Странник в землях духов
Шрифт:
Если же он позволил этим низшим духам управлять собой, то они всё равно смогут проецировать на него свои мысли и пожелания, хотя и с трудом.
Хотя в то время я этого не знал и считал, что на мне лежит ответственность за безопасность тех, кого меня послали охранять, я был лишь последним звеном в длинной цепи духов, которые помогали одновременно. Каждый дух был на шаг впереди того, кто стоял ниже его, и каждый должен был укреплять и помогать тому, кто стоял ниже его, если тот терял сознание или не справлялся со своей задачей. Моя роль также должна была стать для меня уроком самоотречения и жертвования личным комфортом, чтобы я мог помочь другому. Моё состояние как духа на земном плане делало меня полезным, поскольку я мог противопоставить материальную силу воли тем искушающим духам в атмосфере, куда более утончённый дух не смог бы проникнуть, и я, как один из привязанных к земле, мог вступить в более
На этом конкретном этапе моего опыта я не буду останавливаться, поскольку он знаком многим по эту сторону жизни. Скажу лишь, что я вернулся со своей миссии с сознанием того, что спас многих других от ловушек, в которые попал сам, и тем самым частично искупил свои собственные грехи. Несколько раз меня посылали с подобными миссиями, и каждый раз я возвращался с успехом; и здесь я должен сделать паузу, чтобы сказать, что если мой прогресс в мире духов был настолько быстрым, что удивил большинство тех, кто знал о моем первом состоянии при входе в него, и если я снова и снова противостоял всем искушениям, которые постигли меня, то это заслуга не столько меня самого, сколько чудесной помощи и утешения, которые давала мне постоянная и неизменная любовь той, кто действительно был моим добрым ангелом, и чей образ всегда стоял между мной и всем вредом. Когда все другие могли тщетно звать меня, я всегда прислушивался к её голосу и отворачивался.
Когда я ещё не помогал кому-то в земном теле, меня посылали работать среди несчастных духов земного плана, которые всё ещё блуждали в его темноте, как и я вначале. И к ним я отправился как один из великого Братства Надежды, неся в руке крошечный звездообразный огонёк, который является символом этого ордена. Его лучи рассеивали тьму вокруг меня, и я видел бедных несчастных духов, скрючившихся на земле по двое или по трое вместе, или погружённых в беспомощное страдание в каком-нибудь углу в одиночестве, слишком безнадёжных, слишком несчастных, чтобы обращать на что-то внимание.
Моя работа заключалась в том, чтобы указать им, как их можно доставить в такой Дом надежды, как тот, в котором был я, или, в других случаях, как они могут, пытаясь помочь другим вокруг себя, помочь себе и заслужить благодарность тех, кто был ещё более безнадёжен, чем они сами. Каждой несчастной страдающей душе будет дан свой бальзам исцеления, потому что каждый из них познал свой опыт и у каждого была своя причина грехов.
Глава VI. Сумеречные земли. Дары любви. Долина эгоизма. Страна беспорядков. Земля Скряг. Земля Азарта
По завершении работы в каком-либо месте я возвращался в Сумеречную землю, чтобы отдохнуть в другом большом здании, принадлежавшем нашему братству. Внешне оно было похоже на то, другое, только не такое тёмное, не такое мрачное и не такое голое, и в маленькой комнате, которая принадлежала каждому, были такие вещи, которые мы заработали в награду за наши труды. Например, в моей комнате, которая всё ещё выглядела немного голой, у меня было одно большое сокровище. Это была фотография моей любви. Когда я пристально смотрел на неё, она улыбалась мне в ответ, как будто её дух осознавал мой взгляд, а когда я очень хотел узнать, что она делает, картина менялась и показывала мне её. Все мои спутники считали это большой и замечательной привилегией, а мне говорили, что это результат её любви и постоянных мыслей обо мне, как и моих собственных усилий по совершенствованию. С тех пор мне показали, как этот живой образ был брошен на свет астрального плана и затем спроецирован в раму в моей комнате, но я не могу объяснить это более подробно в этой книге. Другим подарком от моей любимой был бутон белой розы, который я держал в маленькой вазе и который, казалось, никогда не увядал и оставался свежим и благоухающим и всегда был символом её любви, так что я называл её своей белой розой.
Я так сильно мечтал о цветке. Я так полюбил цветы на земле и не видел их с тех пор, как увидел те, что моя дорогая положила на мою могилу. На этой земле не было ни цветов, ни листьев, ни травинок, ни деревьев, ни кустарников, какими бы чахлыми они ни были, – ибо сухая засушливая почва нашего эгоизма не могла дать никому из нас ни цветка, ни зелени; И именно тогда, когда я сказал ей об этом во время одного из кратких визитов, которые я обычно наносил ей, и когда благодаря её руке я смог писать короткие послания – именно тогда, говорю я, когда я сказал ей, что для меня нет ни одной красивой вещи, на которую я мог бы смотреть, кроме как на её изображение, она попросила дать мне цветок от неё, и этот белый бутон розы был принесён в мою комнату другом-духом и оставлен для меня, чтобы я нашёл его, когда вернусь с Земли и от неё. Ах! Вы, у кого так много цветов, что вы не цените их достаточно и оставляете их вянуть без присмотра, вы не можете понять, какую радость принёс мне этот цветок и как я так дорожил им и её фотографией, и некоторыми любящими словами, которые она однажды написала мне, что я носил их с собой из сферы в сферу, когда я поднимался, и, я надеюсь, буду дорожить ими всегда.
Из этой Сумеречной страны я совершил множество путешествий и видел много странных и разных стран, но все они несли на себе печать холода и запустения.
В одном месте была большая долина из серых камней, со всех сторон её закрывали тусклые, холодные, серые холмы, а над головой было сумеречное небо. Здесь снова не было видно ни травинки, ни одного чахлого кустика, нигде не было ни малейшего оттенка цвета или яркости, только это унылое запустение серых камней. Те, кто жил в этой долине, сосредоточили свою жизнь и свои привязанности в себе и закрыли свои сердца от всего тепла и красоты бескорыстной любви. Они жили только для себя, для своего удовлетворения, для своих амбиций, и теперь они не видели вокруг ничего, кроме себя и серого запустения своей тяжёлой эгоистичной жизни. В этой долине беспокойно порхало множество существ, но, как ни странно, они были настолько сосредоточены на себе, что потеряли способность видеть кого-либо ещё. Эти несчастные существа были невидимы друг для друга до тех пор, пока не пробуждалась мысль о другом и желание сделать что-то для кого-то, кроме себя, когда они начинали осознавать, что рядом с ними находятся близкие люди, и, стараясь облегчить участь другого, улучшали свою собственную, пока, наконец, их чахлые привязанности не расширялись, и туманная долина эгоизма больше не держала их в своих цепях.
За этой долиной я попал на большой, сухой, песчаный участок земли, где была скудная растительность, и где жители в некоторых местах начали делать небольшие попытки разбить сады рядом со своими жилищами. В некоторых местах эти жилища располагались так густо, что образовывали небольшие города и посёлки. Но все они имели заброшенный уродливый вид, который происходил от духовной нищеты жителей. Это тоже была страна эгоизма и жадности, хотя и не такого полного безразличия к чувствам других, как в Серой долине, и поэтому они искали определённого общения даже с теми, кто их окружал. Многие пришли из Серой долины, но большинство – прямо из земной жизни, и теперь, бедные души, пытались подняться немного выше, и везде, где это происходило, и делались усилия по преодолению собственного эгоизма, сухая почва вокруг их домов начинала прорастать маленькими травинками и чахлыми побегами кустарников.
Какие жалкие лачуги были на этой земле! Какие оборванные, отталкивающие, жалкие на вид люди, похожие на бродяг или нищих, хотя многие из них были одними из самых богатых и выдающихся в земной жизни и наслаждались всем, что могла дать роскошь! Но поскольку они использовали своё богатство только для себя и для своих удовольствий, давая другим лишь жалкие крохи, которые они могли выделить из своего богатства и едва замечая, что они их дали, – из-за этого, говорю я, они и оказались сейчас здесь, в этой Сумеречной стране, бедные как нищие в истинном духовном богатстве души, которое может быть заработано в земной жизни как самым богатым королём, так и самым бедным нищим, и без которого те, кто приходит в страну духов – будь то величайшие или самые скромные люди Земли – должны прийти сюда, чтобы жить там, где все одинаково бедны в духовных вещах.
Здесь некоторые люди ссорились, ругались и жаловались, что с ними обошлись несправедливо, оказавшись в таком месте, учитывая их положение в земной жизни. Они обвиняли других, считая их более виновными в этом, чем себя, и придумывали тысячи оправданий, тысячи притворств для всех, кто слушал их рассказ о том, что они называли своими проступками. Другие всё ещё пытались следовать планам своей земной жизни и пытались внушить своим слушателям, что они нашли средства (за счёт кого-то другого) покончить с этой изнурительной жизнью дискомфорта, и замышляли, и планировали, и были в шаге от осуществления своих планов, портили планы других, поскольку те могли помешать их планам, и так далее продолжалась изнурительная круговерть жизни в этой Стране Беспорядков.