Страшен путь на Ошхамахо
Шрифт:
Бок о бок с Нартшу Канболет не спеша выехал на дорогу и остановил коня.
Хагур с Идаром, скакавшие впереди, первыми увидели незнакомых джигитов, преграждающих им путь. Впрочем, Бабуков, знавший Каральби и сейчас встретивший молодого человека, так на него похожего, сразу понял, с кем имеет дело. Однако решил не подавать пока виду.
– Эй! Кто там стоит на пути Бабукова, а значит, и на пути князя Алигоко?
Взяв в правую руку кольчугу, висевшую у него на луке седла, и поднимая руку вверх, Канболет зычно прогудел своим раскатистым басом:
– Я тот, кто каждому хочет вернуть свое: Тузарову – панцирь, а Бабукову – его ржавое имущество.
Хагур побагровел
– Этот подтелок с голосом быка слишком самоуверен! Я боюсь, что его отец скоро останется без наследника.
– Ты лучше бойся, как бы твой сын слишком рано не вступил в наследственные права, – не удержался насмешник Нартшу.
(Всадники Бабукова стали полукругом позади Хагура и Идара.)
Шогенуковский уорк терпением не отличался, и вот уже тяжелый бердыш с остро отточенным лезвием полетел в голову Канболета. Молодой Тузаров легко увернулся и послал своего коня вперед. Хагур успел лишь до половины вытащить саблю из ножен: в воздухе просвистела старая кольчуга и со страшной силой хлестнула Бабукова по лицу. Полуослепший от крови, залившей глаза, со сломанным носом и разбитыми губами, он повалился на шею лошади. Второй раз Канболет хлестнул уже лошадь, но прежде чем она понесла почти бесчувственного седока, ловко сорвал притороченный к седлу полотняный мешок с панцирем. Идар, воин, убеленный сединами, чуть замешкался, с удивлением наблюдая за действиями столь неожиданного наступательного оружия, как ржавая кольчуга, и тут же был наказан: Нартшу вихрем пронесся мимо него, захлестнул по пути арканом и сбросил на землю.
Свита Бабукова злобно завопила и всей гурьбой, мешая друг другу, кинулась на Канболета. А он вертелся среди врагов волчком, размахивая все той же кольчугой и подставляя под удары сабель мешок с панцирем: сталь гулко звенела, лошади возбужденно ржали, Канболет громко смеялся, увлеченный азартом боя. Нартшу попался сильный соперник: с трудом удавалось отражать удары его клинка. Не помогала и хитрость, которая часто выручала Нартшу в подобных случаях. Бабуковец угадывал все обманные движения и ложные выпады, а ведь надо было как можно скорее от него отделаться, от этого верзилы вислоусого, и прийти на помощь Канболету. Нартшу забыл в пылу схватки о Шужее и еще двух парнях. Ах, как вовремя они выскочили! Ах, как приятно звучит голосочек Шужея – совсем, как у медведя, которого некстати разбудили:
– Э-ге-гей! Оставьте и на нашу долю! Сами всех не перебейте!
– А Канболет, глядите, еще с чьей-то морды содрал кожу! Нартшу на всю жизнь это запомнит! Ну, а ты, вислоусый, на-ка, получай! Плечо разрублено до кости – не скоро возьмешь оружие в длинные свои руки. Может, и голову заодно снести? Ладно, живи!..
Канболет неожиданно поднял коня на дыбы, развернул его назад и столкнулся лицом к лицу с молоденьким безусым парнишкой, который уже отвел руку для удара саблей сплеча.
– Придется мальчику щеголять с хорошей шишкой на темени, – сказал Канболет, уворачиваясь от клинка и в то же мгновение опуская мешок с панцирем на голову юнца. Парнишка сник, выронил саблю и медленно вывалился из седла. И снова Канболет круто развернул коня, но работы для него уже не было: этот ужасный Шужей с Нартшу и еще двумя тузаровскими людьми опрокинули одного бабуковца вместе с лошадью, другого «ошеломили» ударом алебарды по его толстому шишаку, а третий сам концом сабли нечаянно зацепил по шее последнего не раненного товарища – грузного мужчины с черной бородой – и в отчаянии бросил оружие.
– Мне нравится, что никто не убит, – сказал Канболет.
Узкие хитрые глаза Нартшу весело блеснули при этих словах.
– Если в следующий раз наш молодой
– Хватит болтать! – рявкнул Шужей. – Надо собирать оружие.
Нартшу подошел с сидящему на земле Идару и снял с него аркан, а заодно и кинжал, и саблю, и зерцало – маленький нагрудный щит. Старый воин молчал, мрачно насупив брови. Шужей вертел в руках шишак, давший трещину от удара его алебарды, и тяжко вздыхал:
– Испорчен. Жалко. А ведь как раз на мою голову. У этого вот… кто его носил… такая же хорошая большая голова, как у меня.
Обладатель «большой хорошей головы» сам снял с себя оборонительные доспехи и начал помогать раненым. К нему присоединился и единственный счастливчик, который вышел из драки без единой царапины. Вислоусому и длиннорукому верзиле перевязывали плечо, чернобородому – шею, а тому джигиту, которого Канболет хлестнул кольчугой, обтирали лицо и прикладывали к коже мягкие тряпочки, смазанные медом.
– А где же Хагур? – спросил Тузаров и посмотрел вокруг. – Я должен вернуть хозяину его вещь.
– А вон там, на склоне холма, на зеленой травке, – откликнулся Нартшу. – Лежит, отдыхает…
Канболет увидел стоящую вдалеке лошадь, рядом с ней – и правда – лежал на земле Бабуков. Канболет поехал к нему.
Спешившись, он присел на корточки у головы уорка. Сплошная рана… Канболет вынул из-за отворота черкески кусок ткани и стал осторожно вытирать кровь. Порезов и ссадин было очень много, но все – неглубокие. Губы в трещинах, носовой хрящ сломан, а вообще – ничего страшного. Главное, глаза целы.
– А? Что? Как?
– Как? – переспросил Канболет. – А так. Подтелок забодал твоих быков. Только не беспокойся. С тобой был сын, что ли? Все живы.
– Почему? Вас только двое было?
– Нет, пятеро. Срамота.
– Ничего. Твои люди сражались хорошо. Почти все ранены.
Бабуков оттолкнул руку Канболета и приподнялся на локте. Увидел, как к нему бежит, задыхаясь, сын.
– Кольчугу свою забери, – сказал Тузаров. – Хочешь, помогу тебе надеть?
– Прочь! – прохрипел Хагур. – Довольно с меня позора!
– Шлем свой ты где-то обронил, а твой бердыш и коня мы забираем на память.
– Замолчи, именем Зекуатхи [42] тебя заклинаю! Лучше убей!
– Оставайся с миром, Бабуков. Да будет аллах к тебе милостив.
Канболет вскочил, не касаясь стремян, на коня, подхватил поводья хагуровской лошади и поскакал к своим друзьям. Те уже были готовы двинуться в путь. Нартшу, сверкая белозубой улыбкой, крикнул на прощанье:
– Не обижайтесь, доблестные бабуковцы! Оставшийся путь до селения пши Алигоко вам придется проделать пешком. Но для вас это будет нетрудно: вы пойдете налегке, не обремененные тяжестью оружия!
42
бог плодов и дороги
Только вернувшись домой, Канболет увидел наконец знаменитый панцирь. Сын отдал отцу мешок, порезанный в нескольких местах лезвиями ударявших по нему сабель, и коротко отчитался:
– Мы все целы. У них раненые есть. Пригнали восемь лошадей.
Тузаров кивнул головой и стал развязывать мешок. Канболет вдруг растерялся на мгновение, побледнел: а вдруг отец скажет, что не стоило рисковать из-за такого сомнительного приобретения…
Грубая ткань скользнула на пол. В свете факела и пламени очага голубоватым сиянием блеснула благородная сталь и засверкал рельефными выпуклостями золотой львиный лик.