Странствующий цирк вампиров
Шрифт:
— Нет, — сказал я.
— Так я и думал.
Расти поглядел на наручные часы и притворился удивленным.
— Ох, мне пора домой.
— К твоей мамочке? — спросил Шлепок. Он с надеждой поглядел на приятелей, и явно был разочарован, когда они не рассмеялись и даже не улыбнулись его остроумию.
— Иди домой, если хочешь, — сказал Скотти.
— Правда? Ты вправду разрешаешь?
— Конечно, валяй.
— Ты же не хочешь заставлять ждать свою мамочку, — сделал
Расти сделал вид, что не слышит его.
— Ты действительно позволишь нам уйти? — спросил он Скотти.
— Только тебе, жиртрест.
— Мне?
— Тебе.
— А как же они?
— А что они?
— Их ты тоже отпустишь?
— А тебе-то что?
— Я не знаю, — прошептал Расти, кусая кривящиеся губы.
— Так ты уходишь, или как? — прикрикнул на него Скотти.
— Я не знаю.
— Мало чего он знает, — сказал Шлепок и хихикнул.
— Я считаю до трех, — сказал Скотти. — И если ты останешься, получишь то же, что и они. Раз.
Расти разинул рот. В растерянности он переводил взгляд с меня на Фиби.
— Два.
Расти поднял руки и выкрикнул:
— Стой, стой! А что будет с ними?
— Что мы захотим, то и будет, — ухмыльнулся Тим.
— Три.
— СТОЙ! — закричал Расти, едва не плача.
— Упустил свой шанс, толстая задница.
— Вот и нет! Это был тайм-аут!
— Это ты так думаешь.
— Упустил шанс, жирдяй, — повторил Тим.
Даже напуганный до полусмерти — а я прилагал все усилия, чтобы не испачкать штаны — я посчитал странным, что эти костлявые подонки откалывали шуточки по поводу веса Расти в то время, как Шлепок был чуть ли не на тонну тяжелее. Видимо, так уж они беспокоились о своем приятеле. Неожиданно разревевшись, Расти принялся умолять:
— Дайте мне еще один шанс. Ну пожалуйста? Так не честно.
Три придурка решили, что это было просто невероятно забавно. Они хохотали, посматривая друг на друга, и трясли головами.
Я не находил это таким уж смешным.
— Дайте ему уйти.
Скотти только усмехнулся:
— А иначе что? Нажалуешься на нас папочке?
— Просто отпустите его и все.
Скотти обратился к Расти:
— Ты хочешь уйти?
Всхлипывая, тот кивнул.
— Хорошо, ты можешь уйти.
— С… спасибо.
— Но сначала ты у меня отсосешь.
Сначала я думал, что он так шутит. Но тут он расстегнул молнию на джинсах. Наступая на Расти, сунул руку в ширинку, и у меня внутри все похолодело, потому что все оборачивалось даже хуже, чем я мог себе представить. Потому что если он устроит это извращение над Расти, то потом они примутся и за нас с Фиби, а потом им, наверное, придется нас убить, чтобы мы никому не рассказали.
В двух шагах от Расти Скотти достал из штанов свое хозяйство и велел:
— Давай, вставай на коленки и разевай
Острие пробило джинсовую ткань и погрузилось глубоко в правое бедро Скотти. Он завизжал, дернулся и обхватил руками место около торчащей стрелы. Запрыгав на здоровой ноге, он споткнулся и упал на бок, тяжело грохнувшись о землю, снова завизжав, когда осколки стекла воткнулись в его тело.
Вместо того чтобы напасть на нас, Тим и Шлепок замерли на месте. С ужасом на физиономиях они смотрели то на Скотти, то на Фиби. Видимо, в их сознании просто не укладывалось, что кто-то посмел подстрелить их «крутого» приятеля. Особенно трудно им было поверить в то, что это сделала тощая девчонка с луком и стрелами.
— Хватайте ее, ребята! Хватайте их всех! — выкрикнул извивавшийся на земле Скотти.
К тому времени Фиби успела положить на тетиву новую стрелу. Так что когда Тим и Шлепок повернулись к ней, она подняла лук и прицелилась прямо в лицо Тиму.
Он закрыл лицо руками и завопил:
— Нет, не надо, я сдаюсь!
Она перевела прицел на Шлепка, отчего он издал что-то вроде: «Й-яй!» — и вздернул руки к небу.
— Лежать, — скомандовала Фиби.
— Чего? — тупо промычал Шлепок.
— Ложись на землю.
Он посмотрел на нее так, будто хотел что-то сказать, но передумал и грохнулся на колени.
— На землю, — повторила Фиби. — Ложись.
Он оглядел почву перед собой. Она поблескивала от осколков стекла, к тому же рядом была парочка змеиных нор. Следуя приказу Фиби, ему бы пришлось лечь прямо на них.
Его потное лицо покраснело еще больше, чем обычно.
— Слушай, — сказал он. — Ну че ты. Я же ничего не делал.
— Ложись, — сказала Фиби.
Не знаю, что подействовало на него сильнее: бритвенно-острый наконечник стрелы в паре дюймов от его носа или выражение глаз Фиби. Упершись руками в землю, он осторожно уложил трясущееся тело прямо на стекло и змеиные норы.
— И не двигайся, — велела Фиби. Потом повернулась к Тиму. Он шарахнулся от нее.
— Я хочу свою стрелу обратно.
Тим посмотрел на Скотти, лежащего на боку, и на стрелу, торчавшую из его ноги. Скотти тихонько всхлипывал, двигалась только его грудная клетка, когда он делал вдох или выдох. Скорее всего, он боялся шевелиться, чтобы не пораниться еще сильнее о валявшиеся кругом осколки.
Сморщив нос, Тим повторил:
— Твою стрелу?
— Да, именно эту.
— Как же я.
— Выдерни ее.
— Но.
И тут Скотти заговорил. Тихим голосом, дрожащим от ярости или боли, он произнес:
— Только попробуй тронуть эту ебаную стрелу, и я сожру твое сердце.
— Но.
— Я убью твою мать и трахну твою сестру. Я…
Посмотрев на него с отвращением, Тим наклонился и выдернул стрелу. Скотти завопил, схватился за рану и свернулся калачиком.
Фиби сняла стрелу с тетивы и положила ее в свой старый потертый колчан.
Тим передал ей вторую стрелу.