Страсти по Фоме. Книга 2
Шрифт:
— Ааа!.. — Врывался шум арены, когда дверь в помещение отворялась.
Правда, не ясно, почему это происходит и со всеми ли? Но то, что Ассоциация обречена, сомнений, после ночной «прогулки» с купанием, не было, так же, как обречен и Томбр. Они существуют только благодаря друг другу, вдох и выдох, лишь только не станет Ассоциации, исчезнет и Дно, поскольку начнется гигантская метаморфоза — схлопывание всего того, что стало Томбром без противовеса Ассоциации.
Правда, все это в необозримом будущем, а сейчас он устал, вернее, большая
— Ааа!.. — Снова открылась дверь, и он услышал, как замерли, перестали копошиться мастера.
Мири. Её тонкий силуэт мелькнул в дверях. Так, кто она, все-таки — дочь? жена? любезница?..
Мири, постояв нерешительно в дверях, вошла в зал. Прислугу как волной смыло.
— Щас, ваш сясьтво! — пробормотал только пожилой латочник в кожаном фартуке, собирая заготовки, и исчез.
Да, скорее всего, дочь. Все ее оговорки, поведение. Как он раньше не догадался? Ведь стоило ей появиться рядом с ним и все исчезали, даже Трапп. Впрочем, Трапп, после отставки в Доверии, не величина здесь, но…
— Вы убьете его?.. — Она была без плаща, в костюме пажа, светлые волосы укрощены в каре, короткий упрямый нос утратил обычную дерзость и являл только вопрос. — Да?
— Ну что ты, Мири, — невесело усмехнулся Фома. — Я думаю совсем о другом: быть бы живу.
— Я его никогда таким не видела… — Она стояла перед ним, ломая пальцы. — Он сказал, что вы великий воин, что ему будет приятно скрестить…
— Сядь, девочка, твой отец непобедим… — Фома насильно усадил ее в кресло, не в силах видеть ее волнение, но Мири снова вскочила.
— …оружие с вами, — продолжала она, словно не слыша. — Может быть, самый великий, каких он знает. Он сказал…
Она торопилась высказаться, будто хотела разжалобить его и в чем-то уверить, нанизывая выученные слова, в смысл которых не вникала или не понимала:
— …сказал, что, видимо, вы были в центре… в точке… на глубине… Я не говорила никому о том, что вы были у бассейна! — вскинула она глаза на Фому. — Правда!
— Я верю, верю, — успокоил он её.
— А в центре чего? Я не поняла. Какой точке? Может быть, вы мне объясните? Это… там, тогда?..
Она имела в виду бассейн.
Фома пожал плечами. Что тут можно объяснить, он и сам толком не понимает, что ему показали и зачем? Он знал лишь, что только Сила имела сейчас значение. Что-то вроде презрения мелькнуло в ее глазах, но тут же погасло… снова только отчаянная мольба.
— Он сказал, что вы теперь не только знаете, но и можете. А еще он…
Тут она подошла совсем близко и глаза её налились испугом, словно туда добавили тушь, зрачки расширились.
— Еще он со мной попрощался! — выпалила она. — Он поцеловал меня, чего никогда не делал днем, на людях!..
Мири неожиданно оказалась перед ним на коленях и схватила его за
— Вы убьете его, да?.. Не убивайте!
— Нет, Мири!..
Он с трудом, снова, усадил ее в кресло, дал воды…
— Твой отец непобедим, — повторил он. — И останется таким.
— Нет?.. — Мири задумалась на мгновение, потом снова вскинула на него глаза. — Тогда… тогда получается он убьет вас?!
«Ну кто-то же должен погибнуть, в конце концов!» — чуть не сказал он.
— Но ведь, возможно, никто не погибнет, — уклончиво произнес он. — Такое бывало, не правда ли? Собственно, все эти годы так и было! Он ударит, я упаду…
— Нет! — прошептала она. — Я же вижу! Кто-то из вас…
Она не закончила, боясь повторять страшные слова, потом мысль её скакнула:
— А я? — неожиданно спросила она. — Как же я? Обо мне вы подумали?
И горячо забормотала:
— Откажитесь, граф! Во имя всего, что вам дорого, откажитесь, прошу вас! Я, хотите?..
Фома обнял её и прижал к груди. Ничего он сказать и обещать не мог, но и слушать что-либо по этому поводу было невозможно. Как всегда у него — ни отказаться, ни продолжать: от него постоянно требуют, чтобы он разорвался, делая сразу взаимоисключающие вещи.
Он не мог отказаться, потому что Доктор, Сати и тэдэ, и тэпэ Ассоциация…
Он не мог продолжать, потому что Мири, маленькая Мири.
Опять на одних весах маленькая девочка, теряющая своего отца, и огромная организация, спасающая мир, свой мир от хаоса!..
Он гладил ее волосы и чувствовал себя совершенно по-новому с этой девочкой, как-то странно, словно она его… как это сказать — приняла в отцы?.. Странное дело, он чувствовал себя ответственным за нее.
— Ваш сясь!.. — В дверях нерешительно переминались мастера.
Их вид говорил, что они бы ни за что, да вот уже и сигнал к приготовлению.
Фома опустил руки…
Две трубы, перекликаясь между собой, как бы предвосхищали своими переплетающимися партиями сюжет поединка.
Это он?.. Да, это он. Никто другой не смог бы сделать этого. Значит, добрался сам. Сам пришел. Мог бы догадаться: сначала пропал самый верный пес — Хрупп, потом сам прогнал Горана за нытье и оскорбительное виляние в прогнозах, а тот просто боялся сказать, что рыцарь идет, близко и… потом ни с того, ни с чего стали пропадать рыцари Большого Круга — Ролло, Сорп, Мерв…
И Трапп докладывал последние два дня о странных рыцарях. Должен был догадаться. Но они же каждый год странные! Столько безумцев прется на Тара-кан! Должен… Что еще?..
Девочка. Все остальное ерунда. Жалко девочку, ее не пожалеют… эти псы разорвут ее сразу же! На его остывающих глазах. Если!.. Да — если! Но я еще жив, и — черт возьми!..
Длинный коридор, по которому его выводили, был пуст.
— Два удара!
За тонкой дощатой перегородкой, слышались торопливые голоса: