Страшная сказка
Шрифт:
– Нет? Это почему же? – спросил мужчина с усмешкой. – Мне вот понравилось.
– Охотно верю, – сказала я, кивая. – Особенно тебе, наверное, понравилось лапать меня за задницу.
Марк засмеялся.
– Не без этого, каюсь.
Качая головой, я спросила:
– Ты хоть понимаешь, что меня ждет вечером? Мать никогда мне этого не простит.
Марк бросил на меня быстрый взгляд.
– А ты постарайся не думать об этом. Уже ведь ничего не поправишь, верно? – он пожал плечами. – Остается только наслаждаться
Хмыкнув, я промолчала. Чуточку даже позавидовала: хотела бы и я быть такой же, как он! Также самостоятельно принимать решения, быть такой же смелой, свободной…
Дорога с каждым ярдом становилась всё хуже, бугристый асфальт сменился разбитым песчаником; машина всё чаще заходилась в тряске. Задумавшись, я не сразу заметила, что местность мне незнакома – мы ехали вдоль огромного поля, вдалеке виднелся густой лес, за которым стеной стояли горы – создавалось ощущение, будто их белоснежные конусы достают до самого неба.
– Марк, а куда ты меня везешь? – спросила я, вглядываясь в мелькающий за окном пейзаж. Вокруг было так много трав, цветов и зелени, что у меня начинало рябить в глазах.
– Немного терпения, веснушка, – ответил мужчина, загадочно посматривая в мою сторону. – Ты же не хочешь испортить сюрприз?
Мы проехали одно поле, затем другое и в скором времени свернули с проторенной дороги. Деревья вдоль пролеска были корявыми, их скрюченные, изогнутые стволы обвивали соседние ветви, будто природа – вершительница всего живого – свела их в страстные объятия, навечно сроднив друг с другом. Неба здесь почти не было видно – у дневного света не было ни единой возможности пробиться сквозь широкие, елкообразные листья дубов. Повсюду, куда ни кинь взгляд, стоял густой полумрак. Я ощутила себя героиней сказки, заблудившейся в темном лесу.
Когда впереди замелькал солнечный свет, я облегченно выдохнула. Непроглядная тьма не внушала мне доверия, мне чудилось, будто из нее на нас смотрят голодные глаза не самых безобидных обитателей леса. Мы выехали на лесную прогалину, и Марк остановил машину. В безмолвном неверии, щурясь, я ступила на окаменелую, неестественного ярко-зеленого цвета траву и пораженно огляделась.
Никогда еще я не видела такой красоты.
– Да… – медленно протянула я. – Ради такого стоило ехать в такую даль.
– Нравится? – спросил Марк, становясь рядом со мной.
Я не ответила, провожая взглядом пролетающих над нашими головами желтобрюхих лазоревок. Мы стояли на небольшой поляне, окруженной дремучими дебрями, прямо напротив нас начинался крутой обрыв. Чувствуя в груди волнительный трепет, я осторожно приблизилась к краю пропасти. Внизу, в ярдах 50 от меня, задиристо журчала река, уходя в лабиринт высоких, величественных гор. Горная цепь с лохматыми, нечесаными черепами тянулась на мили вокруг, горы стояли так близко к краю обрыва, что, казалось, протяни руку – и дотронешься до их пористого стана, раскрошив и без того хрупкий скелет.
– Впечатляет, правда? – прошептал Марк, подходя ближе.
Почему-то здесь хотелось вести себя как можно тише и не тревожить царивший тут заведенный задолго до нас порядок. Нетронутая рукой человека природа выступала здесь полноправной хозяйкой, и мы не могли не подчиняться ее непреложным законам.
– Как здесь чудесно пахнет… – сказала я, вдыхая свежий, искрящийся аромат.
– Это горный воздух, веснушка. Такой сразу узнаёшь, ни с чем не спутаешь.
– Да… – я наполнила легкие ароматами трав. – Ты абсолютно прав.
Немного отойдя в сторону, Марк расправил плечи и уверенной поступью стал на высокий камень – случайный наблюдатель, пришедший выразить почтение гигантским изваяниям.
– Я нашел это место, когда искал, куда бы поставить капкан на лисицу.
По моей коже пробежала вереница мурашек, мне вспомнилась та холодная ночь двухлетней давности. А я ведь запросто могла тогда погибнуть… Против воли я вздохнула. Марк обернулся, приподнимая брови, и тогда я в сердцах сказала то, что так давно вертелось у меня на языке.
– Я так мало о тебе знаю! Только самые общие вещи. Я считаю, это нечестно, я ведь тебе много чего о себе рассказала. Почти всё…
Сказала – и пожалела. Но мужчина, кажется, не обиделся. Он подошел ко мне, легонько приобнял за талию и, уводя подальше от обрыва, на ухо прошептал:
– Не злись. У тебя еще будет время узнать меня поближе.
Я слабо улыбнулась, мы подошли к стоящей под тенью машине. Марк достал цветное, сшитое из лоскутков одежды покрывало и корзинку с едой и напитками. В центре поляны, примяв пышную, словно перина, траву, он расстелил одеяло, и мы разлеглись на шерстяной ткани, с удовольствием вытянув ноги.
– Угощайся, – сказал мужчина, доставая из плетенной корзины горсть печенья. Взяв по соленому крекеру, мы разговорились.
– Ты выезжала куда-нибудь за пределы Лаундервиля? – спросил он у меня, невесомым касанием поглаживая мою руку.
– Нет… Я торчу здесь с четырех лет, и иногда мне так хочется что-нибудь изменить, – я мечтательно улыбнулась и посмотрела на растущие возле нашего пристанища белые цветы. Их нежные лепестки напомнили мне о грезах моей юности, о моей заветной мечте.
– Никогда не любила холод, – сказала я, подставляя лицо навстречу солнцу. – В детстве я представляла, что, когда вырасту, уеду куда-нибудь, где солнце, а дождь и туманы есть только на обложках детских сказок.
Марк смотрел на меня с сочувственной, несколько наивной улыбкой – так смотрят взрослые, когда их маленький сын говорит, что, повзрослев, полетит на Луну, а девочка – еще совсем кроха – рассказывает о своих надеждах на взрослую жизнь, где она будет блистать на лучших киноплощадках мира.