Страшный суд. Пять рек жизни. Бог Х (сборник)

Ерофеев Виктор Владимирович

Радуйся, целомудренное сокровище чистоты, не имеющий никакого плотского желания!

Радуйся!

Ты можешь мне помочь в одном деле? — я пишу книгу о Сисине, сказал я — в серию «ЖЗЛ»? — после исчезновения Сисина я ее посетил — Маня была грустная — я знала, что его переживу — я ему сказала однажды, у него на даче, в саду — зимой — он не верил — возможно, и в «ЖЗЛ», сказал я, хотя Сисин формально в нее не укладывается — почему? — спросила она с полулюбопытством — догадайся — я слышала, ты распространяешь слухи, что он был — она замялась — он мне сам сказал об этом — мало ли что он тебе мог сказать! — скажи лучше, что тебе известно? — просто он исчез, как тысячи людей в России — вышли из дома и исчезли — я убил его — милиция мне не поверила — ты не можешь его убить — хорошо, сказал я, пусть я даже не могу его убить и его похитили инопланетяне (что я несу!) или хуй знает кто — но помоги мне — что главное в Сисине? — она задумалась, зябко кутаясь — не зна-а-а-ю — нараспев произнесла — а все-таки? — ты напишешь о нем плохую книгу, усмехнулась Манька, я не буду тебе помогать — она склонилась над пепельницей — почему плохую? — ты знаешь, как он относился к тебе? — мы были друзьями — а все-таки? — высокомерно? как ко всем? — Жуков не хотел обострять и уже жалел, что пришел — Манька молчала — он был самый нормальный человек — сказала она — оригинально! по-моему, у него был очень кислыйвзгляд на людей — кислый? а какой еще может быть? — пожала плечами Манька.

Господа судьи! — я убил Сисина, потому что он желал нового потопа — конечно, с точки зрения здравого смысла это выглядит неудачно — господа судьи! — вот вы говорите, он пропал — тем хуже — значит, воскрес, и дело приобретает плохой оборот — но, возможно, он все-таки пропал — да, я зарубил его, а потом малодушно закопал — но есть и другая версия — господа судьи, то, что вы прочтете ниже, гипотеза — концы с концами не сходятся — я был в состоянии стресса — под влиянием — Сисин не любил алкоголь — он предпочитал другие улеты — да — трупа вы не нашли — я позвонил в милицию и сказал — заберите меня, я убил нечто, похожее на человека — надо сказать, они весьма быстро приехали — или не очень — потому что я все-таки успел его расчленить лопатой и закопать до их приезда — они приехали — потом мне сказали, что я сошел с ума на почве зависти — ревности — и унижения — не скрою, основания для этого были, но я сильная личность — хотя Сисин всячески унижал меня — поскольку это художественное произведение — я дал ему другое имя — из другой книжки — чем он меня достал? — во-первых, однажды по-дружески трахнул.

Потом закружилось все очень стремительно — я стал ее зашвыривать подарками — эта маленькая блядь любила подарки — я навозил ей из Европы полно подарков — и она милостиво принимала их — от амстердамских ювелиров — французских boutiques — я забрасывал ее подарками — в обмен на встречу — она была прожорливой — она просыпалась и говорила о завтраке — это куда лучше, чем об убийстве Николая Второго — мы сидим за столом — она заметно меньше интересуется моими делами, чем когда-то — я — родной предсказуемый человек — из которого лопух вырастет — телевизор работал — показывали меня со сломанной ручкой — потом показали без сломанной — с каким-то идолом — которого вскоре убили — меня гримировали, как покойника — красили ресницы — было стыдно — я мог обратиться с воззванием — человеческий проект себя не оправдал — поезд сошел с путей — был прямой эфир — но я знал — ничего не скажу — она мне стригла ногти на руках и ногах — она нашла имя — она любила его, как никто — Сара только о яйцах — она вспомнила дни, недели, когда по ней ползали червяки — от безнадежности жизни она меня — это странно — не возненавидела — вокруг пустота — мы гуляем в лесу — бревна лежат, похожие на обглоданных бегемотов — я знаю, ей это понравится — понравилось — потом говорила — я ходила гулять к бегемотам —

я смеялся — смех рвался наружу с какой-то глупой непроизвольностью — я знаю: время условно — я знаю — смысл жизни: — любовь — назначение жизни: — любовь — я думал: — слава! — слава? — это тень власти — и еще я боялся — что я упаду к ее ногам и заору — будь моя — а она скажет — нет — я понял всю мелочь словесную перед лицом любви — не в словах дело — никогда не подслушивайте разговоры влюбленных — их нет — этих разговоров — они обращены не к слову — энергия слов в них иная — слов нет — ток иной — не подслушивайте их уменьшительных, ласковых слов — не потому что может вырвать — хотя — может и вырвать — а потому — я сын Его, я знаю — эти слова ничего не значат — и интонации не значат — и ничего не значит — и все значит — а те на Западе — они недолюди — они — клиенты — с быстро вспыхивающими улыбками — они не существуют для нас — их жизнь и смерть — развлечение наше — их можно грабить, обманывать — изучив — их улыбочки — давить их — fine! [94] fine! — мудаки — назад к Папочке! — Он научит меня любви — мы все Его дети — но они слишком серьезны со своими смешочками — куда ты едешь? — это же кладбище! — но как убедить — она уперлась — но мне-то что делать? — опять бунтовать? — с красными облизывающимися губами — себе остопиздел — выдохся — надорвался — орал — скалил зубы — золотые — куда ты едешь? — но как объяснить — что ловушка — смирись — но что толку — что толку в смирении — вечно жить бунтом — но что толку в смирении — не хочу жить тихо — хочу жить тихо — зачем-то медлю — когда времени в обрез — сейчас или никогда — и ничего не делаю — молчу — я мог бы ей заорать — забудь обо всем — будь моей — она, может быть, этого только и ждала — другому отдана — нет — не ждала — я попался в ловушку собственной хитрости — я хотел превратить ее в мать моего ребенка — и чтобы она склонялась над ним — пока я заезжал на пятнадцать минут — поминутно смотря на часы — вокруг росли американские студенты — объехав с тайной миссией полмира — я вынес неутешительный приговор — я был изначально далек от людей — но ввязался в людскую тусовку — на мне лежит грязь размышлений — забуревший мужик — сегодня ее притяжение, несмотря на семейный раздрызг, кажется слабее — хотелось бы знать: pourquoi? — они все хотят изменений — а я хочу — чтобы слова вернулись на свои места — они неверны — эти западные гады — непривязчивы — индифферентны — однажды я улетал в Крым — и там — меня опять проводили неласково — как в бордель — как всегда — там, утром, по дороге в Ялту — вдруг сошлись воедино все мысли — как давно уже не сходились — сошлись — соединились — во время утреннего невыспавшегося полета я понял, что все — я решился — ты будешь моей — я прорвусь к тебе — я возьму тебя — в Ялте опять показалась она-она — я вяло отбивался — отмахнулся — но не отбился — кормил клубничными леденцами — ничего не различал — она-онаопять все оттеснила — какие-то крошечные груди — отодвинула Маньку — Господи, как долго я не пис ал — не приближался к своей жизни — потом была Москва — потом Италия — но перед тем — мы пошли — мы еще гуляли не раз — без траха — она готовилась к встрече с Ломоносовым — у нее любовь — и эта любовь может ее убить — и ее не будет — я встречу ее — не ее — и никто тогда не останется — одни волки — и он ее убьет — потому что он жлоб — а она сказала, чтобы я не звонил — ничего, кроме любви, не бывает — пИзды? — не верю я что-то в пИзды — я ее подменил Воркутой — Европой — еблей с музыкой — и под музыку — на кассете осталось — я — царь — живи один — не хочу — и даже когда она п исала, я честно, сквозь солнечные очки, не глядел, когда раздался шум с дороги и я оглянулся, когда она писала — куда ты едешь? — это же кладбище! — Манька боялась не Калифорнии, а того, что с ним будет трудно забеременеть — у него какие-то нехвостатые сперматозоиды — а так ей все равно: — где — я зашвыривал ее подарками — вынула спираль — мы гуляли — без траха — по дороге в Ялту я решил отбросить всякий стыд — в Ялте я сразу наскочил на нее-нее— как на мину — в первую же ночь осталась в моем номере — мы гуляли на Воробьевых горах — любила ли она деревья? — сидели на пеньках, неподалеку от пристани — я молчал — я никак не мог решиться — лежал у нее на коленях — я посмотрел на нее снизу — закинув голову — Манька, сказал я, собравшись с духом, начиная новую жизнь — роди мне девочку — Манька, я хочу от тебя девочку!

94

Прекрасно (англ.).

К концу Ялты ее присутствие поуменьшилось в результате вставной истории — потом в Италии — швырнули свежатину — они(эти силы враждебные) хотели оторвать меня от Маньки — онистремительно понимали, что с Манькой я буду против них — мы шли по Воробьевым горам — мы молча возвращались к машине — сказав, я почувствовал невероятное облегчение, гора с плеч — значит, все правильно — решил я — она молчала — у нее был Ломоносов, который вот-вот приедет — потом снова была Москва — я названивал ей в Одессу — поздравлял с днем рождения — роди мне девочку — ты знаешь, какой красивой будет она! — тут она сказала: — но какой же будет у нее характер! — стерва! стерва будет! — заорал я — в трансе — она никогда не видела меня таким, как на Воробьевых горах — она сидела на пеньке — я попросился положить голову на колени — она не возражала — даже: — почему нет? — вдруг он сказал, откинув голову: — Манька, роди мне девочку! — он сказал это совсем по-человечески — не спеши говорить нет— а если не девочка? — роди что угодно — будь моей — меня прорвало наконец — в Лондоне случился гайморит и подсунули китаянку — я раздвинул китайские ножки — черная стеснительная китайская пипка влажным взглядом смотрела на меня — сволочи! — я не мог не поцеловать это восточное сокровище — Фредерик взвыл от зависти — в Лондоне у меня закручивались дела — я жил у него дома — когда-то в Москве мы бегали с ним на Воробьевых горах — я горько жаловался на советскую власть — навстречу нам, как из-под земли, выбежала рота милиционеров — в фуражках — с одышкой — промчались в сапогах — с обрыва бросились в реку — русские девушки — бежал Фредерик — помывшись в ванне перед трахом, всегда опять одеваются — мерд! — он вляпался в свежайшее собачье говно и заскакал на одной ноге — даже колготки натягивают — всё! — до последней сережки — мерд! — а потом, в спальне, стягивают — чем объяснить? — ведь француженки выходят в полотенце или просто так — почему? — почему натягивают колготки? — это касается только первого раза — бежал я по луже — затем — я махнул рукой — как француженки — без всяких колготок — Фредерик дышал рядом — а еще (бежал я, оставляя сырые следы) русские девушки иногда крадут в ванной разные вещи, когда идут мыться — `e vero! [95] — по-весеннему просиял Фредерик — а ты заметил — бежал я мимо будки спасателей, и нас облаяли овчарки — что те, что носят очень короткие юбки, куда менее ебливы, чем те, что носят юбки подлиннее — задыхаясь, он крикнул сердито мне вслед, что девушки из высшего общества грязнее в своих фантазиях, чем девушки из скромных семейств — а вот это неверно, возразил я — и с хитрым лицом добавил: — Берлинская стена скоро рухнет! — мы молча бежали сто метров, переваривая мою предстоящую новость — она никогда не рухнет — усомнился Фредерик — она вечная — она вот здесь — он строго постучал себя по лбу и отстал окончательно — по случаю моего приезда в Лондон Фредерик пригласил швейцарскую чету журналистов из Цюриха — без чувства юмора — и маленькую китай-девушку — которая ему нравилась — после ужина мы вышли к Темзе — Темза произвела на меня приятное впечатление — на обратном пути встретили знаменитого лондонского плейбоя с двумя шикарными, как кобылы, девицами — он поволок нас в закрытый клуб — там все, во главе с хозяином, выбежали вперед, когда он вошел, мы за ним, я с китаянкой — стали почтительно сдирать с нас плащи — все танцевали — я сидел с китаянкой Щи и тихо беседовал — наутро Фредерик показал фотографию старого ловеласа в газете — убили? — нет, он женится — как? на обеих? — Фредерик несколько поменял свою философию — к еде и ебле он теперь добавил волю к власти — он готовился получить какое-то мизерное повышение по службе — постепенно стало складываться мнение, что Россия в XXI веке станет самой богатой и милой нацией в мире — не успеет — злорадствовал Сисин — Фредерик увидел Маньку на даче — мы вместе поздно поужинали — она говорила по-английски, как типичная московская девушка — с подпрыгивающими интонациями, замещавшими незнание са мых распространенных слов — почему они все плохо учат языки? — бурно взмахивала руками — о, йес, оф кос! [96] — крутила глазами — ужасно подмахивала — уронив бутерброд, показала язык от смущения — в Калифорнии постепенно отучится — подумал отстраненно Сисин — но не сразу — Фредерик, сам неверно говоривший по-английски — с парижским присюсюкиванием — выдавал себя за решительного мужчину — любил говорить: don’t explain, don’t complain [97] — был по-своему Наполеон — почему-то не пришел от нее в окончательный восторг — я огорчился — я сильно расстроился — на меня слишком действовали мнения других — они меня разрушали — меня можно было переубедить — это меня угнетало — он рано пошел спать, не найдя себе подруги — на следующее утро я застал их с Манькой на кухне за выпиванием виски — до завтрака — оживленно разговаривающих — я думал, что утром она ему больше понравилась — правда, она хороша? — шепнул я — подлец, он отделался малозначительным жестом — он показал мне свой пропуск в старейший парламент мира — нашел чем гордиться — другие в нашем возрасте уже возглавляют правительства — и фотографию японки, на которой надумал жениться — я думал: — хрупкое создание — на меня взглянула женщина с лицом японского бульдога — ее родители, точнее отец, не хотели отдавать ее замуж за Фредерика — он слетал в Японию — убедил — уладил — моя Щи была в сто раз лучше, чем его выстраданная, в бою добытая японка — Щи была ему недоступна — он был вынужден с ней дружить — он даже стал плохо относиться ко мне — хотя в первый вечер — в половине третьего ночи — звонил какой-то платной бляди — он трогательно обещал Сисину заплатить за совместную авантюру — Сисин откликнулся — блядь не подняла трубку — Фредерик совсем приуныл, когда меня втянули в кинобизнес и утром приехала спортивная машина с роскошной блондинкой с невыспавшимся лицом — впоследствии она оказалась Сарой — совсем мой друг приуныл — со своим пропуском в парламент — он куда-то делся перед моим отъездом — пришел в последнюю минуту сильно под кайфом, совсем не дружелюбный — мы холодно обнялись — сдержанно похлопали друг друга по спинам — Манька опять далеко отодвинулась — я прилетел в Нью-Йорк — на одну ночь — в Манхэттен не поехал — в JFK, отстояв в духоте мерзкую очередь на въезд в Америку, взял такси — негр повез меня в близлежащий «Holiday Inn» — заехал не туда — заблудился — испугался, что я подниму скандал из-за трех долларов — верная, влюбившаяся по-сумасшедшему Щи проводила меня в Хитроу — вот упущенный идеальный вариант — подумал я — мы обнялись: — мелкоголовый Кевин открыл для себя русскую философию — всю ночь не давал мне спать — мучил Соловьевым и вечной женственностью — в углу урчал американский телевизор — поговорили о Москве — он предложил расстреливать уличных продавцов на Арбате, торгующих политическими матрешками по скандальным ценам — достаточно расстрелять одного — на следующий день наша рабочая группа вылетела в рай — в раю, среди лимонов и скал, я сказал себе: — буду ходить и думать — теперь я уже не любил Америку — но четко понял — люблю комфорт и свою квартиру — звучало не слишком духовно — в раю я решил остаться навсегда под покровительством нейтрального Будды — на самом деле я ебал Будду — остановился на день под Сан-Франциско — в большом доме миллионеров — устроили ужин — явился кандидат в очередные президенты США — они с хозяином дико кричали — кандидат кричал о том, как он растянул себе на бегу ногу — хозяин представил Сисина как международную знаменитость — расскажи мне о России — я ничего в ней не понимаю — сказал кандидат — Сисин метко охарактеризовал Россию как великое государство — приехали русские — среди них гуру Барлах — он все-таки не выдержал — развелся с женой Катей — потом получил записку — испугался погрома — бежал в Америку на немного — остался навсегда — Сисин взял его в рай из раскаяния — более того, еще в Москве, по инициативе Сисина, Рыжий Крокодил играла с ним в карманный бильярд — он сам расстегнул штаны — хуишко такой забавненький! — хихикнула Крокодил — я подрочила культуролога, но не дала — по вашему приказанию — гримасничала — нечего баловать — я тебе привет привез и письмо — сказал Сисин, тщательно скрывая свою нерасположенность к гуру — он достал из сумки письмо, которое они вместе с Крокодилом писали, пьяные, как турецкому паше — Крокодил плакалась, что скучает по его члену — по какой-то особенной лиловой родинке на нем — Барлах внимательно прочел текст — перечитал — лицо его выразило смирение — чего пишут? — спросил Сисин — дела — сказал гуру — ну, как в Москве? — сладким голосом спросил он.

95

Верно! (ит.)

96

О, да, конечно! (англ.)

97

Не оправдывайся, не жалуйся (англ.).

Хуево — обрадовал его Сисин — он знал, что, как всякий эмигрант, Барлах подкожно мечтает о негативной информации — гуру сделал скорбное лицо — чего же ты не уезжаешь? — Сисин знал очередность вопросов — не знаю, сказал Сисин — ведь страшно — ведь могут убить — сказал гуру — Сисин, улыбаясь, кивал — за год гуру успел переродиться, лицо его начинало лосниться, борода курчавилась, он обретал округлые формы — складывал ручки да животе — за кого я? — подумал Сисин — за красных? за белых? за евреев? за погромы? — за Запад? — в раю он свел два мира для глубокого взаимопроникновения — слушал профессорский бред — понял, что все не нужны — но почему мне жаль срущую по ногам Россию? — как ты там, в Филадельфии? — у меня был секретарь — важным голосом сказал гуру — я написал много за этот год — гуру по-прежнему работал над теорией, которая объяснит весь мир — натянув его на колья оппозиций — описав его окончательно — но сначала поймать Россию в свой силок — Сисин напрягся — он сумеет — думал он — никто не сумел, а он сумеет — устроит всеобщий концлагерь — головы отдельно — тела отдельно — его надо опередить — внешне они были друзьями — гуру знал Ломоносова и знал, как найти его в Беркли — он едет в Москву — сказал гуру — Сисин напустил на себя равнодушный вид — а чего он едет? — было видно, что гуру включает Ломоносова в эмигрантскую обойму своих— по делам — да ну? — удивился Евгений Романович — по каким делам? — по частным — Барлах был такой — из него не выдавишь — он меня не любит не только за дачу — думал Сисин — я знаю, как он подмахивал националистам — стал модернистом, когда братания не произошло — воспел Ломоносова как интертекстуальныймост — бросился в авангард — стал культурологом — модельером российской реальности — он задушит мир своими квадратами оппозиций — мстя за свое бессилие, наплодит с десяток детей — Сисин взял его в рай, чтобы обезвредить — Ломоносов вроде жениться собрался? — осторожно спросил Сисин — да что-то такое — осторожно ответил Барлах — рано утром Евгений Романович обнаружил гуру в горячей ванне — в соседней юные ученицы массажисток купали друг друга, блестя на солнце юными курчавыми пиздами — пизды дымились — по сравнению с ними малоспортивная Манька была двадцатидевятилетней старухой, которой московские врачи-стоматологи, ковыряясь в ее зубах, отвешивали чисто русские комплименты — та была искренне рада — они сказали мне, что я выгляжу на двадцать три года! — белый толстенький животик гуру заканчивался востреньким хуем — надев темные очки, Сисин стал отыскивать обещанную лиловую родинку — как в плохом фильме— молвил гуру, глядя на молодость мира.

Наконец случилось то, что должно было случиться — я встретил его в небритомБеркли — где затоварились шестидесятые годы — где все ходят в жилетах и независимых шляпах — я вошел в тощую эмигрантскую компанию, перемешанную киношниками-американцами — в разоренный, дощатый, «курящий» дом — где любили Петербург — повсюду валялись дискетки, кассеты, шерстяные свитера — на стенах висели шляпы и длинные платья — хрипел автоответчик — мы были в силах — по-вечернему одетые в легкие вечерние — как будто ничего не значащие одежды — мы — мои американские хозяева — миллионеры и землевладельцы — которые от нечего делать решили прокатиться в Беркли — мы ехали по 101-й на юг — среди холмов и растительности — по 580-й — охваченные чувством неподдельного избранничества — я в своем итальянском пиджаке — купленном в Милане — я перешел в итальянскую веру по этому делу — принял католицизм элегантности — мы вошли — они засуетились — я знал — я выигрываю — сразу — но он не засуетился — Ломоносов сидел на кухне ко мне спиной — среди картонных ящиков, затекших противней, бутылок, бутербродов — стал медленно разворачиваться — словно для удара — был сильно загоревший — без шеи — Манька, роди мне девочку — уже поддатый — я намеренно опоздал часа на полтора — уже прилично поддатый — осевший — одутловатый — вываренный в дешевом калифорнийском вине — Ломоносов — мы медленно обнялись под взглядами эмигрантов — привет! — он медленно заговорил — двигая толстыми губами — я обрадовался: — он опустился! — ночью я позвонил в Москву — не хочу тебя расстраивать — я никогда не скажу о нем плохо — но он опустился — я знаю, сказала она — ты любишь меня? — когда сновавпервые она сказала «да»? — я звонил ей из Upstate Нью-Йорк — он опустился! — заклинаю — не нужна тебе Америка — дело даже не во мне, а в тебе самой — не езди сюда, в эту липу— дождись меня — он к тебе едет жениться! — будет трудно — сказала она — посмотрим — сказала она — ты сделаешь, как ты хочешь, говорил я, но роди мне девочку — она стала внимательнее прислушиваться к моему бреду — я приехал в Москву уже после него — вся операция прошла по телефону — я приехал в Москву, чтобы узнать новости — она поехала его встречать в Шереметьево — как невеста — с гладиолусами и одноруким — и — они напились — до усрачки — мне швед сказал — знаток русской жизни — рецензент и сторонник ВП— про Маньку — она ко мне тожеклеилась — добавил разведенный швед — приятель Ломоносова — эээ — ёёёёё — Сисин нахмурился — он ехал с Кевином вон из рая — висели мосты — только ты не предавай меня — сказал Кевин — в смысле? — это не рай — как не рай? — не рай — а что? — по-детски удивился Сисин — сплав Будды с уик-эндом — сказал Кевин — как это? — все еще не понимал Сисин — ловко, по-американски, спланированный дом свиданий — приносящий прекрасный доход — Сисин, улыбаясь, шепнул: — врешь! — pardon me? — всех убью! — взбеленился Сисин — однорукий добавил — швед о Маньке сказал, зная русский не хуже русских: — хитрая дура — почему? — замер Сисин — хитрая, потому что халявщица — Сисин задумался над его словами — дура, потому что этоже видно! — они с Ломоносовым напились, свалились на диванчик — сказал швед — она курила одну за другой — ты чего? — толстые губы Ломоносова перекосились — потянулся — сжал крепко — мне глаза твои карие снились — он нашел ей временную работу — он звал ее мыть посуду на кампусе — ей это резко не понравилось — мыть посуду в столовке — у него не было денег — не хватало — а как же шалаш? — помыть посуду тоже неплохо — неужели не пробовали ебаться? — однорукий швед развел руками: — наш друг перепил — а она? — Сисин остановился в нерешительности: — она дрочила ему? — я что, видел? — засмеялся швед — все возможно — добавил он назидательно, с неприкрытой лестью: — в конце концов, на дворе век пизды! — она даже про диванчик скрыла — хитрая дура — хитрая дура — неужели со стороны так все видно? — неужели он так промахнулся? — накрутил? — началась тусня — Ломоносов пил — швед улыбался — эх, ребята, живем! — приговаривал швед — она советовалась с папой — африковед был против посуды и не слишком за Калифорнию — ну, как Беркли? — чему тебя тут учат? — Ломоносов пожаловался Сисину, что его замучили — заставляют писать идиотские рефераты — отчеты о проделанной работе — борьбе с саранчой — денег мало — не хватает, чтобы пойти в ресторан с дамой — даму захотел! — подумал Сисин — в доме было сыровато — Сисин надел чужой свитер — общались — Сисин тихо смотрел — в свитере он был похож на того «палестинца», которого встретил на островах — она не хотела мыть посуду — не подходила к телефону — не зажигала в квартире свет — брала трубку и молчала — ждала Сисина — думаешь, я за тобой гоняться буду? — услышала в трубке срывающийся голос Ломоносова — повесила трубку — всплакнули с Гулей — Ломоносов был отстранен и раздавлен — это мне обошлось в 750 американских долларов — я ни разу не трахнулась с ним — как он приехал — она сказала Ломоносову, что не готова выйти за него замуж — когда, в какой момент она вновь полюбила меня? — или ты меня не разлюбляла? — ей нравилось скрываться от Ломоносова — здесь была своя интрига побега — мои миллионеры снисходительно слушали Ломоносова, его неровную, некрасивую речь — Ломоносова забывали на родине — он позвонил мне в Москве — в самый разгар Манькиной беготни от него — пригласил на свой переводческий вечер — я пришел — он выступил неудачно — время быстро ушло вперед — было мало людей — он был неповоротлив — я сначала наслаждался его провалом, а потом все немножко сместилось — на секунду он стал мне милее Маньки — когда-то мы ездили с ним под Винницу есть вишни — сидели на украинской свадьбе — пили самогон — нам подарили рушники — у него дядька был местным участковым — мы бегали смотреть задержанных в КПЗ — помнишь? — Ломоносов кивнул — он предложил после вечера пойти выпить: — у меня есть коньяк! — ах, ты совок! — про себя обрадовался я — как же ты дешево тоскуешь по бутылке! — я не пошел пить коньяк — я пытался по глазам понять — больно ли ему — очень ли больно? — по-моему, ему было очень больно.

Я пришел к ней на кухню — сел напротив — мы были на грани общей жизни — ну, рассказывай — сказал я — перед тем, как кончить, я выдернул бегемота, в то время как она, крепко схватив меня обеими руками за жопу, удерживала в себе — (основной женский жест) — кончи в меня! — ногти впились — подожди! — почему? — произошла даже некоторая потасовка — я вынул — я обляпал ей весь живот — мы никогда так не кончали — мне был отпущен месяц — я мягко сказал, что принимаю эти сроки — а если мальчик? — я согласился на мальчика тоже — она была настроена решительно — сказала, что любит меня — нам надочасто трахаться, сказала Манька — передо мной сидела женщина, с которой я должен был связать свою жизнь — на следующий раз я кончил в нее — буря чувств — рассуждали о девочке — придумывали имена — запахло физиологией — Валентин поджидал меня возле дома на Сивцевом Вражке — я ни-сколько не удивился — давно не виделись! — он, оказывается, уволился — переусердствовал в борьбе с интеллигенцией? — он скривился — он выглядел совсем штатским — без галстука — с расстегнутым воротником — в черных джинсах — работал теперь в коммерческих структурах — собирался основать собственный банк — но это так, баловство — мы присели на гранитных ступенях кремлевской поликлиники — мимо нас скользили больные тени прошлого — с рецептами в руках — ну, так что? — спросил он — в смысле? — я сказал: — не видите, я начинаю новую жизнь — нам надо часто трахаться — Ломоносов где-то болтался по городу — Манька не подходила к телефону — правда, мы как-то иначе трахаемся? — радостно удивлялась она — так странно! — Женька, правда, странно? — я ваш хозяин — указательным пальцем показал на него Евгений Романович — и я имею право быть счастливым — Валентин кисло усмехнулся — если на свете существует любовь, я оставлю мир в покое — я хочу, чтобы моя будущая ДАШКА тоже была счастлива — Валентин торжественно поднял брови — не кривляйтесь — попросил его Сисин — я тоже умею кривляться — я наконец понял, в чем ошибка Папаши — страстно заговорил автор ВП— он устроил аврал — он звал всех скорее наверх, потому что ничего тут не понял, не полюбил— Валентин не сдержался — Сисин! что с вами? — что вы несете! — вы превращаетесь в банального кретина — отъ ебитесь от меня!!! — рявкнул Сисин — пусть дураки живут, как им вздумается! — плевать! — дайте мне мое счастье! — не мешайте мне! — взмолился он — Валентин поднялся, тщательно отряхнул черные штаны — я, пожалуй, схожу напротив, в музей Герцена — никогда раньше не доводилось, до свидания — стойте! — остановил его Сисин — Валентин с удовольствием остановился — там, это — Евгений Романович не знал, как сказать — ну, в общем — я был у Спиридонова на Каширке— поморщился Сисин — он совсем загибается— надо же, еще молодой мужик! — возмущенно покачал головой Валентин — вот именно! — со значением сказал Сисин — они помолчали — нельзя ли как-нибудь, ну, это, его сохранить? — потупился Сисин — он что, эмбрион? — хохотнул Валентин — я серьезно! — оченьхорошо вас понимаю — проникновенно сказал Валентин: — все-таки друг — добавил: — закадычный— Евгений Романович закусил губу — руки у него дрожали — ну, знаете! — пробормотал Евгений Романович — а я-то, грешным делом, все перепутал! — схватился за голову Валентин — я думал: он вам как кость поперек горла! — затмение! затмение! полное затмение! — кстати! — без передышки, лихорадочно моргая глазами, продолжал Валентин — ума не приложу, где захоронен Герцен, вы не в курсе? — в Ницце! — злобно сказал Сисин — на горе! — все-то вы знаете! — в полном восхищении вскричал Валентин и окончательно ушел в музей.

Океан синел — что ты предлагаешь? — спросил Папа — что я мог предложить? — по-моему, сказал я, то, что ты предложил, касалось только смерти — разве это не самое важное? — ты обеспечишь им нестраданиена небесах, если твой проект оказался неправильным? — переговоры — был день моего рождения — Манька подарила две бутылки марочного грузинского вина — в ресторан не пошли — обсуждали девочку — обсуждали, как жить — где жить — трахались через день — обсуждали, как назвать девочку — я склонялся назвать ее Дашкой — смотри, не пей — а я вообще не пью — в сухой октябрьский вечер, при северовосточном ветре, она сказала мне, что, кажется, забеременела — как странно! — правда, странно? — участь моя была решена — утром пошла мыться в ванную — вышла убитая — началось! — Сисин испытал невольное облегчение — была еще поездка на дачу — она не захотела обсуждать Ломоносова — но мы тем не менее еще обсуждали Дашку — потом, в следующий раз — все началось из-за подарка — я привез ей подарок, но забыл взять с собой — от подарка перекинулось к жизни вместе— она стала выдвигать претензии — ты нарушаешь свои обязательства — ты должен— давно с Сисиным так жестко не разговаривали — Сисин что-то мямлил — она решила уехать — Сисин пошел спать — но она передумала — легла с Сисиным — рыдала в ванной — Сисин сказал, что нужно еще подождать — она все сделала неправильно — она вела себя нетерпеливо, а главное, резко и необаятельно — Сисину вдруг открылся другой образ — она неправильно себя вела — по дороге к Маньке он заехал на Сретенку — Бормотуха жила в дальней комнате с разорванными обоями — хозяйка держала пять кошек и трех собак с дрожащими хвостами — собаки тявкали на кухне — все это воняло — как ты можешь тут жить? — по-барски удивился Сисин — тут, кажется, даже нет ванной — хозяйка с газетными бумажками на голове выбежала посмотреть на него — здрасте! — сказал ей Евгений Романович и прикрыл фанерную дверь — его фотография висела на рваной стене — по-моему, я от тебя кое-что подцепил — Бормотуха не могла скрыть своей радости — ей было приятно, что она могла что-то сделать для Сисина — это ничего— сказала она — это пройдет — Сисин стоял и рассматривал свою фотографию, вырезанную из газеты — я въехала в тебя — сказала Бормотуха — я тащусь — каждую ночь перед сном я молюсь на твою фотографию — скажи, ты меня тоже уничтожишь, как всех? — откуда ты все знаешь? — удивился Сисин и положил ей руку на голову — Бормотуха молчала — слезы катились у нее по щекам — угости меня вином — наконец сказала она — пойдем, купим в ларьке — от вина ты, деточка, дуреешь — сказал Сисин — вчера Любовь Иванну показывали по телевизору — сообщила Бормотуха — видел? — нет — сказал Сисин — какую Любовь Иванну? — Крокодильшу! она сказала, что ты автор одной хилойброшюры — на секунду Сисин задумался — это нормально— усмехнулся Евгений Романович — Любовь Иванна и не то еще вытворит! — и как в воду глядел — на смерть Сисина Любовь Иванна написала некролог, имевший большой резонанс — она постепенно входила в моду — почувствовала себя лидером поколения — поливнойнекролог под названием Ку-ку, пиздец— слушай, а тебя как зовут? — ласково спросил Евгений Романович — Бормотуха молчала — мне всякая дрянь лезет в голову — встряхнулась Бормотуха и подняла на него глаза с черными пятнами под ними — из кухни донеслись звуки собако-кошачьей возни — скрежетали миски — поезжай к маме — теплым голосом сказал Евгений Романович — тебе нечего больше делать в Москве — он вынул бумажник — достал сто долларов — она слабо улыбнулась бумажке — Манька была на взводе — он опоздал, спеша к ней со Сретенки — ехали на дачу и молчали — а Евгений Романович терпеть не может напряг — он ненавидит напряг — приехали взвинченные — Евгений Романович, к тому же уставший от траха — Манька сказала Сисину, что будет разрешать ему трахаться, но только с резинкой — у него не было сил ссориться и объясняться — почему он заехал к Бормотухе? — потому что ебля не может быть официозом — ебля только тогда ебля, когда запрет, а так тоска — Манька стала официозом — когда она стала официозом, в ней вылезло женское— со своей стороны, она сказала, что трахаться, наверное, ни с кем не будет — женщина обожает хранить верность — женщина только и ждет, кому бы быть верной — женщина хранит верность, даже не спросившись — ночью она не уехала — порыдала в ванной над неудавшейся жизнью — под утро легла с Сисиным спать — перед сном Евгений Романович выеб ее с удовольствием — уже после ссоры, с удовольствием, не как официоз — а потом подумал и выеб еще раз — и она даже удивилась, как ловко он ее выеб дважды — они заснули — и проспали бы долго — и мало ли что — ведь Евгений Романович кончил в нее без резинки — и Дашка могла бы родиться — но утром раздался звонок — она проснулась, решила бежать — побежала — Сисин даже обрадовался: — досплю — на следующую ночь Сисин позвонил ей — они долго говорили по телефону — из пустого в порожнее — утром он снова звонил — я тебе сейчас перезвоню — я под душем — перезвонила — предложила ему приехать и делать девочку — ставить градусник в попу — и тут Евгений Романович сломался — не поехал — сказал, что скис— так и сказал — скис — поехал читать лекцию студентам Литинститута — прошла неделя — вдруг сама звонит — нужно встретиться — Евгений Романович решил — забеременела — ему стало не по себе — он решил — аборт — надо купить, говорит она, чего-нибудь выпить — ну, естественно, думает Евгений Романович — встретились на Кутузовском — он посмотрел на нее — что-то ему в ней не понравилось — купили литр «Смирновской» — блок сигарет — ну, что случилось? — спросил Сисин — а в голове: беременность! — подожди, доедем, скажу — Евгений Романович беспокойно вел машину — как глупо, думал он, она забеременела в тот момент, когда я отказался от Дашки — да еще в ночь ссоры — но внешне он держался молодцом — скажу, пусть делает аборт — вот ведь какая насмешка — доехали — вошли в дом — разделись — бывший муж умер — Сисин чуть не крикнул ура!

Сидел — слушал про мужа — потом еще хуй знает про что — потом они потрахались сквозь менструацию — а если бы я забеременела? — ну, ты же знаешь, что было бы — зачем ты побрил бегемота? — он сказал Маньке, что не знает, откуда — с потолка свалились — шесть лет любви кончались мандавошками — а ты? — он посоветовал ей надеть белые трусы и посмотреть, не выступают ли на них кровавые точки — она всегда возила с собой запасные трусы — утром она категорически не захотела вставать — я держался сдержанно — но мы все-таки, снова сквозь менструацию, трахнулись — он повез Маньку в город — она сказала в машине: ну, всё — что ты бормочешь? — это я себе — ну, да — ведь всё — ну, всё — ведь всё — не получилось — он высадил ее на улице Веснина и, перед тем как высадить, сказал: может, эти звери от Ломоносова? — ты спала с Ломоносовым после его приезда? — Манька на него посмотрела испуганно — Евгений Романович засмеялся, сказал, что пошутил — она неподвижно сидела — она тужилась, как тугодум — Женька — испуганно попросила она на будущее — ты не старей! ладно? — да-да — кивнул Евгений Романович — ё — ёёёёё— ё — ёёё — ё— ё— ёёёёё — ёёёёёёёё — ёёёёёёёёёёёёёё — ёёёёёёёёёёёё — ёёёёёёёёёёёёёёёёёёё — ёёёёёёёёёё — через два дня он позвонил ей, потому что ему захотелось ее увидеть, и она сказала по телефону, что она тоже хочет его увидеть, и спросила, как поживает бритый бегемот, и Сисин засмеялся и сказал, что она любит бегемотабольше его, а любит ли он ее, на что Сисин, естественно, сказал: да, а она его? она любит его, но пусть он ей больше не звонит или пусть позвонит тогда, когда надумает с ней жить, а так просто пусть не звонит.

С тех пор сисинский хуй уже обзавелся курчавой растительностью — Евгений Романович не звонил — и тогда к нему снова наведался Валентин в своих черных джинсах — загорелый — подтянутый — с модной стрижкой — заехал на большой вишневой «бээмвухе» — вызвав мощное восхищение старой, интеллигентной лифтерши Марфы Михайловны — и с порога — распространяя жизнеутверждающий запах форенгейта — весело крикнул Евгению Романовичу: старье берем! — Сисин стоял перед ним, сунув руки в карманы, по своему обыкновению — покачиваясь на пятках — Сисин подумал-подумал и позвонил своему старому другу-недругу Жукову — чтобы тот решил, на что это, в самом деле, похоже — почему ты выбрал меня? — спросил Жуков — у меня никого больше нет — ответил Сисин — я поверил в тебя — сказал Жуков — ты тот, за кого ты себя выдаешь — он вынул пистолет, прицелился и спокойно разрядил его в грудь Евгению Романовичу — потом спустился по лестнице — очутился в райском саду гэпэушного Руссо, подошел к телефону и, борясь с тугим циферблатом, накрутил двухзначный номер — алло! — сказал он не «ё», а «о» — приезжайте — я убил человека — его попросили сообщить адрес, из чистой формальности, поскольку адрес они уже знали — вы сами всё знаете — строго сказал Жуков — кроме, может быть, самого существенного — а именно? — мне не нравятся ваши литературные интонации — заметил Жуков — трубка прислушивалась к дыханию Жукова — я убил своего давнишнего друга, который сошел с ума и стал Богом — да-да — новым Божественным поколением — у него был глубоко отвратительный взгляд на людей — ё — но он все-таки сомневался до самого конца — разочарование наступило как-то внезапно — она моглапобедить — еще бы чуть-чуть — он вдруг увидел перед собой маленькую жеманницу — говорящую в минуты мления дявместо да— инфантильную хищницу — он понял, что ее воля к счастью сильнее — я вас плохо слышу — сказала трубка — говорите в трубку — для правдоподобия вам нужно было сказать какую-нибудь полицейскую пошлость, сделайте милость, не портите повествование! — я вас не задерживаю? — никак нет — тупо сказала трубка — минуточку — в трубке послышалось шипение — Жук ов помолчал — я вас слушаю — сказала трубка новым, более умным голосом — вы послали за мной машину? — начальственным тоном спросил обнаглевший Жуков — посылаем — нахмурилась трубка — тогда я продолжу — сказал Жуков — ее воля к счастью оказалась сильнее любви к нему — он не мог этого пережить — сегодня он принял решение уничтожить все человечество — трубка терпеливо посопела — я предупредил его, что этого делать не надо — он настаивал на своем — только ты, Жуков, сказал он, можешь сегодня спасти людей — губя человечество, ты (сказал я) погубишь себя — нет, я непотопляем — сказал он, очевидно, намекая на что-то такое водное — он же с самого детства был связан со стихией воды — если бы не распустили колхоз коммунизма, он бы мирно охотился за женщинами — до самой старости, если бы только не помер от сами знаете чего — брось, Жуков! — ё — сказал он мне, когда увидел в моих руках незаконную — у меня нет права на хранение оружия — пушку — я возьму тебя с собой — тебе ничего не угрожает — но во мне — я вас не задерживаю? — началась просто оргия гуманизма— вы знаете, откуда эти слова? — не знаю — недовольно сказал служивый — кстати, у меня для вас есть любопытная информация — я знаю трех девушек-нудисток, которые охотно делают милиционерам минет — желаете телефон? — в другой раз — сказала трубка — они выехали? — едут — сказала трубка — пусть они отвезут меня на Средиземное море — как положено — сказала трубка — на Лазурном берегу я буду писать о нем книгу из серии «Жизнь замечательных людей» — или богов — буду писать и купаться, вставая с восходом солнца — мы все, капитан — ведь вы капитан? — ведем неправильный образ жизни — мало едим овощей, салатов — редко пьем морковный сок — а писательство, капитан, расстраивает нервы — он помог мне стать выдающимся писателем — ВП— вы меня понимаете? — ё! — так везите меня на курорт! — в конечном счете, я это заслужил — я спас человечество — Аполлон помолчал и добавил: — впрочем, по своей уральскойщедрости не исключаю самоубийства — с моей помощью — понимаешь? — он был мне всегда несколько — ё! — непонятен — шлю — шлю — хорошо — а если не шлюзы, то что? — если не шлюзы? — отсюда выходит, он сам спас юманитэ? — по его глумливым словам — понял? да? — и я всего лишь оружие — ё? — снис — ё! — сних — ё? — ё? — перейди на федота — с федота — ё! — ёёё! — ёёё! — ёёё! снисходительного поступка.