Стратегии гениальных мужчин
Шрифт:
Окончательно проникшись убеждением о наличии у современного общества серьезной болезни, Фромм начал тщательно изучать коллективное подсознательное, пытаясь определить пути к гармонии и способности каждой личности стать плодотворной и творящей. Именно с публикаций первых книг, со смелых публичных выступлений в студенческой и преподавательской среде начались его первые шаги к успеху и признанию. Он преимущественно говорил то, что большинство коллег говорить не решалось, поскольку общественный резонанс неминуемо оставил бы отпечаток на карьере и положении. Подобно многим ученым-первооткрывателям новых направлений, Фромм использовал все возможные методы для того, чтобы стать заметным и узнаваемым, а также для того, чтобы приобщить к своему психосоциологическому учению как можно больше людей. Стоит заметить, что Фромм не собирался витать в облаках, замкнувшись в пределах собственного, созданного в воображении утопического мира, как нередко делали философы до него. А неожиданно открыв для себя Маркса – в той части, где он возвышает роль индивидуума в истории, – он тотчас использовал идеи великого коммуниста для развития собственной интерпретации психоанализа.
По всей видимости, поиски новых величин в создаваемом базисе социального психоанализа и привели Фромма к определению такого
Ведь и сам Фромм в какой-то степени спешил представить себя как символ. А значит, и как некий, весьма ценный, хоть и духовный товар. Действительно, что касается вопросов презентации себя как исследователя и проповедника, Фромм всегда был весьма удачливым ваятелем собственного монумента. Может быть, потому, что он был прежде всего практиком, ориентированным на эмпирический опыт. Порой он даже стоически боролся за собственное формальное положение, хотя в действительности никогда не относился к нему слишком серьезно. В течение всей жизни Фромма прослеживается очень характерная черта: он всегда без колебаний оставлял в прошлом инструмент воздействия на массы, который либо начинал устаревать, либо становился сомнительным, либо переставал работать не на его имя. Так было с некоторыми наставниками, например Рабинковым. Так получилось с его собственной женой, достаточно неординарной женщиной, благодаря которой он вообще приблизился к психоанализу. Так в конце концов вышло с Институтом социальных исследований, который Фромм оставил, как только осознал, что его идея должна создать судьбоносное течение, а не послужить развитию ранее открытых направлений. Стоит признать, что, будучи совершенно равнодушным к материальным ценностям, Фромм становился изощренным умельцем, когда дело касалось создания и развития мифа о себе как о мессии для современного общества. Иначе и не могло быть: путь гения – это не только сами достижения и адаптация формулировок к сознанию современников, это еще и принудительное приобщение мира к новым догмам. Чтобы губка была пропитана влагой, недостаточно разлить воду. Искусство приобщения к себе не менее важно, чем искусство производить на свет сами идеи. И в каждом случае рождения гениальной личности и талантливого созидателя мы, тем не менее, наблюдаем развитие очень обостренного восприятия, не позволяющего победителю превратиться в общественный товар, о котором нас так настойчиво предупреждал Эрих Фромм.
Годы длительных размышлений над, казалось бы, известными истинами, произвели на свет изумительный фроммовский синтез бытия, позволивший взглянуть на мир под совершенно новым углом зрения, отличным от общепринятого по сути. Он обнаружил у современного человека ошеломляющее противоречие: потерю цели в пользу бесконечного и часто бесполезного развития средств. Фиксация этой чудовищной подмены понятий, доминирующей в современном мире, позволила Фромму утверждать, что основные проблемы современного человека коренятся в его безразличии к самому себе.
Достаточно уникальным является анализ Фроммом текстов Ветхого Завета, в котором его более всего потрясла истории о непослушании Адама и Евы. Глубокий синтез природы человеческого поведения и поиск истоков созидательной мотивации у обитателя планеты Земля навели мыслителя на, казалось бы, парадоксальную мысль: подлинное творческое начало основывается только на противостоянии большинству и отрицании окружающего и общепринятого.
Весьма интересной в жизни гениального исследователя была роль женщин. Он сам был существом глубоко социальным и не мог пребывать в одиночестве. Женитьба Фромма на Фриде Райхманн, на десять лет старшей его, казалась достаточно логичной, если принять во внимание тот факт, что он вместе с рядом друзей проходил у нее сеансы психоанализа. Будучи довольно сильной магнетической личностью, она долго оказывала вполне определенное влияние на его жизнь и восприятие мира. Но поскольку двум самобытным свободолюбивым людям ужиться весьма непросто, вряд ли вызовет недоумение их довольно скорый, через четыре года, развод. Впрочем, они остались добрыми друзьями. В основе еще одной связи – с Карен Хорни – также была профессиональная деятельность. Старше Фромма на добрых пятнадцать лет, она была психоаналитиком с именем и фактически ввела его в психоаналитический мир Америки. Исследователи небезосновательно утверждают, что «они оказывали влияние на мышление друг друга». Но после того как по настоянию самой Хорни, ее дочь прошла психоаналитическую подготовку у Фромма, их связь была прервана. Кстати, тот факт, что после разрыва с Карен Хорни Фромм принял к себе на работу ее дочь, является весьма красноречивым: появление еще одного сторонника казалось мыслителю важнее угрызений совести перед бывшей коллегой и любовницей. У Фромма были еще два брака, первый из которых был прерван смертью жены. Разумеется, это далеко не полный перечень связей Фромма, свидетельствующий о двух тенденциях. Во-первых, практически все женщины, с которыми он когда-либо был близок, были для него одновременно и подругами, и коллегами. А порой и учителями. Что еще раз говорит о том, что Фромму уникальным образом удалось в течение всей жизни пребывать в размышлении над собственной идеей или находиться в пределах сопутствующих областей. Во-вторых, женщины были социальной опорой ученого, который в связи со сменами своего статуса и отсутствием бремени какого-либо домашнего очага нуждался в сублимации понятий «уют» и «дом». Двигаясь к своей цели, путь к которой видел лишь он сам, Фромм нуждался, чтобы рядом была женщина и надежный помощник. Отчасти ради самой же цели. Пожалуй, эти факторы являются одной из определяющих слагаемых результативности мыслителя, не желавшего тратить силы на приобретение чего-либо и обладание им, что могло бы оказывать сдерживающее воздействие на его деятельность, связанную с распространением идеи. В связи с этим стоит вспомнить, что он легко преодолевал расстояния, находясь то в одном, то в другом географическом пункте, лишь с целью выступлений или проведения лекций. Фромма ничто не могло удержать на месте: когда он почувствовал необходимость жить на определенном удалении от постиндустриального американского общества, то без колебаний бросил Нью-Йорк и переехал в столицу другой страны (что в том числе было связано и с болезнью жены). Наконец, когда он ощутил желание не возвращаться в свой достаточно большой дом в предместье Мехико, он просто бросил его. Эти факты говорят о самоидентификации Фромма: он относился к времени и пространству как к категориям, призванным служить ему, а не наоборот, как подавляющее большинство других людей, обремененных тяжестью различных обстоятельств и вещей, которыми они обладают.
Вообще интересным является факт, что Фромм практически никогда не был одиноким. Но его всегда окружали лишь две категории людей: те, кто могли дать новый толчок его творчеству, и те, кто были его учениками и последователями. Он до конца реализовал жизненную формулу, высказанную одним из успешных талантов: «Отмежеваться от всего несущественного». Может быть, поэтому иногда может создаться обманчивое впечатление, будто бы Фромм, не испытывая излишнего напряжения, довольно спокойно стал маститым ученым мирового уровня, незаметно превратившись в колосса социальной психологии. Но это не так. Просто Фромм принадлежал к категории людей, которые жили в рамках своих идей. Реализация этих идей не была для него каторжным трудом – она была большей и лучшей частью его жизни.
Хотя на момент выхода в свет первого серьезного творения – книги «Бегство от свободы» – Фромм был уже автором множества статей, именно этот труд показал, что на горизонте появился еще один ученый, имя которого будет вписано в ряд великих исследователей самого близкого и самого неизведанного – природы человека. Тот факт, что Фромму в это время был уже сорок один год, среди прочего является ярким подтверждением того, сколь далек был мыслитель от дешевого стремления преуспеть, от обывательского тщеславия, от всего материального и «слишком земного» в негативном понимании этих слов. Приняв однажды облик мыслителя, Эрих Фромм уже никогда ему не изменял, и в этом, пожалуй, главный секрет его успеха – в спокойной последовательности и стойком желании найти истинную причину психосоциальных болезней современного общества. Именно это и еще непрерывная и очень сосредоточенная работа в одном направлении позволили ему оставить важное наследие потомкам и возвыситься над современниками.
Впрочем, Фромм был прежде всего существом земным и социальным и, конечно же, не избежал обычных земных склок. Поскольку он, хоть и был независим в творческих поисках, не мог быть абсолютно свободным от общества, над изменением качеств которого он так упорно работал. Хотя исключительная рациональность подходов ученого к жизни и работе позволяла ему находиться в стороне от очагов людской суеты, а те редкие случаи обыденных споров за доминирование в профессиональной сфере он решал часто нестандартным образом. Фромм не был привязан ни к месту, ни к достигнутому формальному положению, что без внутреннего напряжения позволяло ему оставлять коллективы и институты, организовывая на пустом месте новые, не менее колоссальные в научно-практическом отношении структуры. При этом примечательны его молниеносные решения, направленные преимущественно на сохранение собственного единожды избранного имиджа. Это то, о чем мыслитель действительно заботился с присущей ему тщательностью.
Фромму вполне удалось избежать того, чего он так не желал ослепленному тягой к материальным ценностям человечеству, – следования рыночной ориентации. Своей жизнью он продемонстрировал, что можно творить, добиться успеха и при этом никогда не быть товаром. Все его книги от «Бегства от свободы» (1941) и до «Иметь или быть» (1976) отрицают развитие человека как товара, презирают приоритетность его внешней оболочки и приобретенный авторитет, но в то же время вселяют веру в потенциальные силы каждого. Поэтому идея Фромма такая живая, а его успех – реален. Успех мыслителя определяется искренним желанием и способностью убедить потерявшегося в мире ложных целей маленького человека в том, что он владеет главным пакетом акций собственного счастья. Конструктивизм этой идеи вселяет в обывателя надежду, что он может и должен отыскать силы внутри себя, направив их на то, чтобы жизнь обрела реальный смысл. Такая идея, в отличие от многих, и в том числе религиозных ориентаций на помощь извне, подкупает, поскольку дает в руки человеку новое орудие борьбы и новые надежды. По всей видимости, именно рациональное зерно этой идеи, а также спокойная последовательность его взращивания Фроммом обеспечили ему неоспоримую победу в жизни.
Преимущественно новаторство Фромма и состоит в том, что он сумел обобщить все имеющиеся, но скрытые от не слишком пристального человеческого взгляда прогрессивные философские концепции, касающиеся развития личности и мотивации. Фромм дал каждому шанс родиться духовно, уже будучи рожденным физически, поэтому люди отплатили ему искренним признанием. Всю жизнь мыслитель следовал теории борьбы – он проделывал немалые усилия по поддержанию собственной физической и умственной кондиции: ежедневные физические упражнения, тренировка дыхания, концентрация внимания, тщательный самоанализ и медитация позволили ему практически до самой смерти в почти восьмидесятилетием возрасте сохранить не только трезвость мышления, но и способность убеждать молодых. Однажды ученому пришлось в возрасте семидесяти пяти лет делать экспромтом доклад перед аудиторией в 400 человек – в течение двух часов беспрерывного выступления ни он сам, ни слушатели не почувствовали усталости. Его глобальный труд «Иметь или быть» был написан в семьдесят шесть лет – когда большинство людей уже испытывает сложности не только с определением приоритетов, но и просто изложением своих мыслей. Это примеры, достойные стоика. Колоссальные, почти немыслимые творческие усилия – а за ними наибольшее эмоциональное удовлетворение, которое только может выпасть на долю человека, избравшего своим путем творчество.