Страшные сказки для дочерей кимерийца

Тулина Светлана

— Пусть госпожа простит мне мою дерзость, но драгоценности существуют не для того, чтобы их есть!

Стражник — просто лапочка! Даже растолкуй ему Лайне заранее, что и когда говорить надо — и то бы лучше не справился. Она заговорщицки поманила его пальчиком, словно собираясь только ему одному сообщить что-то на ухо по очень большому секрету. А когда он, хмурый и заинтересованный, слегка нагнулся — выпалила громким шепотом, слышным даже в коридоре:

— Видишь камешки? Они на винные ягоды похожи! Я хотела попробовать — а вдруг вкусные?!

Может,

остальные стражники даже и после этих ее слов так бы ничего и не поняли, ослепленные тем, что принимали они за истинную картину происшедшего. Но Квентий — умница, не зря его папа так ценит, подыграл сразу же. Кому достаточно — намекнул, а кому намеков не хватает — растолковал поподробнее, на ушко.

Правда, после такого растолкования поглядывать на Лайне стали несколько странновато, но от хлыща отвязались. Интересно, что им Квентий там наболтал? Вряд ли, конечно, что-то слишком уж сильно порочащее королевское семейство, но все же… понимание Квентием долга начальника Малой королевской стражи иногда принимает очень странные формы.

Под конец из угла вытащили испуганную служанку, и она подтвердила, трясясь и икая, — да, так оно тут все и происходило. Хлыщ перевязал палец белоснежным платком с кружевами. Был он все еще бледен, но на ногах держался уже вполне устойчиво, на стражников поглядывал с видом оскорбленной в лучших чувствах добродетели. Стражники еще немного смущенно потоптались и ретировались.

Квентий задержался.

— Месьёр, — начал он неуверенно, бросая на Лайне быстрые настороженные взгляды, — может, вам стоило бы отдохнуть? Дети иногда бывают очень… утомительны.

Ну, это уж дудки!

Лайне не собиралась так просто лишаться своего единственного развлечения на сегодняшний день!

— Месьер совсем не устал! — заявила она решительно и сразу же заканючила, — Месьер со мной гулять пойдет, правда, месьер? Он мне брошку подарил! Вот! Только скажи ему, чтобы больше не отбирал!

— Вы бы с ней… того… поосторожнее. — Теперь Квентий смотрел на одного хлыща. И смотрел сочувственно.

— Клянусь! — Хлыщ прижал забинтованную руку к сердцу, — Не собирался я забирать твою несчастную брошку! И в мыслях не было!

Глаза его сделались злыми и несчастными одновременно. Больше всего на свете он, похоже, хотел бы воспользоваться первым советом Квентия — ну, тем, насчет того, чтобы уйти отсюда куда подальше и отдохнуть как следует.

Но Лайне знала — не уйдет. Ему слишком нужен ее отец, чтобы вот так просто уйти и все бросить. Зачем нужен — это уже другой вопрос, но нужен. И это дает самой Лайне определенную власть.

Забавненько.

Квентий хотел сказать что-то еще. Но не сказал. Потоптался на пороге, вздохнул и вышел. В коридоре стихло эхо быстрых шагов. Служанка уже натягивала на Лайне мягкие сапожки. Хлыщ смотрел на закрытую дверь с явственной тоской.

— Ну что — пошли гулять? — требовательно спросила Лайне, хватая обслюнявленой ладошкой его за шитый золотом и украшенный тончайшим кружевом рукав. Хлыща передернуло.

— Пошли, — ответил он обреченно.

Улыбка

Лайне, когда они покидали комнату, была совершенно искренней. Действительно — что может быть интереснее, чем прогулка с человеком, который вынужден тебя терпеть и улыбаться, хотя ты ему и неприятна до судорог?

Похоже, этот день на поверку выйдет вовсе и не настолько противным, как показалось ей с утра…

***

— Что там за шум? — спросил Конан сварливо.

Он только-только задремал в большом мягком кресле, намереваясь как следует заняться важным послеобеденным делом переваривания пищи, — а тут вопли, беготня, грохот оружия. Квентий пожал плечами:

— Лайне развлекается.

— А-а-а…

Конан завозился, устраивая свое огромное тело поудобнее.

Вообще-то он и не сомневался, что ничего серьезного не случилось, потому и не покинул уютного кресла. Голосочек своей младшенькой он узнал сразу же, и интонацию тоже опознал без труда. Злорадно-скандальная, очень громкая и эффектная, рассчитанная исключительно на неподготовленную публику. Когда ей действительно больно или страшно, она кричит совсем не так. А чаще — вообще не кричит.

— Не зарвалась?

Прежде чем ответить, Квентий какое-то время подумал. С сожалением покачал головой:

— Нет. В открытую договора не нарушала. Просто корчит из себя глупую мелюзгу, но оговоренных условий придерживается.

— Тогда — пусть себе развлекается. Лишь бы от казарм да конюшен подальше держалась, да в гвардейские разборки не встревала. Тут места цивилизованные, могут и не понять…

Квентий не уходил. Стоял на пороге, смотрел странно, хмурился.

— Что-то еще?

Вместо ответа Квентий резко распахнул дверь. Выглянул в коридор. Пожал плечами, снова тщательно прикрыл тяжелые створки. Обернулся.

Конан смотрел на него со все возрастающим интересом.

— Стражники, — сказал Квентий тихо. — Они явились очень быстро. Караульное помещение на первом этаже, я проверял — они не могли так быстро успеть. Значит — или случайный патруль оказался неподалёку, или… Или где-то здесь, рядом, есть другая караулка, о которой не сообщают гостям. Зачем хозяину замка нужна дополнительная секретная караулка в гостевом крыле? А может быть, даже и не одна караулка?

— Вот именно — зачем?.. — Конан хмыкнул. — Что-то еще?

— Они были вооружены не для караула — для боя. Ничего нефункционального, никаких украшений и серебреных лат — все добротное, неновое, хорошо подогнанное. Двойной комплект мечей у каждого. Метательные ножи. Я не стал рассматривать слишком уж тщательно — это выглядело бы подозрительным, но могу руку дать на отсечение, что все те побрякушки, что понавешены у них на поясах, — не большее украшение, чем эта вот твоя серебряная… штучка. Только разве что сделаны они не так… поспешно и кустарно. И еще… Пожалуй, самое главное. Они — не шемиты. Во всяком случае — большая часть.