Странники в ночи
Шрифт:
Когда Аня выбралась на площадь, начинало темнеть. Длинная цепь милиционеров разворачивалась по периметру, в синем вечернем небе звенели разноцветные полотнища. Ощущалось возможное присутствие мэра, хотя он вряд ли снизошел бы до плебса. Пахло пылью - к дождю, сбегались тучи, где - то рокотал отдаленный гром...
И дождь хлынул-таки на город, как очищающий дар небес. Теплый, он хлестал по лицам людей, которые явно не знали, как относиться к настоящему ливню в такое ненастоящее время. Кое-кто метнулся к скверу, любимому пристанищу кришнаитов, чтобы укрыться под кронами деревьев, другие смеялись или демонстрировали философский стоицизм.
Кришнаиты в сквере,
Силы дождя иссякали, теперь он шелестел доверчиво, будто извиняясь, и площадь вновь приняла вид киностудии, где готовятся к съемкам сцен грандиозного скандала вкупе со стихийным бедствием. Тучи рассеивались, последний красный луч закатного солнца исчез за домами, и вспыхнул ослепительный свет мощных прожекторов.
Подъехала разрисованная машина с поп-группой. Охранники деликатно и непреклонно отстраняли визжавших фанатов и особенно фанаток. Аня переместилась подальше от эпицентра идолопоклоннического экстаза, туда, где было немного спокойнее и больше свободного места. Трое беззаботных юношей в голубых и персиковых рубашках оживленно жестикулировали, обсуждая что-то между собой. Один из них обратился к Ане, сначала на немецком, потом на плохом английском, она ответила, и вскоре выяснилось, что он приехал из Германии и его зовут Дитер. Последовал неинтересный монолог о высокооплачиваемой работе Дитера на родине и о том, как одиноко ему в прекрасном русском городе, где живут такие прекрасные русские девушки... Аня поспешила отделаться от навязчивого немца и скрылась в толпе.
Напряжение перед концертом возрастало, многоголосый шум сливался в общий гул. Брякнул небрежный аккорд электрогитары, заглушенный одобрительным свистом и криками. Микрофон цеплял обрывки слов, далеко разносимые динамиками и превращавшиеся в откровенное наглое бульканье... Моол стоял на эстраде в черном плаще, сияющий, нарядный, крутил ручки усилителей, поигрывал микрофоном.
– Выпьем джину, леди и джентльмены!
– развязно вещал он.
– Выпьем шампанского! Кому угодно, может выпить водочки и пива! Водка без пива деньги на ветер! Я тороплюсь, как всегда, но я так рад за вас! Я просто завидую этому городу! Ах, вас ожидает НЕ-ВЕ-РО-ЯТ-НО-Е...
– МО-ОЛ!!!
– ревела толпа.
Моол подмигнул гитаристу, подобрал полы черного плаща, попрыгал вправо и влево, отступил назад и забубнил:
– Шабада-бада, господа... Девушка в синей юбочке... Я приветствую господина мэра!..
Последнее восклицание обманщика Моола заставило людей на площади завертеть головами. Естественно, никакого мэра никто не увидел. Когда взоры вновь устремились к эстраде, Моол успел исчезнуть, но ненадолго. Стоило повалить розово-белому и сине-красному от подсветок дыму, как Моол повис над площадью, не слишком высоко. Он таял от переполнявшего его счастья, рассыпал конфетти и сахарную пудру, разматывал рулончики серпантина, взрывал хлопушки. Единым мановением он уставил столики бутылками с шампанским, джином, водкой. Откуда-то вереницами летели апельсины, коробки конфет, жестянки с пивом и швеппсом, пачки американских сигарет, румяные яблоки, ярко-желтые лимоны... Моол спланировал вниз, присел к столику, выхватил
– С праздником, господа! Я с вами... Ш-ш-ш ссс...
Возле него сидели две девушки, блондинка и брюнетка, обе в полупрозрачных обтягивающих платьях. Моол хихикнул, щелкнул пальцем, и платьев не стало, как и не было вовсе. Блондинка и брюнетка из просто симпатичных девушек превратились прямо-таки в демонов обольщения, они задыхались от собственной прелести. Взгляды опьяненных страстью мужчин пылали... Моол погладил каждую из девушек по спине, по груди и по животу, а потом запустил обеих в толпу. Десятки рук подхватили их, жадные губы устремились к тем местам, к которым прикасался Моол. От избытка наслаждения девушки едва не падали в обморок. Другие девушки, отчаянно завидуя, тоже начали освобождаться от одежды. Расстегивались кофточки, майки летели над головами... Поп-группа исполняла медленную тягучую композицию. В толпе обнимались и целовались, а многие переходили к сексуальной гимнастике в сквере или на газонах - в общем, где попало. Моол заботливо укрывал пары выращенными у всех на глазах двухметровыми фикусовыми листьями-одеялами.
Вскоре медленный ритм надоел Моолу.
– Эй, что-нибудь повеселее!
– потребовал он.
Загремело стандартное "БДЫЦ БДЫЦ БДЫЦ БДЫЦ БДЫЦ", и люди бешено запрыгали. Моол засвистел; в черном небе полыхнул фейерверк. Как Супермен в развевающемся плаще, Моол полетел над площадью. Бесчисленные руки тянулись к нему - только дотронуться, хоть до плаща! Этого Моол не позволял, но в остальном был добр, услужлив и щедр, сыпал фрукты, конфеты... Он замер в воздухе, помахал дирижерской палочкой, выполнил фигуру высшего пилотажа, как истребитель на боевом развороте, и стрелой унесся в звездное небо. Салютовали пушки - бах, бах! Тысячи белых искр затмевали звезды. Моол ловил их, пытался жонглировать - правда, не очень успешно. Жонглерское искусство, как и всякое требующее труда и терпения занятие, не давалось ему.
Бабахало и в толпе - Моол раздал петарды, ракеты, римские свечи. Расцветал океан огней. Светились фосфоресцирующие обручи, жарко пылали лучи прожекторов, пропущенные через цветные фильтры, искрилась и сверкала подожженная пиротехника, и сама музыка, казалось, научилась излучать свет.
Моол руководил фантасмагорией, как мог. Этот бездельник, считающий себя гением режиссуры, и сценарий-то не удосужился толком сочинить, но был ли в людском море хоть один человек,
/исключая Аню/
который не чувствовал бы себя на пороге сбывшейся мечты?!
Среди рева толпы, грохота музыки, свиста, шума подъезжающих и отъезжающих машин и мотоциклов, хлопания петард затерялось неопределенное гудение. Ане представлялось, что оно как-то связано с буйством праздничных огней. Электричество, что ли, рассеянно подумала она... Гудело со всех сторон, низко, от периметра площади к центру, будто над огненным половодьем навис невидимый, исполинский, неподвижный реактивный самолет, и его двигатели генерируют звуковую мертвую зыбь.
Моол прыгал, как белка. Он до того усердствовал, что вот только под колеса машин не бросался, и все жужжал об одном и том же:
– Я рад вам, друзья... Ж-ж-ж-зз... Давайте споем, спляшем... Добавьте-ка огоньку... Ж-ж-ж...
"Любой на его месте потерял бы несколько килограммов за сегодняшний вечер, - мелькнуло у Ани, - интересно, можно ли взвесить Моола на весах?"
Праздник приближался к своему пику, и народ обезумел от восторга. Аня стояла в некотором отдалении от толпы, удивляясь непрошеным, словно мимо проплывающим медленным мыслям.