Страсти по Фоме. Книга 1
Шрифт:
— Ничего, ничего! — подбодрил его Ефим, доставая из-за пазухи шприц, и все стало кусками отваливаться и пропадать, как на экране зависающего компьютера.
— Он ее так и не узнал?
— А хрен его знает, такой артист!..
— Ч-черт, я листок оставил! — услышал он еще.
«… но это только начало. Потому что теперь начинается Путь, великий Переход. А Последняя Черта, сама по себе ничто, барьер на Пути.
Первая Точка за Последней Чертой — в центре Ассоциации, но не в метрополии… Чтобы достичь ее, нужно Семь выходов. Только цепь из семи замков может удержать натиск Первой Грани Истины. Кто достиг, тот обычно уходит. Это пути Ассоциации, они как на ладони и манят.
Вторая Точка — на границе. Дает понимание и разрешение извечного противостояния двух извечных врагов: Ассоциации и Томбра. Только дважды по Семь дают надежную защиту от Ярости Второй Грани Истины. Эта точка — Вода…
… Третья Точка есть, но она тебе не нужна, если ты порождение Этой Стороны. Она в Томбре, но не в том, а в истинном, что будет сиять при Вдохе (сейчас Выдох). Трижды Семь замков, но гнев Истины сильнее, если ты на чьей-то стороне. Эта точка — Тьма…
Четвертая Точка в самом Центре, где нет Дыхания, но Оно так сильно с обеих Сторон, что только Четырежды Семь Замков спасут тебя от испепеляющего Огня Истины. Тогда все. Почти. Алмаз всезнания в твоих руках, пока ты там. Но кто там? Только Ману и двое Неизвестных. Кто ты, чтобы попасть туда? Эта точка — Смерть…
Но Глаза Говорящего! Если ты их увидишь, ты забудешь про все Точки… Нет, ты их не увидишь!..»
Мария обречено перевернула листок. Бред какой-то! Неужели это безвозвратно?
«… могу ли я? И эта странная память-забвение о ней, её имя волшебно созвучно именам всех неисчислимых и несуществующих Реальностей: Амо, Аморе, Мэя, Мэри, Мири… Мария! Я нахожу тебя везде, но не могу соединиться, я обладаю тобой в себе, но не смею заговорить. Где ты?..»
Мария судорожно вздохнула, сунула листок в сумочку и не глядя по сторонам бросилась из зала. Она увидела только, как бесчувственное тело Фомина забрасывалось в машину и та рванула с места, взвизгнув на прощание резиной.
— Мари, я прекрасно понял, это сумасшедшие! — услышала она голос сэра Эшли рядом с собой, у него от треволнений лексика стала страдать заметнее. — Как я внезапно не догадался?. Ругаются, хамят!.. Эта женщина распутанная… Что у тебя с ними общего?
Мари обернулась. Мистер Аддиган уже сменил где-то рубашку и галстук. Все-таки Россия создавалась для иностранцев, почему-то пришло ей в голову.
— Как ни странно, родина! — сказала она, и удивилась сама себе, что это ее понесло, причем здесь он.
Голоса раздавались явственно и четко, но в полной темноте и как бы издалека. Он не мог ни пошевельнуться, ни смотреть, ни говорить, как будто огромная плита лежала на нем и мешала малейшему движению, даже мысли. Но слышать он мог…
— Вся страна легла на рельсы вместе с шахтерами, они что там с ума сошли?
— С ума сошли мы, не забывайтесь, господа! Главное, чтобы эти шахтеры не встали и не пошли сюда!
— О, и здесь господа!..
Дальше все заговорили разом и он перестал различать…
— А кто нас кормить будет? — Ты о чем? — Если все лягут и будут лежать. И так одна баланда! — У людей горе, им жрать нечего! — А нам? Выкинут отсюда! — А все ваш Ельцин! — А причем здесь Ельцин? — А при том, воруют! — Э, братцы! Это когда же у нас не воровали? — Не он же ворует, в регионах! — Как будто в Москве не воруют! — Воровская столица… — Его ставленники. — Уй, темень египетская! Ваших же ставленников больше! — Менять надо президента! — Да пока новая власть наестся, ты с голоду сдохнешь! — И так сдохну! — Не, правда, больной он какой-то! — Кто? Этот?.. Да он коммунист, а это диагноз старческого маразма. — Нет, не маразма, пубертатного периода! — Да нет, не он — президент! — Демократы сраные! — А я слышал, нами давно уже не он правит! — Поехали! — А чего поехали? Операция
В считанные минуты познал Фомин политико-правовое безобразие России образца конца 90-х и кто этим беспределом заправляет. Как его занесло в этот дремучий лес? Кроме Ельцина, евреями оказались и все остальные. Лужков — Лужман, и хотя мужик ничего, но как-то неприлично здоров. Нет бы в народ, так он — в прорубь. Сто лет что ли хочет прожить, Мафусаил? Народ пережить?! Не выйдет!.. Немцов — это же Герман, совершенно понятно, антиестественный монополист! Сам тоже Борис, да и жена Раиса, хватит нам Раис! И Наин, кстати, тоже!.. Кириенко — Израэль (Да ты что? — Что, что? Газеты читай, дура!), вот и довел страну, Чубайс ассоциируется с ваучером, а тот, в свою очередь, с членом. Союз членов правительства.
— А что Зюганова ставить? Он же остальное развалит! — Зюганов, братцы вообще на оккупированной территории родился! — Да помолчи ты, братец! — Точно говорят!.. Ой, что говоря-ат!.. — Ну народ!.. Я в нем начинаю разочаровываться! — Ха-ха, это еще раз доказывает, что коммунизм и фашизм одного транспаранта ручки! — Одной люльки!
По мнению собрания, оставался Жириновский, но он Вольфович, да и отец юрист, а жаль однозначно, было бы веселее! Только Черномырдин, которого, как ни крути, почти со всех сторон наш русский с запорожским уклоном. Максимум, что можно из него сделать, это ничего не сделать, хорош сам по себе, как кантовская вещь.
— Я ему и девиз придумал «Идет хозяин, всем будет хорошо!» Думаю предложить. — Был уже хозяин! — Ты сумасшедший! — На том стоим! — Он девиз возьмет, а денег не даст! — Пусть попробует! — Лебедь будет! — Зюганов! И вам, блядям, мало не покажется! — Как будто Лебедь кому-то покажется гадким утенком! — Вы все полные мудаки! Монархия нужна!..
Фомин снова провалился куда-то.
22. Выход. Приди и возьми
— Где Траааааааап?!!!!!!!!!!!!!!!!
Что вы об этом скажете, господа? Случай, мягко говоря, неординарный. Не много ли у нас чудес в последнее время?.. Активизация Томбра по всему периметру границы, новый виток партизанщины на наших территориях, возрастающая недопустимая самостоятельность сайтеров, что еще?.. Кальвин?..
— Пожалуй, все, Фрилл, — отозвался Кальвин, внутренне собравшись. — Только не надо подавать все это так, словно это я виноват и в активизации Томбра и в возрастающей самостоятельности сайтеров…