Страна не для него
Шрифт:
Проводив Сото до дверей комплекса, Акума Катайя пожелал ему спокойной ночи и чувствовал себя абсолютно счастливым. Сегодня он не только научился кататься на роликах, но и заработал всякие болячки, не сделал уроки и даже не подозревал, что завтра с самого утра Сото заорет ему: «Привет, Акума!»… О чем он только думал?!
…Когда Курт вернулся домой, кухарки уже не было, а Мартин дремал, лежа на животе, на диване в гостиной. На полу стояла недопитая кружка кофе, валялся мобильный телефон (наверняка со своим Юки опять трепался!) и пепельница. Воровски длинные алебастровые пальцы
Курт, оставив новые ролики на пороге, неслышной кошачьей поступью прокрался к дивану, осторожно вытянул недокуренную сигарету и затянулся ею до конца, затем окончательно потушил в пепельнице.
– Как в Англии? – хрипло спросил Мартин спросонья.
– Дерьмово там без тебя, – мурлыкнул Курт, аккуратно сел ему на поясницу и худыми пальцами нежно пробежался вверх по стройной гибкой спине. – Я тут немножко опустошил твою карточку. Но ты не переживай, на сигареты я тебе оставил.
– Как интересно… Что купил? – улыбнулся Мартин, млея от приятной щекотки, которая плавно перешла в массаж усталых худых плеч.
– Ролики. Я ведь с тех пор ни разу не катался. Думал, что уже разучился.
Мартин проглотил болезненный комок горечи, подступивший к горлу, и сменил тему:
– Хочешь сказать, ты сам пришел в магазин и сам расплатился за ролики? Ты же японского не знаешь. Ты уверен, что ты их не украл?
– А что, можно было?
Мартин засмеялся:
– Конечно, можно! Тут грабеж – дело неслыханное. Ни у кого даже мысли нет, что ты можешь что-то стащить. Японцы такие правильные и законопослушные, что у них просто нет воровства. Воруй, сколько хочешь.
Курт заулыбался от уха до уха, гибко потянулся вперед и запустил пальцы в теплую шелковистую шевелюру цвета вороного крыла с легкой проседью.
– Ну, коль я здесь, значит, скоро появится у них воровство. Если уже не появилось благодаря тебе.
– Главное, не перестарайся. Ты же помнишь, чем это в последний раз кончилось.
– Сам же с детства учишь меня всяким гадостям! Кстати, я ведь воспользовался той фразой, которой ты меня научил! «Твой английский намного хуже, чем мой японский». Препод был в таком шоке, я аж подумал, что он себе сейчас харакири сделает!
– Ну-ка, ну-ка! – Мартин приподнялся на локте и обернулся на Курта. – Ты сказал это преподавателю?!
– Да, а что?
– Я научил тебя, чтобы ты говорил это сверстникам!
– Не переживай, им я тоже скажу.
Мартин улыбнулся и ласково почесал его под наглым подбородком.
– Это из-за старого вонючего препода мой заяц был таким грустным за ужином?..
Уроки японского. Учи – Часть вторая
Сначала Кицуне Митсюзаки сопротивлялся и слабо отмахивался своими изрезанными руками, а потом, утомившись от собственного плача, пригрелся на костистом плече иностранца и затих. Тот продолжал гладить его и нашептывал всякие телячьи нежности, и Кицуне почувствовал себя тепло и безмятежно, как чувствовал только с мамой, когда та приходила успокаивать его в залитую кровью ванную комнату.
Когда истерика отпустила окончательно, Кицуне в кой-то веки заулыбался. Курт велел ему умыться и предложил вернуться в аудиторию, когда прозвенит звонок. Сидя на подоконнике в мужском туалете, они прогуляли целый урок.
Однако на перемене их сцапал уязвленный их отсутствием преподаватель и поинтересовался, почему они не пришли на его безумно важную и увлекательную лекцию.
– Захотели – и не пришли! – громко ответствовал Курт Хартлесс, глядя ему прямо в глаза, и это наблюдали все, кто остался в аудитории. – Захотим – и снова не придем!
– Староста! – брызжа слюной, завизжал преподаватель, оскорбленный с ног до головы. – К господину директору этих нахалов!
– Да, сенсей… – покорно отозвался здоровяк Гин Хасегава, виновато опустив голову.
– Как ты допускаешь, чтобы в твоей группе творились подобные безобразия?
– Простите, сенсей…
Гин перевел вымученный и виноватый взгляд на Курта и Кицуне. Англичанин просто в осадок выпал: такой шкаф, а глядит, как побитая собака!
– С меня хватит! – объявил он во всеуслышание и кивнул Кицуне в сторону двери. – Пойдем отсюда!
Так прогул урока превратился в прогул всего учебного дня. Они вышли из университета и не знали, куда теперь пойти.
– Хочешь, пойдем ко мне домой? – предложил Кицуне, вдруг просияв. – Я покажу тебе мои рисунки, поучу японскому. А моя мама сама делает конфеты, они очень вкусные.
– А тебе не влетит за то, что ты прогуливаешь? – удивился Курт. Ему казалось, что у Кицуне Митсюзаки очень строгие родители, раз он такой затюканный.
– Нет, – ответил тот уверенно.
– Везет, – буркнул Курт. Ему бы, конечно, тоже ничего не было, но кухарка сто процентов нажалуется Мартину, а тот, в свою очередь, не обрадуется, что его заяц начал прогуливать в первую же неделю. Так что предложение сходить в гости он принял на ура.
Кицуне Митсюзаки жил в крохотной квартирке в высотном жилом комплексе. Зайдя в дом, он весело крикнул: «Я дома», и пока они разувались в гэнкане (*специальное место для снятия обуви), встретить их поспешила пожилая женщина в кимоно, низенькая, седая, с добрым усталым лицом, на котором было гораздо меньше морщин, чем у женщин в таком возрасте. Или это она выглядела старше своего возраста? Как бы там ни было, она казалась взволнованной – то ли от раннего прихода Кицуне, то ли от непривычного звучания его голоса. Когда она увидела его самого, а потом и его спутника, то откровенно удивилась.
– Мама, я привел гостя. Это Куруто Харетересу, мы учимся в одной группе и сидим вместе на уроках. Я буду подтягивать его по японскому.
– Вот как… – ахнула женщина, все еще пораженная, но тут же мягко улыбнулась и поприветствовала очень необычного гостя по всем правилам японского этикета. – Добро пожаловать! Прости нас за такое скромное гостеприимство.
Курт растерялся. Во-первых, он подумал, что это добрая бабушка Кицуне, но никак не злая мамка, которую он себе представлял. Во-вторых, из его головы вылетели все японские слова и правила приличия, которым он успел научиться, и парень решительно не знал, что ответить.