честно.
Они оба стояли напротив меня, и я вдруг показалась себе глупой и бесполезной, словно это место внезапно перестало быть знакомым для меня.
– Да, - я неловко кивнула, - конечно. Я, хм… Увидимся позже.
Я вышла из дома и медленно спустилась по ступенькам, Мингус выбежал за мной и провожал меня до машины, остановившись возле почтового ящика и глядя мне вслед, словно что-то держало
***
Иногда, после самых ужасных моментов, на лице Роджерсона появлялось странное выражение, как будто он не мог поверить в то, что только что сделал. Он словно просыпался от тяжелого сна и стоял несколько мгновений возле меня, напряженно глядя на мои плечи, руки, живот, спину или ноги, куда только что ударил меня. Я гадала, думает ли он в эти мгновения о своем отце и тех синяках, что оставляет он. И именно из-за таких мгновений я, даже наизусть зная, как выглядит каждый мой синяк, жалела Роджарсона, чувствовала свою вину в том, что он бывает напуган так же, как и я.
Это было странно – чувствовать себя виноватой.
***
К последней неделе марта приготовления мамы и Боу к вечеринке по случаю Дня дураков были в полном разгаре. С тех пор, как я себя помню, мы всегда весело отмечали этот праздник в компании наших соседей. Все начиналось с посиделок с чипсами и фильмами, а затем переросло в более крупномасштабное веселье, куда были приглашены друзья моих родителей и Боу со Стюартом – по большей части, тоже наши соседи. Этот странный микс из академиков и инструкторов по йоге казался совершенно обычным делом для теплого весеннего вечера, всем было интересно в такой разношерстной компании. Примерно за неделю мама и Боу начинали грандиозную кулинарную подготовку. Наши холодильники были переполнены самыми разными запасами: сырными головами, креветками, овощами, ждавшими своей очереди быть вымытыми, почищенными, нарезанными и приготовленными. Мама готовила еду для тех, кто не отказывался от мяса, а Боу накрывала стол для вегетерианцев, изобиловавший салатами, маринованным тофу и веганским печеньем (вот оно, пожалуй, было слишком сухим: на вкус - будто картон). Угощение было аккуратно украшено розочками из редиски и веточками петрушки, и тщательно расставлено, чтобы не вышло, как пару лет назад, когда один из друзей Стюарта, буддист-вегетерианец, случайно взял бисквит, приготовленный с добавлением молока и яиц, после чего закатил скандал.
Словом, дел у всех было море. Если мама раньше была не полностью отвлечена чем-то, то теперь вечеринка и подготовка к ней захватили все ее внимание, она то и дело сновала по дому с книгой рецептов в одной руке и венчиком для взбивания в другой. Папа же предпочитал скрываться на заднем дворике, устанавливая и переустанавливая гриль для приготовления своего фирменного стейка. Нашей с Кэсс работой было не приближаться к еде и не хватать куски за день до праздника. Впрочем, моя сестра уже успела стать экспертом в том, как утащить лакомый кусочек с тарелки так, чтобы никто не заметил.
На вечеринке мы с Кэсс обычно принимали верхнюю одежду у гостей, помогали маме приносить угощение, чокались бокалом (или парой) шампанского, а потом бежали в комнату сестры, откуда был самый лучший вид на внутренний дворик. Там мы сидели у окна, вдыхали ароматные запахи еды и подпевали игравшей внизу музыке. Со взрослыми нам было не особенно интересно, но в дураках мы на вечеринке Дня дураков
В этом году я даже не знала, куда податься на время праздника. Пока что я остановилась на том, что останусь в стороне от всего, лишь изредка показываясь на глаза маме, когда она звала меня, чтобы я помогла прибраться на кухне или попробовала и оценила ее новый соус. Я бесцельно бродила по дому, спрятав руки в рукава и растворяясь в тени. Даже понимая, что скоро, наверное, я насовсем исчезну, я не могла сказать, в какой момент это началось.
***
В четверг, за день до праздника, мы с Роджерсоном отправились в МакДональдс на ланч. День был замечательным, наконец-то стало тепло, и Роджерсон милостиво принял мое предложение выбраться куда-нибудь перекусить. Хороший день.
Выйдя из кафе, Роджерсон направился к машине и поднял капот, что-то подкручивая внутри, а я, опустившись на бордюр, с наслаждением вдыхала весенние запахи ветра, травы и солнца. Я глотнула свой шоколадный коктейль, ветерок взъерошил волосы на моей голове, и Роджерсон улыбнулся, обернувшись на меня.
– Эй, Роджерсон, - позвала я, когда он снова опустил голову и занялся машиной.
– Да?
Я прищурилась от солнечного света, чтобы лучше видеть своего парня.
– Сколько длится вечность?
Пока он раздумывал над ответом, я вспомнила, каким замечательным мне казалось абсолютно все, связанное с ним, как меня удивляла широта его знаний. Тогда он был просто очень умным, милым парнем, которому я нравилась и рядом с которым чувствовала себя особенной. Это словно был старт, от которого мы могли пойти в любом направлении. Но теперь, глядя на свое отражение в хромированном бампере, я видела себя и то, к чему я пришла: похудевшую девушку в мешковатой кофте с длинными рукавами, в джинсах и солнечных очках. Её пальцы пахнут дымом, а синяки на ее коже – как карта того, что с ней произошло, каждая миля ее путешествия.
– Вечность, - отозвался, наконец, Роджерсон, поднимая голову и глядя на меня, и мое сердце замерло: я так его любила! – длится миллиарды лет. Правильно?
– Правильно, - отозвалась я. Он кивнул и осторожно закрыл капот. Я прикрыла глаза, ощущая ветерок на своей коже и ловя запахи весны и приближающегося лета.
– Это очень долго, - произнес он, и я открыла глаза, вдруг вспомнив, как он стоял в дверях на вечеринке и наблюдал за мной и Майком. Это было несколько месяцев назад, но, кажется, с тех пор прошли миллиарды лет. Вечность.
Наверное, вечности будет достаточно, чтобы сказать, что хорошо знаешь кого-то.
– Да, - откликнулась я, глядя на идеально голубое высокое небо над нами и почему-то чувствуя щемящую тоску в сердце. – Это очень долго.
***
В пятницу мама зашла в мою комнату и села на кровать, положив рядом с собой фирменный пакет из Belk. Затем она глубоко вдохнула. Я лежала на кровати, все еще отходя от эйфории, созданной сигаретами, которые мы с Роджерсоном курили по дороге из школы.
– Милая, - сказала мама, пододвинувшись чуть ближе. – Я беспокоилась за тебя.
Внутри меня словно включился сигнал тревоги – опасность, опасность! Я напряглась, приготовившись дать отпор.
– Со мной все в порядке, - я пожала плечами, пытаясь выглядеть обычно.
– Кейтлин, - она склонила голову набок. – Есть вещи, которые мамы не могут не замечать.
Она положила ногу на ногу и погладила меня по спине. Сегодня, как и всегда, она выглядела, идеальной домохозяйкой – красивая юбка, элегантный жакет, помада. Она напоминала своих кукол, такая же ухоженная, милая… и какая-то слишком понятная.