Странник поневоле
Шрифт:
Поскольку молодые китайцы замешкались, думая, как поднять обезглавленный труп, самую сложную миссию Богдан взял на себя. Поднимая останки юноши, он ещё раз удивился сам себе: конечно, приятного было мало, и даже руки немного дрожали – но и только. Какого-то ужаса, страха или отвращения не было, особенно на фоне уже пережитого и даже только что закончившейся схватки.
Богдан вдруг по какой-то почти мистической аналогии вспомнил, как кое-кто из его знакомых, поступивших в своё время в медицинский институт, с неподдельным ужасом рассказывали о занятиях по анатомии на первом курсе. Кости были не столь впечатляющи, а когда пошли занятия по темам «Сухожилия и связки», «Мышцы и ткани» и так далее,
Странные проявления ханжества так называемого «цивилизованного» воспитания – закрывать глаза на малоприятные, но вполне естественные вещи. Ведь все знают, что человек состоит из мяса и костей, но взять кусок этого мяса в руки почему-то «страшно»! На бытовом уровне подобные издержки выражаются, например, в том, что большинство людей не взялись бы отрубить голову курице или барашка зарезать, хотя с удовольствием едят курятину и шашлык.
Богдан никогда не был в анатомичке и, действительно, ни разу сам не резал курицу, но даже когда ещё оказался на своём первом острове в океане и вынужден был охотиться ради пропитания и разделывать туши животных, не чувствовал ужаса при виде луж крови и кусков разрезаемого мяса.
Но то, разумеется, были животные, а почему же сейчас он не испытывает ужаса перед отрубленной головой человека, с которым ещё несколько минут тому назад разговаривал? Да, он чувствовал ужасную досаду от случившегося, почти горе, хотя и не слишком хорошо знал этого юношу, но страха перед видом изуродованной человеческой плоти не было.
Возможно, испуг незаметно прошёл ещё тогда, когда он стоял в морге над телами отца и матери, погибших в автокатастрофе? Вероятно, вид мёртвых родителей, людей, которых он знал с самого своего появления на белом свете, изменил что-то глубоко у него внутри. Тогда Богдан, разумеется, ничего ещё не понял, но осознал это теперь: его не могли напугать другие трупы после того, как он видел трупы своих родителей.
– Слава богу, что у меня детей нет, – прошептал он, укладывая тело Суня на коня.
Отъехав несколько километров и убедившись, что погони нет, они вырыли могилу на опушке очередной рощи. Юные воины молчали, Богдан тоже молча поклонился могиле, и маленький отряд двинулся дальше.
К вечеру, без приключений, не встретив никого, они достигли берегов Жёлтой реки. Судя по карте, место, нужное Богдану находилось ещё в десятке километров к северо-западу. Был уже вечер, поэтому, расположившись так, чтобы огня костра не было видно с арабского берега, они устроились на ночлег.
Утром Богдан и его спутники снова двинулись в путь, и уже через пару часов он нашёл знакомое место, где люди шейхав прошлый раз переправлялись через реку. Поискав в кустах, окружавших росшие здесь заросли высокого бамбука, Богдан к своей радости нашёл один из плотов, построенных арабами. За эти месяцы плавсредство сохранилось нетронутым, и, судя по всему, пребывало во вполне эксплуатабельном состоянии.
На его вопрос, поплывут ли они с ним на ту сторону, китайцы замешкались с ответом – им явно не хотелось переправляться на другой берег, ведь в случае поимки арабами судьба их была достаточно печальна: плен и, скорее всего, рабство. Хотя, возможно, за них и могли бы попросить выкуп у императора, учитывая то, что они – ученики мэтра Чжу Цзы Чена.
Богдан не хотел подвергать Лао и Вэня лишним опасностям и поэтому решил отправиться один, но подумал про себя, что сам на месте этих ребят, конечно, помог бы своему сопровождаемому. С другой стороны, кто он такой этим парням, чтобы они клали за него свой «живот»? Они и так уже здорово помогли ему, поскольку
Правда, плот был великоват, чтобы им легко мог управлять один человек, и, отправившись на нём в одиночку при этой ширине реки и течении, Богдан причалил бы к другому берегу намного ниже места, откуда отплывал. Поэтому пришлось потратить ещё некоторое время на переделку плота и изготовление вёсел из бамбука. Размеры плавсредства потребовалось уменьшить для лёгкости управления, так, чтобы одному человеку, стоя на середине, можно было грести двумя вёслами.
Затем, бросая в воду подальше от берега ветки и куски коры, Богдан прикинул скорость течения. Конечно, он не знал точно ширину реки, но, поскольку уже один раз переправлялся в этом же месте, мог её оценить примерно. Получалось, что с учётом всех факторов плот должно было снести примерно километра на три вниз. Значит, чтобы долго не блуждать по арабскому берегу, следовало стартовать на соответствующее расстояние выше по течению. На обратном пути, конечно, его всё равно снесёт, но это будет уже не столь принципиально. Лао и Вэнь будут следить за ним, и как только он поплывёт назад, спокойно двинутся по берегу к месту высадки.
Отбуксировав плот на нужное расстояние, Богдан стал готовиться к отплытию. Он двинулся налегке, сняв с себя куртку и кольчугу на случай, если каким-то образом окажется в воде. Разумеется, ему чрезвычайно не хотелось этого, учитывая наличие в этих водах рыб-драконов, но в любом случае кольчуга не помогала бы, а сильно мешала плыть.
Правда, за всё время перестройки плота рыбы-драконы в реке не показывались. Богдан поинтересовался у молодых китайцев, есть ли какие-то периоды активности этих чудовищ. Насколько помнили Лао и Вэнь, учитель Чжу говорил, что бывают месяцы, когда рыбы-драконы ведут себя более спокойно из-за сезона размножения. Они кладут яйца в донный ил и охраняют эти «гнёзда» от других более мелких, но тоже хищных рыб, реже всплывая на поверхность. Никто, правда, не мог сказать, заняты сейчас своим потомством чудовища или нет.
– Понятно, – с лёгким сарказмом молвил Богдан. – Может, да, а может, и нет…
Китайцы, похоже, иронии не заметили.
Из оружия Богдан взял с собой только меч и лук, а также верёвку, к концу которой привязал зацеп, сделанный из трёх больших рыболовных крючков, которые он нашёл в Ли-Ине. Эта своеобразная «кошка» должна была помочь вытащить лучемёт, упавший в расщелину. День уже начал клониться к вечеру, когда наконец все приготовления были закончены.
Во время приготовления Богдан часто поглядывал на противоположную сторону – к счастью, на дальнем берегу не показывалось ни души. Внимательные осмотры местности в зрительную трубу, оставшуюся от Суня, не выявили намёков на засады, и Богдан, мысленно перекрестившись, отчалил.
Грёб он долго, периодически поглядывая то на медленно приближавшийся правый берег реки, то на постепенно уменьшающиеся фигуры китайцев, медленно ехавших верхом по оставленному берегу. Казалось, всадники никуда не двигаются, хотя кони и перебирают ногами – ведь они перемещались относительно линии берега примерно с той же скоростью, с какой течение сносило плот.
Один раз вдалеке, на солнце, в отсветах от почти такой же жёлтой, как небо над головой, речной поверхности, тускло блеснул бок грозного обитателя здешних вод. Богдан чёртыхнулся и стал вкладывать в свои гребки больше силы, понимая, что если зверюга заинтересует его достаточно утлым судёнышком, то легко, наверное, сможет его перевернуть. Однако рыба-дракон больше не показывалась – вполне возможно, что они не нападали на неживые объекты, ведь те же арабы опасались чудовищ только в воде, но никак не на плотах.