Страйкер и Ангелы смерти
Шрифт:
– Похоже, тот парень струхнул, - довольно фыркнул Лавлес.
Страйкер перевел взгляд от возницы к мужчине, сидевшему слева: средних лет, с голой как яйцо головой, не уступающей по ширине бочонкам за его спиной. Глаза его, подметил Страйкер, были закрыты, а губы, похоже, двигались в беззвучной молитве.
– Так точно, сэр. Как полагаете, это наш человек?
– Я бы поставил на это пару дукатов, - он повернулся к своему заместителю.
– Приведите-ка их сюда, лейтенант.
– Я, сэр?
– сердце Страйкера внезапно отяжелело, молотом застучав по грудной клетке.
Лавлес пустил на высохшую землю длинную струю табачной слюны.
– До сих пор ты славно мне послужил, парень. Ты хотел получить возможность. Вот и она. Возьми людей, спустись вниз по дороге и приведи мне этого козла, - его прищуренные глаза скользнули по мушкетерам, которые вызывающе стояли рядом.
– Задание несложное, лейтенант. Но мне хочется посмотреть, как вы будете руководить этими головорезами.
Страйкер украдкой глянул на шеренгу мушкетеров. Головорезы и есть. Хотя теперь они наемники, но одному Богу известно, чем они промышляли до этого в Англии, Уэльсе и Шотландии. На этот счет у него не было сомнений - убийцы, грабители и насильники. В конце концов, именно это привело их сюда. Грозный английский вояка Винсент Скейтлок вытащил их из трущоб и посулил золотые горы вместе с возможностью избежать королевского правосудия на родине. Они не были ни праведниками, ни учтивыми рыцарями или крестоносцами. Они были низшей формой жизни, суровой и безжалостной, сущим кошмаром.
Страйкер был одним из них. Он пытался стащить у Скейтлока кошелек, когда тот схватил его за руку, едва ее не сломав, и тут же сделал ему предложение, от которого Страйкер не смог отказаться. Солдат или висельник. Выбор был очевиден, и Страйкер доверился полковнику. Он никогда не понимал, почему Скейтлок счел нужным предложить ему записаться в солдаты. Он часто гадал, может, наемник заметил в нем некий потенциал или просто всё обусловлено тем, что он получил начальное образование? Скейтлок тогда ему признался, что как будто глядел из окна на собственное прошлое, но Страйкер не верил такому загадочному объяснению.
Сейчас же у него в ушах отдавалось журчанье Одера. Он поглядел в лица людей, которыми предстояло командовать. Возможно, он слеплен из того же теста, что и они, но ему исполнилось лишь девятнадцать лет, а большинству из них было за тридцать. Умудренные опытом, твердые как скала и враждебные.
Он тяжело сглотнул. В горле запершило.
– Так точно, сэр.
Лавлес поднял бровь.
– Или можете отойти в сторонку, если не в силах выполнить задание. Прапорщик Форрестер ждет с остальными людьми на другом берегу реки, но уверен, он сможет перехватить инициативу.
– Нет, - выпалил Страйкер и тут же покраснел.
Но Лавлес лишь ухмыльнулся.
– Отлично. Я возвращаюсь к роте, и там жду вас, - он цокнул языком, словно задабривал животное.
– Тогда вперед, парень.
Страйкер лихо заломил шляпу и, положив левую руку на рукоять клинка, воодушевленно двинулся вперед. На одно мгновение он задумался, последуют ли за ним двадцать страдающих от жары мушкетеров, но затем услышал гул голосов за спиной, когда они пошли за ним. Он не отвернулся, чтобы они не заметили застывшего на его лице беспокойства.
Повозка, все еще пробиравшаяся по лесу, была в восьмидесяти ярдах. Страйкер не желал отходить так далеко от своих главных сил, но, к его облегчению, повозка преодолела последний отрезок пути, и отряд Страйкер пошел ей навстречу. Возница помахал рукой - движение, которое Страйкер, не сводивший взгляда с пассажира, приветствовал легким кивком.
– Река глубока в это время года.
Бисеринки пота, блестевшие на лысой макушке пассажира, можно было отнести на счет жары, но то, как он барабанил пальцами по коленке, говорило о другом. Он был очень бледен, темные глаза запали и потускнели, широкие плечи он неестественным образом сгорбил, втянув голову подобно черепахе. Он бросил резкий взгляд на Страйкера и произнес по-английски:
– Зато рыба в изобилии, хвала Господу.
Страйкер кивнул, довольный тем, что пароль и отзыв были произнесены:
– Добрый день, сэр. Я лейтенант Страйкер.
– На шведской службе?
– Так точно. Я здесь, дабы убедиться, что вы благополучно переправитесь.
– Меня зовут Маттиас, - лысый закрыл глаза, словно в молитве.
– Хвала Иисусу, мы до вас добрались, - пробормотал он с сильным акцентом, характерным для жителей германских государств.
– Мой путь был долог.
– И теперь вы в безопасности, сэр, - Страйкер одарил его решительной и уверенной ухмылкой.
– Мы никогда не будем в безопасности, лейтенант, - глаза Маттиаса сверкнули, - никогда. Континент ввергнут в хаос. Каждую неделю сдаются целые города, разоренные одной армией и уничтоженные второй. И этому нет конца.
– Тогда зачем сражаться?
– Я лютеранин, сэр, - продолжил усталым голосом Маттиас.
– Если мы не будем сопротивляться, нашу реформированную церковь сотрут с лица земли католики.
Страйкер повел рукой в сторону мутных вод Одера.
– Тогда позвольте нам помочь вам в вашей битве.
– Данке, - кивнул, сверкнув лысой макушкой, Маттиас.
– Это герр Заммер, мой кучер, - указал он в сторону человека, сидевшего справа, и подождал, пока Страйкер с кучером не обменялись поклонами.
– К сожалению, английским он не владеет.
Взгляд Страйкера скользнул за спину мужчинам.
– Что в повозке?
– Палинка [2] , - неодобрительным тоном пояснил Маттиас. Опустив голову, он принялся смахивать пыль со своего прекрасного синего камзола.
– Крепкий напиток, как огонь. Агенты Унии в Берлине устроили мне это в качестве прикрытия, - он пожал плечами.
– Я купец, везущий свой бесценный товар на север.
2
Палинка (венг. p'alinka, словацк. palenka) — венгерский фруктовый бренди.
– Польщен видеть вас, сэр, на заключительном этапе вашей миссии, - Страйкер отошел в сторону, рукой дав знак вознице продолжать путь. Повозка пришла в движение, тронувшись за жеребцами, ронявшими на пути теплый навоз. Своим мушкетерам он приказал встать по бокам повозки.
– И я буду благодарен вам, если вы не проболтаетесь о своем драгоценном грузе в присутствии моих людей, - понизив голос, добавил он.
– Боюсь, это может привести к нашей гибели.
Маттиас расхохотался, наконец-то расслабившись.