Странности любви
Шрифт:
Отношения между сестрами были не из простых. Жгучая, ничем не скрываемая ревность Нефертити к Зоеньке стала притчей во языцех. Зоя это, конечно, знала. В обращении с сестрой у нее появилась легкая раздражительность, которая сестре казалась чуть ли не ненавистью. Нефертити затаивалась, замыкалась, давая себе слово никогда больше не подходить к сестре, не докучать ей своей любовью. Однако долго не выдерживала: стоило Зоеньке глянуть на нее с прежней ангельской улыбкой, как Таня все забывала.
Впрочем, долгих ссор не выдерживала и Зоя. И не только потому, что ей нужно было от сестры что-то конкретное: конспект по политэку, лабораторку или курсовую, которую та обещала
Старшая, сильнее привязанная к младшей, сильнее и страдала. Единственным средством от любви, как она догадывалась, была новая любовь. И Таня со свойственной ей неумностью бросалась на поиски очередной симпатии: забрасывала учебу, теряла покой и сон от яростного желания найти родственную душу.
Новая идея ее словно преображала: на щеках загорался румянец, в глазах появлялся загадочный блеск. Но ее одухотворенное поиском лицо вызывало лишь сочувствие…
Однако объект любви все не находился, ожидание не оправдывалось, и Танино лицо гасло. Как-то Аня передала Полине случайно слышанный в курилке ее разговор с сестрой: "Я так много могла бы им дать, так много! Не улыбайся, ты не о том подумала. Мне просто нужно отдавать. Меня распирает от этой потребности. А брать почему-то никто не хочет. Почему, а, Зоя?" "Несчастная, — посочувствовала тогда Аня Мироновой-старшей, — к ее бы мозгам Зоину мордашку!" Однако Полина отмела Анины соболезнования: если умная, то выстоит. Вот у меня соседка. Страшная — не приведи господь! Но — "баба с мозгом". Так вот она говорит: "Со своей головой я могу позволить себе любую внешность". И в самом деле, пользуется бешеным успехом у мужчин.
А что до совпадений… Нет, глупость все, чушь.
Разве можно всерьез утверждать, что случайное столкновение Володиной машины с другой и неподписанная характеристика Нефертити как-то взаимно связаны? Абсурд, разумеется. Мироновой-старшей на международном конгрессе, бок о бок с иностранцами, просто нельзя было работать: мало ли, что она там выкинет! Поэтому Полина, посоветовавшись с деканом, не подписала ее характеристику. Решили так: Зоя пусть работает на самом конгрессе, а Таня — по его обслуживанию. Тоже почетно, считают студенты, а то, что Нефертити хотела именно на конгрессе, и именно с сестрой, то — хотеть не вредно. И никакой связи нет с тем, что Володя в тот вечер собрался к приятелю на своем "Москвиче". Обычно он на метро к нему ездит, всего две остановки. Но Дашка опаздывала на занятия в секции, и Володя решил ее подбросить. Все это — в какие-то минуты: Дашка уже стояла у лифта, Володя увидел и крикнул: "Давай подвезу! Я мимо еду". Дорога скользкая, такси занесло на повороте, вот и… Володя и его "Москвич" не сильно пострадали, а Дашку пришлось в Филатовскую везти, шов накладывать. Хорошо, что глаз цел, только бровь рассечена…
И то, что сейчас, на картошке, Полина оказалась вместе с сестрами Мироновыми — тоже игра случая: должен был ехать другой курс…
… — Так почему не спится, Таня?
— Вам и впрямь интересно? — с вялой иронией спросила Нефертити. — Ну, в расстройстве я. Не то душа, не то желудок.
— Тогда зайдите в санчасть, попросите что-нибудь… сердечное.
Ответная улыбка Нефертити показала, что мир восстановлен.
— Идите спать, Таня, хорошо? — осторожно коснулась ее плеча Полина. — До завтра!
— Спокойной ночи, Полина Васильевна.
"Боже, если бы ты знала, как мы с тобой похожи! — подумала Полина, провожая ее взглядом. — Я тоже не знаю, куда деваться со своей любовью!"…
…Приблизительно в это время и приблизительно в этих же краях Полина сказала Володе, что согласна стать его женой. И он был так счастлив. А через несколько лет…
Кто-то пытался определить возраст любви. Интересно, что у него получилось? "Заведи и себе романчик — сразу все образуется…" — посоветовала Полине ее старшая сестра.
Когда муж ни с того ни с чего стал ревновать Полину к каждому встречному, она подумала: "Может, и права сестра? Хоть будет ради чего терпеть его оскорбления". Но…
Нет, ни во что сверхъестественное она не верила, а вот в наказание почему-то уверовала свято. Случится что-то в семье — простудится ли Дашка, Володя, отвергнут у мужа в очередной раз его перевод, еще какая-нибудь неприятность — Полина рассматривала это как кару ей, хранительнице очага, за какое-то ее неприглядное действо.
Много лет назад был случай, в начале их совместной с Володей жизни. Дашке едва исполнился год, и они отправили ее на весну и лето к Полининым родителям — сельский воздух, степное солнце, фрукты и прочие прелести юга. Полина сдавала весеннюю сессию, и муж вызвался отвезти дочь сам. Проводив их, Полина решила немного пройтись пешком подышать воздухом, весной, распускающимися почками. И вот тут, на пути с вокзала, столкнулась со своим другом детства, односельчанином, с которым вместе росли и ради которого поступала в московский вуз — он-то уже учился в столице. Предложил проводить. Полина согласилась: что ж тут такого? Ведь все давно перегорело и забылось. Юношеская любовь почти у всех бывает неудачной. Но пока шли к ее дому, разговаривая ни о чем, Полина поняла, что забылось не все — сердце замирало и проваливалось при каждом его случайном прикосновении. "Вот дура! — ругала себя. — Он же мне совершенно чужой! Я люблю Володю, только его. И никто мне больше не нужен. Только он и Дашка".
У двери она подала ему руку, а он неожиданно привлек ее к себе, поцеловал в плотно сжатые губы… Ей как-то удалось оттолкнуть его, запереться в своей пустой квартире. Он долго стучал, просил открыть. На следующий день его беспрерывные звонки не давали заняться делом, лишали воли, покоя, твердого намерения — не отвечать. А когда звонки прекратились, Полина вдруг поняла, что не сможет дальше жить, если не услышит его голос: подошла к телефону и, повернув к стенке их семейную фотографию — она, Володя и Дашка, — собралась набрать запретный номер. И в тот момент, когда протянула руку и уже дотронулась до трубки, раздался звонок междугородной. В тот самый момент!
Помнит, как обожгло ее ладонь, когда схватила трубку и услышала голос матери: "Дашка в больнице". Полина не поверила: здоровая жизнерадостная девочка, еще день назад бегала, гоняла по квартире, хохотала и вдруг… Нет, этого просто не может быть!
Тут же села на поезд — и к матери. В больнице выяснилось: результат нестерильно сделанной накануне прививки…
Ее вера в неотвратимость наказания, кары, доходила до нелепости. Как-то сестра похвалила Полинину новую косынку, приобретенную у перекупщика. Полина сдержала свой порыв тут же ее подарить: косынка хотя и маленькая, но дорогая, из натурального шелка, а жили они с Володей в ту пору бедновато. К тому же сестре, которая на десять лет старше Полины, она слишком ярка… Короче, не сделала подарок, носила сама. Но стала замечать, что у нее появились головные боли. Едва наденет косынку, так и начинает ломить в висках и ныть затылок. Снимет — все проходит. Полина понимала, что это — самовнушение, и ничего больше. Но головные боли прекратились лишь после того, как подарила косынку сестре.