Странники
Шрифт:
Подойдя к тумбе, Мишин в ворохе пленок отыскал нужную, подошел к телевизору и вставил кассету в проигрыватель.
На экране показалось кафе, которое Шумилов, кажется, видел в районе Нижегородского Кремля. Было уже темно, на улице горели фонари. Камеру немного повело в сторону, и полковник понял, что снимали из машины. Вот фокус камеры автоматически сфокусировался, оператор увеличил кадр и сразу, на весь экран, показалось окно кафе. За ним довольно отчетливо виднелись два человека: в одном, без сомнения угадывался Гнедых, а во втором… Второго Шумилов вспомнить не мог, хотя и где-то видел. Он мучительно напряг память. Перед глазами встали мысленно перелистываемые страницы альбомов с местными уголовниками, криминальными авторитетами.
— Постойте-ка — сказал Шумилов и сам нажал кнопку «паузу» на проигрывателе. Он подошел ближе, вгляделся в неподвижно застывшее лицо собеседника предпринимателя — этот человек похож на местного чеченского лидера Шамиля Ахмадова. Я думаю это он.
— Вы уверены? — спросил Стас — понимаете, для нас это очень важно.
— Послушайте, Стас, это очень опасные люди. Я предлагаю вам временно заморозить это расследование. Вы его проведете в свое время, а пока дайте нам поработать. Не торопитесь!
— Я не знаю… — неуверенно ответил Мишин — мне надо сдавать материал. Что редактор скажет?
— Мы обо всем договоримся! — успокоил его Шумилов — а пленку эту я пока у вас заберу. Нам она сейчас пригодится, а потом я её вам отдам.
— С вами не поспоришь! — миролюбиво ответил, сдаваясь перед напором полковника, Стас. Он был немного разочарован, но не подавал виду и про себя решил расследование не прекращать. Если этим делом заинтересовалось ФСБ, то должен получиться интересный материал.
А Шумилову не давала покоя дата, стоящая в нижнем углу кадра. Там значилось: «20.04.00 г. 18:15». Получалось, что Гнедых поехал на встречу с Ахмадовым фактически сразу после разговора с ним, с Шумиловым.
«Чертова наша неповоротливость! — с раздражением подумал он — пока получим санкцию работать по депутату, пока установим аппаратуру, подведем своих людей — сто потов сойдет. И не факт, что результат будет удачным. Время уходит! О чем же они говорили?».
В Управлении Шумилов еще раз в присутствии Царькова посмотрел кассету.
— Да, жаль, что нельзя прослушать, о чем они говорят — словно читая мысли полковника, произнес Царьков.
— Я разговаривал на эту тему в Москве, обещали помочь с лишением иммунитета — сказал на это Шумилов, — но ты знаешь нашу бюрократию — стоит как стена и пробить её очень тяжело.
Он помолчал, раздумывая, затем продолжил:
— Однако делать что-то надо. Я сегодня планирую встретить с Гнедыхом, но эта встреча будет пустой, если к ней не подготовиться.
— Что вы имеете в виду? — спросил Царьков, не догадываясь, к чему клонит его московский коллега, — мы, вроде, и так готовы. Наружка заряжена, опера проинструктированы.
— И это всё?
— А что еще? — удивился Царьков.
— Послушай, Андрей Викторович, — Шумилов внимательно посмотрел на своего собеседника, как бы проверяя, насколько можно ему доверять, — что будет, если Гнедых после встречи со мной опять поедет к чеченцам? Мы узнаем, о чем шла речь или все так же будет шарады разгадывать?
— Николай Поликарпович, а что вы предлагаете? Вы же понимаете, что у нас в этой ситуации просто связаны руки!
— Я предлагаю… — Шумилов поднялся со стула и размял затекшее тело, вращая туловище в стороны, его движения были резки, энергичны — я предлагаю прицепить к нему жучок и тогда мы будем в курсе происходящего.
— Без санкции судьи? «Мне с вас смешно!» — как говорят в Одессе. Генерал на это не пойдет. Если кто-то узнает, что мы проводили оперативные мероприятия по депутату — наше Управление разгонят к чертовой матери!
— А зачем трубить об этом на каждом углу? Мы же секретная организация, люди молчаливого подвига с упором на слово «молчаливый» — Шумилов усмехнулся — нет, нам надо это проделать самим, максимум привлечь одного-двух оперов, да и тех втемную, сказать, что санкция получена.
— Нет, Николай Поликарпович, вы меня толкаете на должностное преступление — Царьков растеряно взял со стола лежавший перед ним бутерброд с колбасой — он не успел позавтракать, и принялся механически жевать, как жуют безвкусную жвачку, — извините, что не предложил! Будете бутерброд?
— Нет, спасибо.
— Если всё это вскроется, то мы однозначно лишимся своих должностей — сказал Царьков, медленно пережевывая, — тут ничем не оправдаешься, нарушили закон — и амбец!
— Надо сделать так, чтобы не вскрылось! Я думаю, нам удастся получить важную информацию, да и потом, победителей не судят. Были бы мы в Москве, я бы сам решил, не привлекая никого и никого не подставляя, но здесь не могу обойтись без твоей помощи. Решай Андрей Викторович, время идет!
— Это в смысле «с кем вы, мастера культуры»? Николай Поликарпович, я… — заколебался Царьков, — я не знаю, что лучше сделать в этой ситуации.
— Да очень просто. Привлекать отошников не надо — им подавай задание, подпись генерала и прочие формальности. Наверняка у твоих оперов есть «левые» жучки, которые можно присобачить к одежде. Я пойду на встречу с Гнедыхом и все сделаю.
— Откуда у нас жучки, Николай Поликарпович? Мы же не частная лавочка, не частное сыскное агентство!