Странное завещание
Шрифт:
— Взгляни на шкаф.
После этих слов Геральд осекся и опешил.
— Ты тоже это видишь...
Медленно протянул он.
Сальвадор задумчиво кивнул и сделал шаг навстречу почти опустевшему шкафу.
— Конечно, видит!
Фыркнул Бернар.
— Только вы вместо созерцания помогли лучше мне выбраться!
— Сам справишься.
Зло шикнул картограф, замороженным взглядом буравя шкаф.
Подошедший Сальвадор тоже не горел желанием раскапывать непутевого наследника, предпочтя этому продолжить опустошать полки шкафа.
— Да что с вами такое? Что вы там увидели?
Немного раздраженно, но все же заинтересованно начал вертеть шеей засыпанный Шатильон.
Ответа не последовало до самого того момента, пока Бернар не выкарабкался из-под завала и своими глазами не увидел поразившую ученых картину. А картина эта представляла собой ничто иное как картину. Сквозь опустевшие полки виднелся висящий за шкафом холст. Сложив усилия, нашим героям удалось отодвинуть массивный предмет дорогой мебели. После этого непростого передвижения, Бернар, Сальвадор и Геральд смогли полностью увидеть полотно. На картине был изображен бушующий океан, накатывающий свои волны на высокие угрюмые скалы. А сверху, в ярких всполохах грозового неба, стояла перечеркнутая холодными дождевыми струями темная фигура. Ее силуэт едва виднелся, но в нем можно было различить мужчину с треугольной шляпой на голове. Он, по всей видимости, грозно взирал на бушующие у его ног страшные пенящиеся валы. В правом углу виднелись ровные ряды строчек, гармонично оттененные всполохами небесного электричества. Под аккомпанемент всеобщего молчания, Сальвадор прочел это небесное послание:
В неверный час, меж днем и темнотой,
Когда туман синеет над водой,
В час грешных дум, видений, тайн и дел,
Которых луч узреть бы не хотел,
А тьма укрыть, чья тень, чей образ там,
На берегу, склонивши взор к волнам,
Стоит вблизи нагбенного креста?
Он не живой. Но также не мечта:
Сей острый взгляд с возвышенным челом
И две руки, сложенные крестом.
Пред ним лепечут волны и бегут,
И вновь приходят, и о скалы бьют:
Как легкие ветрилы, облака
Над морем носятся издалека.
И вот глядит неведомая тень
На тот восток, где новый брезжит день;
Сей взор как трепет в сердце проникал
И тайные желанья узнавал,
Он тот же всё; и той же шляпой он,
Сопутницею жизни, осенен.
Но — посмотри — уж день блеснул в струях.
Призрака нет, всё пусто на скалах.
Нередко внемлет житель сих брегов
Чудесные рассказы рыбаков.
Когда гроза бунтует и шумит,
И блещет молния, и гром гремит,
Мгновенный луч нередко озарял
Печальну тень, стоящую меж скал.
Один пловец, как ни был страх велик,
Мог различить недвижный смуглый лик,
Под шляпою, с нахмуренным челом,
И две руки, сложенные крестом.
Сальвадор прочел это небесное послание:
В неверный час, меж днем и темнотой,
Когда туман синеет над водой,
В час грешных дум, видений, тайн и дел,
Которых луч узреть бы не хотел,
А тьма укрыть, чья тень, чей образ там,
На берегу, склонивши взор к волнам,
Стоит вблизи нагбенного креста?
Он не живой. Но также не мечта:
Сей острый взгляд с возвышенным челом
И две руки, сложенные крестом.
Пред ним лепечут волны и бегут,
И вновь приходят, и о скалы бьют:
Как легкие ветрилы, облака
Над морем носятся издалека.
И вот глядит неведомая тень
На тот восток, где новый брезжит день;
Сей взор как трепет в сердце проникал
И тайные желанья узнавал,
Он тот же всё; и той же шляпой он,
Сопутницею жизни, осенен.
Но — посмотри — уж день блеснул в струях.
Призрака нет, всё пусто на скалах.
Нередко внемлет житель сих брегов
Чудесные рассказы рыбаков.
Когда гроза бунтует и шумит,
И блещет молния, и гром гремит,
Мгновенный луч нередко озарял
Печальну тень, стоящую меж скал.
Один пловец, как ни был страх велик,
Мог различить недвижный смуглый лик,
Под шляпою, с нахмуренным челом,
И две руки, сложенные крестом.
Глава 8 "Детальное Толкование"
Глава восьмая «Детальное толкование»
(Предположения, цирковое представление, глас оракула, за чашкой чая)
Стихотворение поразило всех. Ошарашенные друзья немо пялились на спрятанную картину и пытались понять ее скрытый смысл.
— А что, если это тайное послание…
Первым нарушив молчания, задумчиво протянул картограф.
— Андерсен, не стоит произносить такое вслух, ты позоришь наши ученые имена на весь фьорд.
Поджав губы, отозвался Сальвадор.
— Наверняка это просто...
— А что, если Геральд прав!
Вдруг вмешался Бернар.
— Да вы что, сговорились что ли?
Нахмурившись, цыкнул Монтеро.
— Ну какое это тайное послание? Просто красивое описание красивой картины.
— Ежели так, то зачем ее за шкаф вешать?
Вопросил Бернар, подняв брови и выкатив глаза.
Физик не нашёлся, что ответить.
С минуту подумав, наследный лорд вскинул палец к потолку и быстро-быстро начал бормотать:
— Да, это точно что-то значит! Непросто так Симард спрятал эту картину! Он знал, что Геральд будет вести с нами беседу. Из этого следует, что мистер Андерсон точно вернется в особняк, в котором забыл свои инструменты. Потом, когда он будет демонстрировать нам свои карты и книги Вильяма, он вспомнит про оставленные в этих стенах циркули и секстанты. После недолгих поисков он обнаружит их на полках этого шкафа. В момент извлечения приборов с полок он и наследник (то бишь я) увидят странное полотно, скрытое за дряхлым шкафом. Отодвинув тяжелую мебель, они увидят картину и прочтут строки стихотворения! Все сходится! И зашедшие в тупик обсуждения грядущего путешествия сразу получат некое дополнение!