Страждущий веры
Шрифт:
Мы будто увязли в липкой паутине и не могли даже двинуться! Чудом я дотянулась до Микаша и дёрнула его за рукав.
— Там рождается новый демон, и наш отряд идёт к нему в пасть!
Микаш содрал с руки рукавицу, потянул меч из ножен и обхватил клинок ладонью. Воздух наполнился запахом крови.
Что с моим медведем?! Нет, не хочу его потерять! Иначе я тоже сойду с ума одна!
Я схватилась за сжимавшую клинок руку. Микаш отпустил меч и коснулся моей ладони.
— Против реальной боли ни один демон не властен, даже… — он кивнул в
Я летела над землёй, подхваченная ураганным порывом. Микаш не отпускал мою ладонь, иначе бы я упала в глубоком снегу или отстала, не поспевая за его размашистыми шагами. Вот и отряд! Они двигались как сомнамбулы, неумолимо, вперёд. Микаш оставил меня позади и помчался обгонять. Холодный воздух обжигал грудь. Я никак не могла унять сердцебиение. Только до слёз вглядывалась в темноту.
Микаш перегородил путь лошадям, раскинув руки в стороны. Жеребец под Асгримом шёл прямо на него, будто не видел. От испуга я прижала ладонь ко рту. Жеребец поравнялся с медведем и протаранил его мордой. Микаш отпрыгнул в сторону и покатился по снегу. Подскочил и побежал ко мне.
— Их словно на крючок поймали, как рыб, и куда-то тянут, — сбивчиво объяснял он. — Они спят, ничего не видят и не слышат, ни туаты, ни лошади. До твоего брата я даже телепатией дотянуться не смог.
Страх мешал мыслить трезво, заволакивал сознание трепещущей паникой:
— Что делать?! Они же погибнут!
— Не знаю! — кричал Микаш. — Если бы рядом был лес, сбили бы их с сёдел и привязали к деревьям, но их нет. Я не смогу удерживать всех.
Надо что-то придумать!
— Может, они остановятся сами, когда это закончится? — Микаш кивнул на льющиеся с неба потоки разноцветного света. — Не может же оно длиться вечно.
— А вдруг будет уже поздно? — Вейас всегда меня выручал, а теперь я ничего, совсем ничего не могу для него сделать. Только смотреть, как он с отрядом туатов уходит в бездну. — Брат мой, Ветер, помоги! Огненный зверь! Хоть кто-нибудь!
Морозные слёзы жгли лицо. На шее что-то толкнулось и отяжелело. Я высунула из-за пазухи ожерелье из костей, подарок доброго дядьки Юле. Что он там говорил? Если понадобится помощь в Утгарде... сейчас она нужнее, чем когда-либо! Я до боли сжала ожерелье в ладони. Пожалуйста!
Всхлипнула вслух. Микаш сгрёб меня в охапку и прижал к себе.
— Не плачь! Пожалуйста, не плачь! Я что-нибудь придумаю. Хотя бы Вейаса удержу!
Он снова побежал к отряду. Я тёрла ожерелье и смотрела во тьму. Самая большая из косточек снова толкнулась. Звон бубенцов заглушил музыку Червоточины. В буйстве цветов вырисовался чёрный силуэт. С запада к нам неслась галопом оленья упряжка. Дюжина рослых животных тащила за собой широкие сани, звенели на нагрудных ремнях бубенцы, свистел хорей, погоняя бежать резвее.
Микаш замер в шаге от отряда с выхваченным из ножен мечом.
— Тпру-хей-хо! — крикнул зычный голос.
Олени развернули сани поперёк дороги
— Хой-гей-хо-хумм-охей!
Оцепенение спало. Я подбежала к саням, Микаш — с другой стороны. Погонщик всё кружился и бил в бубен, поймав музыку Червоточины в тугой ритм. Менял её, пропуская сквозь себя. Вблизи удалось рассмотреть овальную белую маску, прятавшую лицо. Шуршали покрывавшие одежду чёрные перья.
Демон? Но аура-то человеческая, с рыжевато-алыми прожилками целительского дара. Я переглянулась с Микашем. Он кивком указал мне за спину. Отряд остановился!
— Чего замерли? — заговорил погонщик на всеобщем языке со знакомым тягуче-картавым акцентом. Микаш выставил меч. Погонщик ещё раз ударил в бубен. — Не бойтесь, детишки, я друг, не убивать, а помогать пришёл. Полезайте в сани. С оленями справитесь?
Микаш вопросительно глянул на меня. Можно ли доверять этому перьевому чучелу? А, была не была! Хуже уже некуда.
Я полезла в сани и развалилась на устланной оленьими шкурами лавке. Микаш забрался следом и устроился на козлах, примеряясь к длинной палке-хорею:
— Надеюсь, ими управлять не сложнее, чем неннирами.
— Гой-хей-хо! — выкрикнул погонщик, и олени припустили так, что мы с Микашем едва не вывалились.
— А как же наш отряд? — спохватилась я, выискивая среди молчаливых всадников Вейаса.
Погонщик вновь забил в бубен и закружился в танце. Как он только равновесие удерживал, когда сани трясло и бросало из стороны в сторону?
Послышался топот. Отряд мчался за нами, отвернувшись от зловещих огней.
— Куда править? — спросил Микаш, но ему тоже не ответили.
Олени сами выбирали путь. Впереди показалось большое круглое строение. У нас такие делали из камней или кирпича-сырца, но это было сложено из ледяных глыб. Олени остановились. Погонщик спрыгнул в снег и продолжил танцевать. Наш отряд спешился по его команде и направился к вытянутому прямоугольником входу. Погонщик отодвинул плечом глыбу, которая заменяла дверь, и повёл всех внутрь. Когда последний из отряда скрылся в коридоре, Микаш завесил трепетавший на ветру полог из оленьей шкуры, задвинул глыбу и принялся изучать ледяную стену. Похоже, её обливали водой на морозе, чтобы скрепить «кирпичи».
Рядом обнаружилось два загона, огороженные низеньким забором из покрытых ледяной коркой жердей. В меньший мы завели оленей, точнее, Микаш завёл — я побоялась к ним приближаться. Пырнут в живот рогами, и все кишки наружу вывалятся. Уж лучше клыкастые лошади — их мы отправили в больший загон — и, обвешавшись тюками, потянулись в дом. Пришлось сделать четыре ходки. Закончив, мы повалились на ледяной пол маленькой прихожей, обливаясь потом и тяжело дыша. Основное помещение закрывал ещё один полог. Из-за него доносился стук бубна и гнусавое пение.