Страна мыслителей
Шрифт:
Из туалета по прежнему не доносилось ни звука. И все-таки, что-то казалось неестественным в этом затишье. Как будто это была всего лишь временная тишь перед грядущей бурей. И точно, не успел Луиджи в очередной раз повторить свой вопрос, как львиный рык донесся из туалета и через секунду дверь с треском распахнулась, и на пороге появилась жена, судорожно сжимая побелевшими пальцами изрядный кусок туалетной бумаги. Потрясение ее было столь велико, что она даже не соизволила одеться, и теперь предстала перед мужем частично в чем мать родила. Надо отдать должное Луиджи, даже в этот ответственный миг, он не мог не восторгаться прелестями любимой женщины.
– Вот это корма! – восхищенно, помимо его воли, вырвалось у него. Жена аж взвизгнула.
– Я тебе покажу, корма, скотина безмозглая. Я сижу себе спокойно, никому не мешаю, ответственным делом занимаюсь, а он меня всякой ерундой отвлекает. Твое счастье, что я все-таки успела, а не то быть твоей роже измазанной, сам знаешь чем, – и жена, потрясая мощными ягодицами, величественно прошествовала в спальную.
Что мог на это возразить Луиджи? Каждый, как известно, руководствуется лишь собственными критериями в оценке степени важности, с досады Луиджи даже покраснел. Вот тебе и на, хотел человеку приятное сделать, и на тебе – сделал. Эх, ма, придется подлизываться, и он с грустью добавил: «Это еще куда ни шло, но как видно придется и раскошелиться, а это уже гораздо хуже». Но Луиджи был философом по натуре, а как известно, главный девиз всех философов – никогда не грустить. И поэтому, после пары стопок спиртного и трех четырек затяжек гаванской сигарой, настроение Луиджи снова улучшилось и приобрело тот праздничныи вид, который и должно иметь настроение человека в этот торжественный вечер.
Часы между тем пробили половину десятого, до полуночи оставалось еще целых два с половиной часа. Мысль Луиджи работала с лихорадочной быстротой. Так, время еще есть, надо начинать и начинать немедля. Нельзя же, в конце концов, портить вечер из-эа такой чепухи. Приняв томный и вместе с тем решительный вид, Луиджи на цыпочках отправился в спальную. Дверь оказалось запертой. Луиджи осторожно постучал.
– Вали отсюда, раздался сердитыи голос жены.
– Киска, не сердись, – робко начал Луиджи. – Прости, я был не прав.
3а дверью молчали, слышалось только злое сопенье.
– Кисуля, – продолжал Луиджи, – я заглажу свою вину. Я подарю тебе что-нибудь. – Тут Луиджи сделал паузу и прислушался. Сопенье за дверью стало, как будто, менее злым. – Я подарю тебе, я подарю.., кисуля, а чего бы ты хотела?
– Не нуждаюсь в подачках, – гордо ответили из-за двери.
Но Луиджи, несмотря на его быть может некоторую огранниченность, не был однако лишен наблюдательности. Чуткое ухо его не замедлило отметить некоторую талость в тоне жены. Вывод напрашивался сам собой. Нужно продолжать атаку, и цель будет достигнута.
Жаль, – пробормотал Луиджи, – а я хотел подарить тебе перстень с бриллиантом в целый карат.
– Дорогой, мне кажется, ты хотел сказать: в два карата, – томно проговорила жена из-за двери. – Заходи, это надо обсудить. – И дверь в спальную, наконец-то, распахнулась.
Но едва успели супруги заключить в объятия друг друга и приступить к своим основным супружеским обязанностям, как что-то лохматое и безобразное кубарем перекатилось через порог их спальни и тонюсеньким голоском истошно завопило: «Ах, вот вы как, без меня! Да за это я засажу вам обоим, и по самые уши! А тебе, жирная свинья, в первую очередь!»
От неожиданности муж и жена кончили почти одновременно.
– Что, уже? – все не унималось что-то, – да как же это так, да за это..!
Только теперь супруги окончательно пришли в себя и могли что-либо хоть как-то воспринимать. Что-то оказалось колченогим, волосатым человеч¬ком, довольно отвратительной наружности.
– Да за это, – при последнем слове человечка аж перекосило, – вас надо вообще убить.
Луиджи был мужчина неробкого десятка, в жизни он мало чего боялся, но злость, с какой была сказана эта фраза, проняла и его. И он первый раз за последние месяцы, а возможно и годы, по настоящему испугался. Человечек, между тем, медленно, но верно, подбирался все ближе к кровати, а это, судя по его словам, не сулило ничего хорошего. Собрав все свое мужество Луиджи все же сумел выдавить из себя: «Кто вы, и что вам здесь надо? И вообще, зачем вы так? Мы же вам ничего не сделали.» Человечек нахмурился.
– А что бы вы могли мне сделать? – вкрадчиво спросил он, еще ближе продвинувшись к кровати. Луиджи замялся, но тут на помощь ему пришла жена.
– Уважаемый, извините нас, если, что не так. Знаете ли, сегодня праздник, Новый год, и мы решили это отметить. Оригинально, не правда ли?
– Да, чего уж там, – отмахнулся человечек, теперь уже отодвигаясь от кровати, – дело семейное, понимаю.
– А знаете что, – ободренная реакцией незнакомца, продолжала супруга Луиджи, – оставайтесь с нами. Будем встречать Новый год втроем.
– Ах, да, ведь сегодня Новый год, а я чуть было не забыл, – человечек засуетился, – Конечно, конечно, если вы не против, я останусь. Это так романтично, встретить Новый год вдали от дома. – В тоне незнакомца уже не было и нотки раздражения. Тут приободрился и Луиджи, и на правах хозяина, деловым тоном пригласил незнакомца в гостиную, обещав через пару минут прибыть вместе с супругой. Лишь пришелец удалился, а это без сомненйя был он, жена зашептала на ухо Луиджи, прямо-таки захлебываясь от негодования: «Каков наглец, поди развлеки его, а я тем време¬нем позвоню в полицию, пусть его заберут. Таких надо учить.»
– Но он, кажется, неплохой парень, – попытался было заступиться за незнакомца Луиджи.
– Плохой он или хороший, не тебе судить. Я и сама знаю, что делать. – С этими словами жена вытолкнула Луиджи из спальни, а так как Луиджи понимал, что спорить с ней бесполезно, то ему ничего не оставалось иного кроме , как с понурым видом удалиться в гостиную, где он должен был веселить пришельца.
В принципе, пришелец оказался покладистым парнем, а после того, как к ним присоединилась жена, дело пошло как по маслу. Много пили, еще больше говорили. Луиджи рассказал о своей жизни, пришелец поведал о своей. Жена же Луиджи большей частью отмалчивалась, и вообще, как-то скептически относилась к их рассказам, особенно пришельца. Надо заметить, в жизни обоих парней было много общего, а пришелец действительно оказался парнем. У обоих была любимая работа. У Луиджи – копство, у д-2, так звали пришельца, – космонавтика . У обоих были жены, горячо любимые ими. И у обоих, увы, не было детей. К двадцати трем тридцати они знали уже абсолютно все друг о друге, а еще через пять минут они, по настоящему,
полюбили друг друга. Пьяны они еще не были, но выпили изрядно. Луиджи не мог не удивляться выносливости пришельца к алкоголю: при таком хилом сложении и так пить! Д-2, напротив, поражался, глядя на Луиджи. Он же почти ничего не пил, а уже захмелел. И вот, в самый разгар веселья, а именно с последним ударом часов, пробивших полночь и возвестивших своим последним ударом начало не только нового дня, но и нового года, раздался настойчивый звонок, а потом и стук во входную дверь, что удивило всех