Странники в ночи
Шрифт:
А после в синем сумраке лежи, ищи решение,
Таращась вопросительно в кружащуюся тьму...
Все в мире преходяще, и в этом - утешение,
Хотя никто на свете не знает, почему.
Он помолчал, слегка кивнул, так обозначив конец стихотворения, и добавил:
– Просто шутка, конечно. Но в каждой шутке...
– А над чем вы работаете сейчас?
– полюбопытствовал журналист.
Андрею вдруг стало холодно, словно жаркие лучи прожекторов неожиданно заледенели.
– Вы имеете в виду новый сюжет?
– его голос дрогнул.
– Хотя бы в общих чертах. Я знаю, что писатели не любят говорить о будущих книгах.
– Как правило, и я не люблю. Но об этом
– О, пожалуйста, Андрей Константинович, - обрадовался Щербаков.
– Основных персонажей трое, - заговорил Андрей, стискивая в замок похолодевшие руки.
– Прокурор некоего российского города - будем называть его для краткости просто Прокурор, его подчиненный - дадим ему условное имя Владимир, и жена Владимира, допустим, Рита. Первая экспозиция - восемьдесят четвертый год. Прокурор убежден, что был бы много лучшим мужем для Риты, нежели Владимир. Постепенно эта мысль превращается в манию, в навязчивую идею... Но Рита любит Владимира, счастлива с ним. Как убрать соперника? Прокурор готов даже на убийство, но это не решает его проблем, вариант Дон Гуана он отметает как нерезультативный или слишком долгий. Нужно убить не соперника, а любовь, скомпрометировать Владимира в глазах Риты и выступить благородным утешителем. Лучше всего обвинить соперника в преступлении, но в каком? Ясно, что не в краже кошелька в трамвае. Преступление должно быть мерзким. И вот Владимира арестовывают за покушение на изнасилование школьницы. Рита навещает его в тюрьме, он клянется в своей невиновности, но улики неопровержимы.
У Андрея запершило в горле, и он глотнул минеральной воды из стоявшего перед ним стакана. Он старался говорить быстрее, опасаясь не уложиться в отпущенное время.
– Владимиру дают шесть лет - могли бы и больше, адвокат помог. Рита выходит замуж за Прокурора, тот идет на повышение, едет в Москву... Тут в нашей истории появляется новый персонаж, назовем его Режиссером. Это тот, кому Прокурор поручил подставить Владимира. По сценарию Прокурора Режиссер нанял проститутку школьного возраста, и та познакомилась с Владимиром на улице. Как-то она убедила его пригласить её домой - может быть, просила помочь в чем-то, неважно. В квартире она набросилась на Владимира, как разъяренная кошка. Тому пришлось отбиваться. Визг, крик, милиция, соседи-свидетели, синяки, частицы кожи под ногтями, заявление потерпевшей, полный набор улик. Но не так прост наш Режиссер! Оказывается, он догадался тайно снять на видеокассету свой разговор с Прокурором, где тот планирует операцию против Владимира, дождался лучших для Прокурора времен, звездного часа, и разыскал его в Москве. Шантаж! Личная ответственность Режиссера не пугала, масштаб фигур несравним, как и масштаб потерь. Линия шантажа лежит немного в стороне от сюжета - существенно то, что в конце концов пленка попала к Прокурору. По каким-то соображениям он не уничтожил кассету, и на неё случайно наткнулась Рита. Это произошло в прошлом году, когда Владимир вышел из тюрьмы. Узнав страшную правду, Рита кинулась к Владимиру. Она умоляла простить её, но не получила прощения. Тогда она покончила с собой, перед смертью отправив Владимиру пленку...
Андрей умолк, снова глотнул воды.
– Означает ли этот сюжет, - осторожно спросил крайне разочарованный Щербаков, - что вы намерены выступить в жанре уголовной мелодрамы?
С усмешкой Андрей поставил стакан на стол.
– Нет, конечно. Я вас мистифицировал. Вы могли бы догадаться, заметить противоречие. Чуть раньше я говорил о разности литературы и жизни, и тут же преподнес жизненную историю... Нет, это не
– Не в нашей программе, - пролепетал абсолютно растерявшийся журналист.
– А вот доказательство его преступления.
Андрей вынул из кармана видеокассету.
В студии возникла тихая паника. Побледневшие телевизионщики беспомощно переглядывались, кто-то в углу отчаянно махал руками: заканчивайте, заканчивайте! Погасли красные огоньки телекамер, направленных на Андрея и Щербакова, заработали камеры ведущего.
– Вот такой неожиданный поворот событий, - оправдывался тот с жалкой улыбкой.
– Так как наша программа выходит в прямом эфире, мы...
Щербаков схватил Андрея за руку, выволок в какую-то дверь, увлек за собой по узкому, тускло освещенному коридору.
– Скорее, сюда... Сейчас начнется пожар в дурдоме во время наводнения... Слушай, - он перешел на "ты" незаметно ни для себя, ни для Андрея, волнение сказалось.
– Ты уверен, что это та самая пленка?
– Я смотрел её дважды. Мне отдал её Городницкий.
– Какой Городницкий?
– Владимир.
– Понятно. Мы должны её поскорее переписать в нескольких экземплярах, пока кто-нибудь не наложил лапу... Эх, какую прекрасную, жирную свинью мы подложим коммунистам! Сюда...
Он втолкнул Андрея в полутемное безлюдное помещение, где стояли ряды видеомагнитофонов и мерцали телеэкраны.
– Давай.
Выхватив у Андрея кассету, Щербаков зарядил магнитофон и нажал кнопку. Послышались страстные вздохи, и на экране замелькали кадры немецкого фильма фривольного содержания.
– Что за черт, - пробормотал Андрей.
– Перемотай туда-сюда. Наверное, до этого или после.
Щербаков перематывал пленку. На всей кассете, с начала до конца, были записаны легкомысленные упражнения, и ничего больше.
Андрей посмотрел на Щербакова, Щербаков посмотрел на Андрея, потом они вместе посмотрели на экран.
– Да-а, - только и сказал Андрей.
– Да, - односложно подтвердил Щербаков.
– Перепутал кассету?
– Как я мог перепутать?! У меня других не было.
– Ну, вот что... В гостиницу не возвращайся, там тебя уже ждут...
– Кто ждет?!
– Не пугайся, не убийцы... Во всяком случае, пока. Ждут мои коллеги, репортеры. Нас ведь, как волков, ноги кормят, и рабочий день у нас ненормированный. А твоя сенсация полгорода подняла.
– Что же мне делать?
– Поедешь со мной. Не ко мне домой, там тоже найдут, а к подруге. Сейчас я тебя потихоньку выведу отсюда, я знаю как. И все мне расскажешь.
– Ты хочешь мне помочь или прячешь сенсацию от конкурентов?
– И то и другое. Если твоя история подтвердится, я её не выпущу... Ладно, после поговорим, надо сматывать удочки. Подожди здесь.
Он исчез на полминуты, потом заглянул в дверь.
– Пошли. Я верно рассчитал, нас пока ищут в других местах. Путь свободен.
– Максим вытянул из магнитофона кассету, сунул в карман и пояснил: - Может, она пригодится, какой-нибудь след нарисуется...
По невероятно запутанным пыльным коридорам, лестницам и подвалам, где тянулись под потолком сотни труб и кабелей, они пробирались минут пятнадцать. Покинув здание телецентра и озираясь подобно шпионам из советских детективов, короткими перебежками они достигли машины Щербакова, и журналист катапультировал старенькую "Волгу" с места.
– Пронесло, - выдохнул Максим, когда машина остановилась у первого светофора.
– Теперь давай, рассказывай.
– Курить в твоем лимузине можно?