Страждущий веры
Шрифт:
Стражник посерьёзнел и уставился на нас с братом, словно впервые заметил.
— Зачем ты притащила сюда длиннобородых? — он окинул Вейаса презрительным взглядом. — Это же Стражи! Совсем рехнулась?!
— Они спасли меня от ненниров и будут нашими гостями, — твёрдо заявила Эйтайни. — У нас мир.
— Только на бумаге, — резонно заметил Асгрим, но строптивая принцесса не стала его слушать и потянула Вейаса вперёд.
Я пожала плечами и пошла следом.
— Погоди! Не по белому же пути! Их все увидят, — бросился вдогонку настырный стражник. — Кто-нибудь обязательно в заваруху полезет!
— А ты здесь для чего? — раздражённо
Избивать?! Мне здесь не нравится!
Асгрим с сомнением фыркнул, но ослушаться не посмел. Пристроился в хвосте нашего импровизированного строя, водрузил на плечо алебарду и чинно чеканил шаг, стараясь держаться от меня на расстоянии вытянутой руки.
За поворотом нас ждал грандиозный зал, огромный, как город, окутанный зеленоватой дымкой от магических кристаллов. У самого входа в нишах внутри стен ютились загороженные деревянными заборчиками хлева для чёрных овец и коз. Дальше располагались вырезанные прямо в скале жилища: помельче — занавешенные холстинами, побольше — мохнатыми шкурами, а в самом конце встречались и с деревянными дверями. Толпившиеся у помещений жители оборачивались на нас и подозрительно всматривались. Стариков было мало, детей совсем не видно, женщин чуть-чуть со скрытыми полупрозрачными вуалями лицами. В основном — молодые мужчины, немного ниже обычных людей, более тонкие, гибкие и изящные. Все до одного вооружены короткими изогнутыми мечами. Многие демонстративно клали руки на эфесы, доставали до половины клинки из ножен, делали шаг нам навстречу, но заступить дорогу не осмеливались. То ли их останавливал свирепый взгляд принцессы, то ли недвусмысленно направленная в их сторону алебарда стражника.
— Почему они нас так ненавидят? — шепнула я на ухо Асгриму, раз уж Эйтайни с Вейасом нас обоих игнорировали.
— Так за что вас любить? — криво усмехнулся стражник. — Вы согнали нас с земли, на которой жили наши предки, вы преследовали и убивали нас, пока не выдворили на самый край. И отсюда уже выживаете: рубите наши леса, мучаете пахотой землю. Скоро нам придётся бежать в Утгард, а потом и в ледяную пустыню Хельхейма, чтобы погибнуть там от холода и голода, — Асгрим надвинулся совсем близко, зло заглядывая в глаза. Алебардой не тыкал, но всё равно было страшно. — Старый Ниам устал от войны и заключил с орденом перемирие, но мы-то знаем, что это лишь отсрочка неизбежного приговора. Мы слишком слабы и плодимся слишком медленно, чтобы дать отпор вашей непомерной жадности.
— Извините, — пробормотала я. Никогда не смотрела на всё с такой стороны.
— Да кому нужны твои извинения? — сплюнул мне под ноги стражник.
Я угрюмо потупилась и больше не пыталась с ним заговорить. Ещё чего доброго заколет.
18.
Из общего зала ветвились широкие ходы с высокими потолками. Зелёные отсветы от кристаллов бегали по лицу и одежде. Ноги скользили по гладко отшлифованному камню, лошади спотыкались и чуть не падали, но Эйтайни уверенно вела нас вперёд. Вскоре мы упёрлись в дубовую дверь, оплетённую железным кружевом в виде цветущего вереска. За ней скрывался небольшой круглый зал. Потолок ниже заметно, едва головой в него не упираешься. Воздух спёртый, через маленькие отдушины в стенах едва-едва пробивается.
Принцесса пропустила нас с братом внутрь,
— Отведи их лошадей на конюшню.
— Я не мальчик на побегушках, а капитан дворцовой стражи! — вознегодовал туат.
Эйтайни припечатала его презрительным взглядом:
— Я исправлю это недоразумение, как только стану королевой.
Асгрим скривился и повёл наших лошадей, куда было велено. Жалко бедолагу. Я бы тоже на всех кидалась от такого обращения.
Эйтайни вскоре покинула нас, предупредив, чтобы не выходили и не попадались на глаза её сородичам. Могла бы и не говорить. Взгляды туатов в общем зале объясняли всё доходчивей любых слов.
Вейас уселся на полу у двери и пустым взглядом сверлил закрытую дверь. Явно не мог дождаться своей ненаглядной.
Безнадёжно махнув на него рукой, я решила прилечь. Каменное ложе устилали мохнатые оленьи шкуры. Они пахли мускусом и кололись даже сквозь одежду, но лежать всё равно было жёстко. Пришлось долго ворочаться, чтобы отыскать удобную позу. Я хлопнула в ладоши, как показывала Эйтайни, чтобы приглушить свет магических кристаллов, и задремала. Вейас долго бродил по залу, как неприкаянный. Когда его шаги стихли, я приоткрыла один глаз. Брат стоял надо мной, раздумывая, а потом лёг рядом. Я потянулась, чтобы обнять его. Как хорошо, что всё прошло! Я так боялась...
— Правда, она красивая? — необычно мягкий голос будто бредил. — Красивее луны и солнца, красивее самого неба. Волосы мягче шёлковой вуали, глаза глубже бездонных омутов, губы ярче крови...
— Пожалуйста, не надо! — взмолилась я. Хотелось наговорить таких гадких пошлостей, каких даже от него слышать не приходилось. — Я ненавижу её!
Вейас отвернулся и снова забормотал что-то невнятное про красоту темноволосой девы. Сейчас, чего доброго, любовные баллады сочинять начнёт. Брат мой, Ветер, за что мне всё это?!
— Стоило оставить вас ненадолго, как вы уже ссоритесь? — послышался с порога насмешливый возглас принцессы. — А говорили, братская любовь — сильнейшее из чувств.
Я спрыгнула на пол. Вей остался лежать, томно улыбаясь своей ненаглядной. Хорошо хоть, чушь молоть перестал.
— Переоденься, — Эйтайни швырнула мне ворох тряпок и подошла к Вейасу.
Он притянул её к себе и зашептал что-то на ухо. Принцесса звонко рассмеялась и принялась гладить его по волосам. У брата было такое лицо, будто он вот-вот замурлычет.
Когда они начали беззастенчиво целоваться, я не выдержала:
— Можно хоть не при мне?! И что это за тряпки?
Эйтайни снисходительно глянула на меня:
— Это платье. Девушки иногда их надевают, чтобы нравиться мужчинам.
— Я знаю, что это, я не понимаю, зачем мне подметать этим пол, — я показала непомерно длинные рукава.
— Извини, другого нет, а показать тебя в нищенских обносках своему отцу я не могу, — развела руками принцесса.
— Зачем меня вообще кому-то показывать? — пробормотала я.
Брат с Эйтайни снова принялись лизаться, и я убралась в тёмный угол, чтобы их не видеть.
Платье оказалось не только неудобным, но ещё и несуразным. Нижняя юбка светло-голубого цвета едва доходила до середины икры. Расклешённые рукава доставали до пола, когда руки были опущены. Тёмно-синяя юбка верхнего платья слишком сильно распахивалась книзу. Корсаж жал в плечах и груди, несмотря даже на мою субтильность. Ужасно!
— Готово! — я надеялась, что брат с Эйтайни возымеют совесть.