Страждущий веры
Шрифт:
Я выхватила у перепуганной туаты поднос и хотела швырнуть в Асгрима, но поймала на себе его прищуренный взгляд. Созрел план.
Я мило улыбнулась съёжившейся от страха туате и поставила поднос на стол.
— Нет ли у вас чего покрепче? А то всё молоко да молоко, как будто я дитё малое. Вы ведь не считаете меня грудничком? Это так… неуважительно.
Туата растерянно глянула на Асгрима. Тот вскинул брови и пожал плечами. Служанка покорно кивнула и направилась к двери.
— О, и не забудьте два кубка. В одиночестве только забулдыги
Я шаловливо подмигнула Асгриму. Он изучал меня хмурым подозрительным взглядом. Это не Петрас. Даже напившись, он побрезгует ко мне приставать. Зато, может, удастся развязать ему язык.
Вскоре туата принесла два медных кубка и кувшин, до краёв наполненный золотистой медовухой.
— Вот это я понимаю, обед! — усмехнулась я.
Туата поставила поднос на стол и удалилась чуть ли не бегом. Я схватила с ложа оленью шкуру и бросила на пол рядом с Асгримом.
— Хочешь дружеский совет? Лучше не сиди на холодном.
Я сгребла оба подноса и поставила их туда же.
Стражник скривился:
— Я закалённый.
Я устроилась на шкуре, скрестив ступни, разлила мёд по кубкам и протянула один стражнику.
— За знакомство.
Асгрим вскинул хищно изогнутые брови.
— Я не пью на службе.
— Разве ты бываешь не на службе? Знаешь поговорку: мешай дело с бездельем, проживёшь век с весельем.
Асгрим хмыкнул и лениво потянулся за кубком. Покрутил его в руках, придирчиво разглядывая напиток.
— К длиннобородым службу. Всё равно я не пьянею.
Мы звонко чокнулись, и он сделал несколько больших глотков. Я только для вида пригубила. Асгрим полил мёдом кусок мяса, положил в рот, причмокивая, и облизал пальцы. Кубок опорожнил одним залпом. Я поднесла руку ко рту, чтобы скрыть рвотные позывы. Но оно того стоило: глаза тюремщика заблестели, а лицо приобрело более радушное выражение.
— Ты нашёл ту корову? Слышала, как ты говорил с товарищем... — я решила зайти издалека, чтобы он окончательно расслабился.
— А? — Асгрим явно с трудом сообразил, о чём речь. — Нет, я едва до выхода успел добраться, как Шейс поднял панику, что ты сбежала. Пришлось прочёсывать весь дворец. Было уже не до коровы.
Налив себе полный кубок, он попытался добавить и мне, но я покачала головой.
— Извини, что доставляю столько неудобств, — выпалила без задней мысли.
— Не ижвиняйшя — бешит, — прошамкал Асгрим, заглатывая ещё один кусок мяса с мёдом. — Мы не друзья, что бы там его величество с Эйтайни ни говорили.
Я кивнула и отвела взгляд, собираясь с мыслями. Он всегда так странно произносит имя принцессы, словно выплёвывает оскорбление, ещё хуже чем «длиннобородые».
— Почему ты злишься на Эйтайни? Ты был одним из женихов, которым она отказала?
Асгрим невесело усмехнулся. На мгновение я испугалась, что он сорвался с крючка. Но Асгрим ответил, правда, глядя не в глаза, а в стену надо мной.
— Я рождением не вышел. Вначале принцы всякие шли, потом высокая знать.
Он опрокинул в себя ещё один кубок. Как в него столько влезает?
— Мы с Эйтайни с детства неразлучны были: я её тайными ходами наверх водил и мы гуляли по росной траве под луной и звёздами до самого рассвета. Весело было, счастливо, раздольно. Я почему-то решил, что она разделяет мои чувства, хоть мы ни разу не говорили об этом. Когда она всем отказывала, я думал, что это из-за меня. По нашим обычаям, если принцесса никого не выберет, её руку получит тот, кто победит на воинском турнире. Это был мой единственный шанс. Но она предпочла твоего брата.
Получилось! Если он в чём-то настолько личном сознался, то и про Вейаса начистоту выложит. Я подлила ему медовухи и подняла собственный кубок для тоста:
— Без обид? Я помню, извинения ты не любишь.
— Ты тут вообще ни при чём.
Мы чокнулись, и он снова проглотил всё залпом, напоследок вытерев жёлтые усы вокруг рта рукавом.
— Думаю, когда мы уедем, она быстро забудет про Вейаса, — я попыталась его подбодрить.
— Это вряд ли. Не то, что забудет, а то, что вы уедете. С этим приворотом никуда он от неё не денется, думать ни о чём другом не сможет, даже есть и спать будет только по её указке.
Я внутренне вздрогнула. Ожидала подобного, но это... слишком жестоко. Я изо всех сил старалась держать себя в руках, но ладони сами сжимались в кулаки, а ногти впивались в кожу до крови.
— Вей одолеет приворот. Я верю.
— Сомневаюсь, — горько усмехнулся Асгрим. — Эйтайни очень сильная ворожея, такой у нас за всю историю племени не было. Нужна стальная воля, чтобы воспротивиться её чарам. Только твой брат даже не попытался — сам этого захотел.
Я понурилась. Эйтайни говорила то же самое. До того, как они провели ночь вместе, брат сам пожелал остаться с ней наедине. Но я не могу его бросить. Даже если это его настоящая единственная любовь, пусть лучше она будет честной, без всяких чар.
— Ей-то это зачем? Неужели она так сильно в него влюбилась? — спросила я скорее для передышки, чем для дела.
— Влюбилась — скажешь тоже, — Асгрим засмеялся. Я обняла плечи руками. — Разве что самую малость. Всё дело в детях. Чистокровные туаты часто умирают в первый год жизни. Мать Эйтайни долго пыталась оставить его величеству наследника мужского пола, но остальные её дети не пережили свой первый год. Она от горя ушла в лес раньше срока. Эйтайни так и не смогла смириться с утратой. Наверное, подумала, что у полукровки шансов выжить больше, вот и связалась с длиннобородым. Так что про брата можешь забыть, пока он не утратит красоту и молодость, а его семя — всхожесть. Тогда с него снимут чары и дадут пинка, а я снова буду на коне, точнее рядом с принцессой. Мы-то стареем куда медленней вашего, — хвастался Асгрим, а у меня внутренности холодели.